Верность Божественному призванию

Митрополит Лавр в алтаре Сретенского монастыря. Фото: В. Корнюшин / Православие.Ru

Cимволично, что владыка Лавр умер в первое воскресенье Великого поста – в праздник Торжества православия. Его духовная и историческая роль в жизни церкви именно этому – торжеству православия – и послужила. О его роли в воссоединении церквей и личности митрополита Лавра «РГ» рассказывает наместник Московского Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов).

Российская газета: Роль митрополита Лавра в воссоединении Русских церквей сегодня называют ключевой и выдающейся. Что зависело лично от него?

Архимандрит Тихон (Шевкунов): В вопросе воссоединения церквей чрезвычайно многое зависело от двух людей – Святейшего Патриарха Алексия II и владыки Лавра. Стоило каждому из них сказать даже не категорическое «нет», а всего лишь «еще не время», и процесс был бы заблокирован на долгие годы. Но и тот и другой сказали: «Да, это должно произойти». И началась очень непростая, исполненная больших испытаний работа. Владыка Лавр прекрасно понимал, что есть немало сторонников воссоединения. Но когда этот процесс только начинался, противников, быть может, было больше.

РГ: Почему и кто сопротивлялся?

Арх. Тихон: Большая часть людей просто принципиально не верили в перемены в России. Некоторых совершенно устраивало «изолированное положение» Русской Зарубежной церкви. Некоторые просто с неприязнью относились к сегодняшней России. И владыка понимал, что ему в его возрасте и с очень тяжелыми болезнями – а у владыки были тяжелые болезни, он перенес сложнейшую операцию на головном мозге – работа по воссоединению церквей будет стоить огромного, постоянного напряжения. Он понимал, сколько не просто критики, но и грязи выльется на него. Но он знал, что исполняет волю Божию и свое историческое предназначение как первоиерарх Зарубежной церкви. Он сделал это свое главное дело жизни, завершил особый период существования эмигрантской церкви, исполнил заветы ее основателей о воссоединении с Русской православной церковью в Отечестве после того, как власть, идеологически исповедующая безбожие и богоборчество, уйдет в небытие. Десятилетиями они верили в то, что это произойдет. И владыка Лавр оказался тем, кто завершил этот этап в жизни русского мира.

РГ: Что это был за человек?

Арх. Тихон: В первую очередь это был молитвеник. Он никогда не использовал другого вида убеждения, кроме молитвы и собственного примера. Приезжая в епархии и храмы, которые были не согласны с его решением, просто молчал и молился. И в большинстве случаев его молитва была сильнее любой агитации, увещеваний, строгости или наказания. Это был настоящий монах. И, конечно, добрый человек. Я не знаю ни одного случая, чтобы он на кого-то наложил взыскание, отругал, укорил, это было совершенно не в его стиле. Таких людей, которые знают силу своей молитвы и могут использовать эту совершенно непостижимую для внешнего мира силу для высокого служения, на которое они поставлены, наверное, очень-очень мало на земле. Вот с таким человеком мы сегодня прощаемся. Он с чистой совестью и высоким чувством исполненного долга завершил свою земную жизнь.

РГ: Чем заметна его биография?

Арх. Тихон: С светской точки зрения ничего особенного в ней нет. Самое поразительное – верность Божественному призванию. С юношеских лет вступил в монастырь и шел по этому пути к Богу всю свою жизнь. Никаких эффектных протуберанцев… С мирской точки зрения его биография такая же идеально скучная и неинтересная, как и жизнь большинства святых Русской православной церкви.

Беседовала Елена Яковлева.