Можно ли подготовиться к чуду? Интервью с врачом Романом Гетмановым

О чуде рождения мы беседуем с врачом Романом Гетмановым, акушером-гинекологом роддома при Спасо-Перовском госпитале Москвы. У Романа Николаевича девять собственных детей, а в ближайшие дни они с женой Ольгой Дмитриевной ждут десятого ребенка.

– Роман Николаевич, когда говорят о том, что надо готовиться к рождению ребенка, у меня это вызывает противоречивые эмоции. С одной стороны, конечно, готовиться надо. А с другой – разве можно быть готовым к чуду, которым нас одаряет Господь?

– Вы знаете, очень большой смысл имеет терминология. Если мы употребляем не те слова, то вольно или невольно коверкаем смысл. Как Вы правильно сказали, беременность – это Дар Божий. Есть люди, у которых много детей, у кого-то мало детей, а есть и те, у кого их нет вообще.

Сегодня очень модно говорить о планировании семьи. Только что я был в Польше, где проходила конференция христиан-гинекологов со всего мира. И мне даже пришлось выступить на этой конференции, хотя это было незапланированное выступление. Дело в том, что практически все участники этой конференции использовали термин «планирование семьи». Я высказал свою точку зрения: науке сегодня известно всего три варианта планирования семьи – это контрацепция, аборт и стерилизация. И когда мы, христиане, говорим о планировании семьи, возникает некая двусмысленность.

Что касается контрацепции, нет ни одного стопроцентного метода. Всегда, когда мы говорим об этом, мы подразумеваем аборт. А что такое аборт?

муляж 10-недельного плода

А кто больше всего страдает от аборта – семья. Вот честное слово, я больше двадцати лет работаю в своей профессии, я не видел счастливых семей там, где мамы делали аборт. А что такое счастливая семья – это семья, где есть любовь. Где люди живут общими радостями и бедами, переживают друг за друга. И аборт уничтожает любовь, убивает семью, все то, что дал Господь. Это самое настоящее богоборчество.

Что касается подготовки к рождению ребенка, мне наверно, проще будет говорить о себе, о своей семье. Вот у меня дети, есть маленькие, есть постарше, есть дочери, которые вышли замуж. Все они будут рожать в этом году, двое по второму разу, а у одной это первый ребенок. Это нормально. У одной из моих дочерей, которая первой вышла замуж, сразу родился ребенок, а потом несколько лет она не беременела. И она говорила мне: папа, меня надо лечить, у меня нет детей. Вот девочка, воспитанная в многодетной семье. И это – нормальное отношение к супружеству, и к рождению детей.

Но надо понимать, что если детей нет, это тоже не должно быть катастрофой. Есть замечательные семьи, где нет детей. И они находят применение себе: кто-то опекает беспризорников, кто-то берет приемных детей, и так далее.

Вспомните из классической русской литературы, что в многодетных семьях далеко не все дочери выходили замуж. Помните Островского? Приходит жених к младшей дочери, а отец говорит – извини, сначала должна выйти старшая. Найдешь ей жениха, тогда приходи. Во многих многодетных семьях дети вообще никогда не вступали в брак, и помогали своим братьям и сестрам. Это тоже было своеобразное служение.

А сегодня процент бесплодных браков очень большой, и он растет. Немецкая статистика говорит о 20% первичного бесплодия. И половина этих людей здоровы – и муж и жена. А детей нет, и причины нет.

Вот это надо хорошо понимать, что богоборчество плохо кончается – Бог поругаем не бывает, мы только себя губим.

– Зачастую бездетные семьи ожесточаются, место любви занимает обида – на супруга, на Бога, на весь мир – почему у меня нет детей?! И эта темная страсть еще больше разрушает человека и удаляет его от состояния, в котором он может с верой обратиться ко Христу за помощью и быть услышанным…

– Это так. Но это вопрос не медицинский, а духовный. Лучше нас об этом могут и должны говорить священники. Мы можем только свидетельствовать о таких случаях. На моей практике, об этом говорить не совсем удобно, поэтому я не буду называть никаких имен, но был не один случай, когда известные православные публицисты, священники и так далее десятилетиями не имели детей. А потом дети начинали рождаться.

Надо хорошо понимать, что все, что делает Господь, Он делает для нашей пользы, и сопротивляться можно только по неразумию. Вот мой ребенок двухлетний может сердиться на ветер, потому тот дует ему в лицо, и мешает играть на улице, сдувает с ног. Младенцу это позволительно, но если мы начинаем вести себя так – это не совсем разумно. У каждой семьи свой подвиг, свое служение – его надо понять и принять. И тогда все становится на свои места.

– Многие современные семьи практикуют так называемые совместные или партнерские роды, когда супруги вместе ходят на курсы подготовки к родам, а когда приходит время, также вместе и рожают. Есть множество мнений по этому поводу, как за, так и против. Я знаю, что в вашем роддоме очень часто рожают «с папой». Какова Ваша позиция по этому поводу?

– Знаете, тут важно, чтобы это не было навязано насильно, чтобы это было решением супругов. Дело в том, что первые роды длятся в среднем 12 часов. А период потуг – час или два. Поэтому на потуги любой муж может выйти, постоять в коридоре. А когда ребенок запищит, он войдет. Но многие женщины – не мужья! – от этого отказываются.

Муж стоит в изголовье – это не та позиция, в которой он принимает участие в родах, - и держит жену за руку, гладит по голове, дышит с ней. У меня многие пациенты рожали с мужьями, и ни разу не было, чтобы они на что-то жаловались, больше того – приходят еще.

– А есть ли какая-то историческая традиция совместных родов?

– Нельзя сравнивать то, что было, и то что сейчас. Женщины еще сто лет назад рожали иначе. У меня есть любимая книжка – Штекель «Акушерство», это классика медицины 19 века. Я могу сказать, что если бы я работал так, как там написано, меня бы на следующий день выгнали с работы. Все меняется.

Роман Гетманов

Я иногда шучу, что все, что неудобно делать на улице, что бы вы не перечислили, все это естественно и нормально делать в роддоме. Если вы девочку молодую приведете, она испугается. Страх возбуждает кору полушарий мозга, а все центры, которые отвечают за роды – это подкорковые структуры. И возбуждение коры приводит к нарушению родовой деятельности. А если рядом находится муж, женщина подсознательно понимает, что ее не дадут в обиду.

Ведь муж – это вторая половина. Не случайный партнер, который сегодня есть, а завтра он неизвестно где, а муж – который навсегда. И женщина эту разницу хорошо чувствует. И тогда роды проходят намного лучше – без осложнений и нарушений родовой деятельности.

– Роман Николаевич, есть множество историй, когда врачи настаивают на том, чтобы прервать беременность, а молодая мама отказывается, и все кончается благополучно – рождается здоровый ребенок. Что стоит за этой медицинской позицией – врачи некомпетентны и ставят ложный диагноз, или просто перестраховываются и им неважно, будет ребенок или нет?

– Это очень серьезный вопрос. Потому что здесь надо говорить очень конкретно, о каждом случае, рассматривая анамнез и диагноз, либо не говорить вообще. Но вы поймите, что врачи – такие же люди, как и их пациенты. С тем же образованием, с тем же культурным цензом, и так далее. Но главное, что надо понять – что многие врачи-женщины в своей жизни делали себе аборты. Я до сих пор этому удивляюсь, но мои коллеги-женщины не стесняются рассказывать, сколько они сделали абортов. И каждый раз меня это удивляет – это предельно интимная и личная ситуация! Но у людей настолько очерствело сердце, что они не понимают причинно-следственной связи, не понимают, что это стыдно и страшно. Для них это нормально.

Вот в этом и парадокс, что аборт в сознании людей стал нормой. Не сегодня, не вчера – после 1917 года, когда наша страна первой перешла этот рубикон, и первой в мире легализовала аборты. С этого момента прошло почти сто лет, сознание людей сильно повредилось. Нормальными кажутся вещи, которые нашим предкам казались ненормальными. Поэтому, когда к женщине, которая сама сделала пять абортов, – в те времена это было нормой; я говорю «норма» с ужасом, но это было то количество абортов, которое в среднем делали женщины детородного возраста в 60-70 годы, – так вот, если к этой женщине, которая сама уже бабушка, приходит 17-18-летняя девушка, у которой, как той кажется, вся жизнь впереди, и она, желая «помочь», рекомендует девочке сделать аборт. Это страшное наследие той бездуховности, в которой мы живем.

Никогда не забуду, как я увидел по телевизору рекламу сока, что-то типа «Я и моя семья». Стоит мужчина, женщина и собака. Я и моя семья!

Я могу сказать одно: врачей обвинять не нужно: это не всегда правильно, и у них своих проблем полно.

– Что же тогда делать женщине, которой медики рекомендуют аборт? Когда врач убедительно объясняет, что рожать ни в коем случае нельзя…

– Если женщина больна, и хочет иметь ребенка, надо найти врача, который готов взять ответственность на себя. Не просто так – плюнь на всех, рожай, и всё будет хорошо! Я не могу так сказать, я не Господь Бог, а обыкновенный врач. Вот врач, который берется помочь в такой ситуации, должен за это отвечать. Если он взял на себя риск провести эту беременность, прекрасно. Я уверен, что в большом проценте случаев все обойдется хорошо. Я сам через это регулярно прохожу. Но надо взять на себя ответственность. А просто так, огульно говорить не надо – надо очень внимательно давать советы, чтобы не появились загубленные детские жизни.

Слава Богу, сейчас медицина повернулась лицом к матери и ребенку. Сейчас, когда с кафедры читают лекции студентам, и когда смотрим в больнице тяжелые клинические случаи, мы отталкиваемся от того, что наше призвание не абортировать женщин, а лечить. Сделать, насколько это возможно, чтобы женщина доносила и родила. Сейчас эта позиция в нашей медицинской корпорации прослеживается гораздо четче, чем даже десять лет назад.

Беседовал Сергей Канев