Конфликты в Церкви

Серия круглых столов по актуальным вопросам церковной жизни была задумана редакцией газеты «Церковный вестник» как ряд экспертных встреч в узком кругу. Нас удивил и порадовал широкий резонанс, который получил наш первый круглый стол, посвященный проблемам конфликтов в Церкви. И это при том, что о состоявшемся разговоре можно было судить только на основе нескольких репортажей. Материалы дискуссии мы публикуем ниже. К сожалению, со значительными сокращениями.

Сергей Чапнин, ответственный редактор газеты «Церковный вестник»:

Тема нашего круглого стола — конфликты в Церкви. Как и почему они возникают? Как их преодолеть? Многих из нас эта тема очень волнует и тревожит, но говорить о ней трудно. Признаюсь, во время подготовки нашей встречи мне намекали: собрать авторитетных священников, а уж тем более епископов на такую встречу не удастся, не решатся они говорить об этом открыто. Я рад, что эти опасения не подтвердились, и за нашим круглым столом собрались и епископы, и московское духовенство, и представители Зарубежной Церкви.

Итак, мы видим, что в разных епархиях, по разным поводам возникают очаги дискуссий. Некоторые из них ведутся крайне жестко и грубо, вскрывая конфликты, разрешить которые на локальном уровне сегодня практически невозможно. Что же такое конфликты в Церкви? Есть субъективные и объективные факторы, есть конфликтные люди и ситуации, есть идейные и богословские разногласия. Как к этому относиться?

Мы не ставим своей целью исчерпать эту тему за одну встречу. Наша задача скромнее — начать спокойный, честный разговор, показать, что такой разговор не только возможен, но и необходим.

Продолжается формирование современной церковной культуры. Конфликт — это не только испытание нашей духовной жизни на зрелость, это всегда испытание нашей культуры общения. Какие условия необходимы для уважительной и конструктивной публичной дискуссии? Существует ли христианская традиция разрешения конфликтов? Возможно, будет необходимо коснуться роли церковного суда. Естественно, встает вопрос о СМИ, которые освещают эти дискуссии. Очевидно, что в современной журналистике конфликт — это самая притягательная тема, и церковная жизнь не исключение. И позвольте еще раз подчеркнуть: наш разговор не будет исчерпан только одной встречей.

Преосвященный Лонгин, епископ Саратовский и Вольский:

Прежде всего, позвольте небольшое замечание: мне кажется, что тема заявлена настолько широко, насколько это возможно. В дальнейшем хорошо бы сузить и конкретизировать предмет нашего обсуждения.

Существующие в Церкви конфликты я бы разделил на собственно конфликты и идейные разногласия. Последние возникли вместе с возникновением дискуссий по тем или иным вопросам церковной жизни. Надо сказать, что долгое время дискуссии у нас в стране были только формальными, практически не существовали. Культура дискуссии в значительной степени утеряна, причем даже в кругах академических, что уж говорить о широких массах.

Сегодня мы переживаем особый период церковной жизни. Если посмотреть в глубь веков, его отчасти можно сравнить с первыми десятилетиями после Миланского эдикта. Они характеризовались не только стремительным развитием церковной жизни, но и невиданной ранее возможностью обсуждать различные вопросы церковной жизни. Также исторически можно подойти и к ответу на вопрос, каким образом преодолевать конфликтные ситуации. Наверное, только путем достаточно широкого обсуждения, не боясь обсуждать вопросы и понимая, что сегодня наша Церковь, несмотря на очень хорошую статистику, не составляет большинства населения России. Я имею в виду людей, которые хоть в какой-то степени, как сегодня говорят, воцерковлены. Но даже эти люди, на самом деле очень разные, далеко не всегда объединены по-настоящему. Сегодня в Церкви можно встретить людей самых разных убеждений, самого разного уровня знаний. Понятно, что люди, которые в Пензе выкопали пещеру, тоже искренно считают себя православными. Более того, они считают себя единственно православными. Это болезнь нашего времени, которая имеет очевидное объяснение. Избегать этих проблем не следует, а решать их можно, только давая возможность широкой дискуссии по вопросам, которые интересуют значительную часть церковного народа. Очень хорошо, что эти дискуссии начались. Период лихорадочного восстановления крыши над головой уже заканчивается. Уже не течет. Можно заняться устроением духовной жизни, работать на пользу Церкви, а не для взаимного истребления.

Если сформулировать сегодня основной вопрос всех дискуссий, думаю, он прозвучит так: какой должна быть восстанавливаемая церковная традиция? Должна ли в ней доминировать «реставрационная» составляющая? Должны ли мы реставрировать «золотой век»? Один видит «золотой век» в Киевской Руси, другой — в царствовании Алексея Михайловича, третий — в ХIХ веке, четвертый — в 1913 году, это и в церковном плане расцвет. Что из этого нужно восстанавливать, а в чем нужно приноравливаться к тем процессам, которые идут в мире и в нашем обществе? Насколько нужно перенимать опыт, допустим Элладской Православной Церкви? Это, мне кажется, основная тема, а все остальные — побочные ветви дискуссии.

Протоиерей Владимир Силовьев, председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви:

Наше церковное сознание имеет одну особенность: во второй половине ХХ века, на фоне глубочайшего конфликта между советским государством и Церковью, мы не придавали внутрицерковным конфликтам особого значения. Государство открыто боролось с Церковью, и этот чрезвычайный конфликт сам по себе был для нас призывом к единству, с одной стороны, а с другой — крайне ограничивал не только дискуссии, но и любое общение внутри Церкви. В последние два десятилетия ситуация решительно изменилась. Мы, священнослужители и миряне, видим многие знаменательные и яркие события в жизни Церкви, но общество их далеко не всегда замечает. При этом сохраняется острый интерес общества и СМИ к любым церковным конфликтам. Если учесть, что многие светские СМИ так или иначе контролируются сегодня государством, то нелишним будет понять, какую роль в церковных конфликтах играет государственная информационная политика. Недооценивать этот фактор нам нельзя.

     Говоря о методологии разрешения конфликтов, хотелось бы напомнить замечательную формулу блаженного Августина: «в главном — единство, во второстепенном — свобода, и во всем — любовь». Ни единство во Христе, ни свобода без евангельской любви невозможны. Конфликт — это и возможность такой любви научиться. Важно только, чтобы конфликты не становились соблазном. Соглашусь, что не нужно бояться обсуждения конфликтных вопросов, но нужно помнить о горькой участи тех, кто вводит ближних в соблазн.

Протоиерей Владислав Свешников, настоятель храма Трех Святителей на Кулишках:

Не всякая полемика, не всякая дискуссия имеет конфликтный характер. Более того, они часто бывают полезны, чтобы выявить «искуснейших». Но даже когда конфликт выражен очень серьезно, такой случай может принести пользу. Когда существует почва для конфликта, то это, скорее всего, означает, что есть почва для жизни. Другое дело, что достаточно часто конфликты приобретают совершенно безобразный характер…

Я согласен с мнением о том, что почва, на которой возрастают конфликты, главным образом связана с устройством церковной жизни. И все было бы нормально, если бы существовала возможность для дискуссий. Тем более что поводы для них действительно возникают.

Сейчас на страницах журнала «Православная беседа» обсуждается вопрос о частоте причащения. Этот вопрос совершенно нормальный, его можно обсуждать, находить решения. Разумеется, эти решения не должны быть формально одинаковыми для всех, чтобы ими можно было пользоваться с рассуждением.

Сейчас вопрос о частоте причащения решается различно, потому что, наряду со сравнительно здоровой струей церковной жизни, которая основана на знании и практическом применении Предания, существуют две крайние среды, в которых интерпретация Предания значительно различается. Это крайние фундаменталисты и крайние либералы. Эти группы верующих отделить от церковной жизни невозможно, потому что в них входят многие искренние и сердечные церковные люди, не осознающие своих заблуждений. Будучи уверенными в своей абсолютной правоте, они так и будут жить в готовности к скандалу, спорные ситуации — это их поле, это их пространство.

Среди нас, людей с обычным, можно сказать, неоконсервативным сознанием, конфликтов возникает немного, а те, что есть, разрешаются спокойно, без применения каких-то специальных мер. Ни со стороны церковной власти, ни, тем более, со стороны властей гражданских.

Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей:

Я бы хотел сказать несколько слов, прежде всего оговорившись, что выражаю свое сугубо частное мнение. За 22 года работы в церковной бюрократии мне приходилось участвовать в разрешении целого ряда конфликтов — внутрицерковных и церковно-общественных, церковно-государственных, межконфессиональных, межрелигиозных. И этот опыт заставляет меня вспомнить, что причиной любого конфликта является грех. Человеческая греховность, такие пороки как гордыня, вражда, эгоизм, распущенность мышления и чувств — все это является основой конфликтов. Они могут по-разному называться. Они могут обосновываться политическими и экономическими причинами, подаваться как борьба за истину — именно это сегодня чаще всего происходит, — но есть достаточно оснований думать, что именно элементарный человеческий грех, именно те пороки, которые я назвал, а также властолюбие, ненависть к окружающим, — являются источником конфликтов.

Как разрешать церковные конфликты? Нам об этом хорошо известно из Священного Писания, где дается очень четкое указание о том, как разрешать ссоры между христианами. «Если… согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилась всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церковь не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15–17).

Но даже помня эти слова, многие православные христиане на деле поступают точно наоборот. Сначала все обвинения вываливаются в Интернет под псевдонимами, и лишь потом — в самом лучшем случае — имеет место прямой разговор. Происходящие интернет-перестрелки между группами православных христиан свидетельствуют о том, что нам всем — и пастырям, и мирянам — надо всерьез задуматься о нашей духовной жизни. Задуматься, воплощаем ли мы действительно тот евангельский идеал, те слова Господа Иисуса Христа, о которых только что было сказано и которые для нас являются высшим императивом. И если этот императив все меньше исполняется, и его исполнение все больше подменяется заочными обвинениями, анонимной полемикой, недоказанными, не установленными должным образом обвинениями в ереси, в отступлении от веры, в разного рода прегрешениях, то это нехристианский дух ведения полемики, и такого духа в Церкви просто не может быть. Тон церковной полемики должен быть другой. Мы хорошо знаем о том тоне дискуссии по многим важным и сложным церковным вопросам, который сложился в начале прошлого века, в том числе на Соборе 1917–1918 годов. Братолюбие и серьезность этой дискуссии являются уроком для всех нас. Дай Бог, чтобы и мы имели такой стиль обсуждения.

Я думаю, что очень важна роль церковного суда. Архиерейский Собор принял ряд документов, касающихся церковного суда. Это очень правильно, поскольку без такого органа конфликты, существующие между отдельными личностями в церковной среде, разрешались на недостаточно легитимной, как я полагаю, основе, а чаще всего не разрешались никак, уходили вглубь и этим порождали недоговоренность, обиды и даже уход людей из Церкви.

Сам принцип судебной системы предполагает две вещи, которые я считаю важными. Во-первых, это невозможность необоснованного отказа от рассмотрения вопроса. И следующий принцип: суд должен дать возможность всем сторонам привести свои аргументы. Он должен выслушать аргументы всех сторон. Вряд ли можно назвать правильным судопроизводством то, что имело место некоторое время назад в одной из самоуправляемых Церквей, когда человек получил судебное решение после его вынесения, а до этого, судя по всему, не был приглашен к участию в судебном слушании. Такого в суде быть не может. И мы это ясно должны иметь в виду, когда идет дискуссия о церковном суде. Суд должен выслушать аргументы, дать возможность представить аргументы всем сторонам, которые участвуют в судебном слушании и в процессе.

Мне думается, что еще одна частая причина конфликта — это человек не на своем месте. Сергей Валерьевич уже сказал о том, что есть конфликтные люди. Вовсе не всякий конфликтно настроенный человек будет источником конфликтов, если он находится на своем месте. Мне лично думается, что есть у нас люди не на своем месте, и это часто порождает конфликты. Нам не нужно бояться обсуждать этот вопрос не только в трапезных после богослужения, но и на уровне серьезной внутрицерковной дискуссии. Я в свое время уже говорил о полезности периодической аттестации отдельных церковных работников. Может быть, нам стоит обратить внимание и на практику Элладской Церкви или старообрядцев, где имена кандидатов на те или иные церковные должности становятся известными до окончательного назначения. И это дает возможность достаточно широкой дискуссии. Люди могут сказать друг другу правду, могут сказать то, что они думают, в форме открытого диалога.

Лучшее лекарство от конфликтов — это соборность. Я в этом глубоко убежден. Я принципиально против лозунга «вся власть мирянам», в духе которого действуют люди типа Сергея Бычкова или некоторые последователи о. Георгия Кочеткова. В нашем испорченном грехом мире, в нашей общественно-политической и экономической ситуации призыв «вся власть мирянам» будет означать только одно: вся власть олигархам и чиновникам! Если этот лозунг будет в Церкви осуществлен, то именно олигархи и чиновники будут ставить священников, архиереев и патриархов. Этого не может и не должно быть в Церкви. Вся власть Церкви есть и должна оставаться у епископов. Это залог церковной независимости от мирских стихий и от сильных мира сего. В то же время я глубоко убежден, что предварительное обсуждение всех важнейших решений, касающихся церковной жизни, необходимо — в духе соборности, в духе советования епископата с пастырями, с церковным народом, с мирянами. Именно через такое советование, через механизмы подлинной соборности мы и сможем достигать максимально полного участия всей нашей Церкви в тех решениях, которые принимаются.

Священник Владимир Вигилянский, руководитель пресс-службы Московской Патриархии:

Действительно, дискуссии отличаются от конфликтов. Полемика — допустима, но конфликтов необходимо избегать. Однако открыто отстаивать свои позиции многие не хотят или не могут, но именно эта закрытость, кулуарность, кампанейщина, изоляционизм являются благодатной почвой для церковных нестроений. Особенно показательна в этом отношении наша российская «блогосфера». Без труда можно насчитать не менее пяти сотен священнослужителей, имеющих или свои собственные страницы в «Живом журнале», или участвующих в дискуссиях на чужом поле. Я весьма был удивлен тому, что многие «жижисты» в священном сане выступают под псевдонимами, неумело маскируясь под светских завсегдатаев околоцерковных блогов. Оставим в стороне откровенных злопыхателей и церковных сплетников — их не так много, хотя их блоги и очень популярны (читатели ЖЖ их хорошо знают). Но вот другие, возможно, вполне достойные пастыри, как маскирующиеся, так и не маскирующиеся, позволяют себе участвовать в интернет-болтовне вместе с откровенными врагами Церкви, не давая должной оценки злоречивым высказываниям собеседников, потворствуя тем самым и насмешкам в отношении священников и иерархов, и даже откровенной клевете. В результате  — многие небылицы о Церкви и священниках, печатающиеся в «Московском комсомольце», восходят именно к ЖЖ.

Вообще пустословие, стеб, зубоскальство — одна из отличительных черт стиля «блогосферы». Вместо того чтобы давать образцы культурной благожелательной полемики, священнослужители перенимают у своих собеседников загрязненный сленгом язык ЖЖ. Хорошим тоном здесь является охаивать правящих архиереев, высмеивать церковных чиновников, иронизировать по поводу церковных мероприятий. Как любое другое средство коммуникации, Интернет нейтрален, и только от нас — авторов и пользователей — зависит, станет ли он языком миссии, свидетельством истины, христианской свободы и любви, или превратится в мусорную свалку мелких самолюбий, словоблудия и зложелательства.

Протоиерей Николай Балашов, секретарь Отдела внешних церковных связей по межправославным связям и заграничным учреждениям:

Мне хотелось бы поставить вопрос более общего характера: конфликт в Церкви — это всегда плохо? Исходя из формулировки вопросов и некоторых прозвучавших уже высказываний складывается впечатление, что да. Отец Всеволод считает, что причина любого конфликта — в человеческой греховности. А отец Владислав говорит, что конфликт — это признак жизни.

Не сомневаюсь, есть правда и в том и в другом мнении. Но в Церкви бывают не только персональные конфликты. Бывает и столкновение мировоззрений, богословий. Отзвуки подобных конфликтов, существовавших в самой ранней Церкви, можно видеть и в корпусе канонических книг Нового Завета. Конечно, любой конфликт воззрений в условиях падшего мира отягчается человеческой греховностью, но очень часто к ней все же не сводится.

Что касается опыта дискуссий в Церкви, то мне кажется очень важным и полезным для современной церковной жизни обращение к тому замечательному опыту внутрицерковной дискуссии, которая в нашей Церкви имела место в начале ХХ века, точнее говоря в период между 1905 и 1917 годом. Идеализировать это время отнюдь не следует. Тональность дискуссий и тогда бывала жесткой, отягощенной человеческой конфликтностью и человеческими грехами, человеческой неспособностью уважительно отнестись к собеседнику. Но все-таки определенная культура дискуссии присутствовала.

Многие вопросы, которые тогда обсуждались, по условиям последующего развития церковной жизни так никогда и не получили своего разрешения. Тогда высказывалось много мнений о некоторых неотложных преобразованиях в устройстве жизни Церкви. В целом ряде случаев надо отметить, что за прошедшие с тех пор сто лет проблемы не решены, они стали только еще более острыми. Притом даже осознание их в качестве проблем иногда утрачено. Смелости не хватает.

Может быть, было бы неплохо, если бы мы смогли отважиться хотя бы на каталогизацию реальных проблем, существующих в Церкви. Список конкретных конфликтных тем для дальнейшего обсуждения был бы неплохим итогом первой встречи такого рода.

Протоиерей Сергий Правдолюбов, настоятель храма Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве (Москва):

Темы, затронутые в обсуждении, очень интересные и важные. И я бы очень хотел, чтобы эти темы разрабатывались и обсуждались максимально широко — с участием священников и архиереев.

Мне бы хотелось кратко сказать о православных традициях и Предании. К сожалению, сейчас многие молодые священники считают, что традиция и Предание — это нечто ветхое, затхлое и никому не нужное. Они совершенно забывают, что Церковь основывается на вечности, а вовсе не на традициях какого-то конкретного века. И то, что вечно, будет актуально в любое время.

К сожалению, даже в семьях священников мы теряем преемство от отцов к детям. Я бы очень хотел почти во всем быть похожим на своего отца, но, конечно, не могу. Просто я на Соловках не сидел. Я знаю, что отец, благодаря воспитанию XIX века, некоторые вещи не совсем правильно понимал. Например, он не причащал никого на Пасху. Но мы, зная ошибки своих отцов, тем не менее видим силу их молитвы, их благодать, которую мы должны воспринять и продолжить это служение. Как-то о. Александр Мень сказал о. Сергию Желудкову, что сначала надо послужить лет тридцать, а потом узнать, что надо выбрасывать, а что не надо.

Когда мы готовили в «Православную энциклопедию» статью о богослужении в ХХ веке, я умолял своего соавтора не писать в энциклопедии обо всех изменениях и переменах — такое количество набралось! Какие еще могут быть реформы, надо удержать, сохранить хотя бы то, что осталось. Не нужен этот «зуд реформаторства»! Священник Павел Флоренский называл таких батюшек в начале ХХ века «протестантствующими» священниками. Не надо нам протестантства, надо сохранять православное Предание в той мере, в какой оно отражает вечность, а бороться против устарелого и временного.

Нам крайне необходимы регулярные встречи, общение духовенства — многие вопросы можно было бы решить. На опыте личного общения со средствами массовой информации могу сказать, что это необходимо.

В 2000 году, когда я входил в состав комиссии, которая занималась о. Г.Кочетковым, Максим Шевченко колоссальные силы потратил на то, чтобы меня оклеветать. Но когда меня пригласили на собрание прессы Московской области в Сергиевом Посаде, он неожиданно предложил мне выступить. Я не отказался, и в заключение он мне сказал: «Я с вами согласен по всем пунктам, о. Сергий, я даже не знал, что вы так нормально мыслите». Таких журналистов и сегодня немало — они в Интернете тебя ругают, а когда встречаешься с ними, объясняешь свою позицию, оказывается, это не так страшно. Тем более духовенство должно общаться между собой, хотя бы в благочиниях. Мы живем как затворники. Мы просто не общаемся. А почему не общаемся? А как бы чего не вышло. А в опыте духовенства XIX века общение с батюшками было крайне необходимо. Человек закисает на своем приходе. Он вокруг себя сам вращается, и когда батюшка говорит проповедь, люди его уже тихо ненавидят. Если бы батюшки встречались, обсуждали, говорили друг с другом, они бы недоумения свои разрешили просто в разговоре. Без всяких протоколов, конференций, выводов. Вот в чем поднятые сегодня вопросы по поводу конфликтов очень актуальны.

Мне кажется, что натиск модернизма, особенно перед Архиерейским Собором, очень сильный. Я вспоминаю слова о. Георгия Кочеткова, которые были сказаны в 2000 году, о том, что они (то есть консерваторы) следующего Собора не выдержат, мы сомнем их прямо на следующем Соборе. Я бы хотел, чтобы вопрос о деятельности о. Георгия Кочеткова разъяснялся доброжелательно, мягко, корректно, спокойно, в диалоге и собеседовании. Самая печальная вещь в связи с этим, что сам о. Георгий выступает не открыто со своими верованиями, а замаскировано, и многие соблазняются этим. Если бы он открыто сказал, за ним мало кто пошел бы. Я имею право говорить это на том основании, что я изучал его творения с карандашом в руке довольно долгое время.

И еще раз: если есть конфликт, надо относиться к нему серьезно, изучать, обсуждать. И дай Бог, чтобы такие собеседования вошли в нашу жизнь.

Иеромонах Павел (Щербачев), ответственный редактор сайта «Православие.ru»:

Трудно обсуждать тему конфликта, не имея перед глазами конкретного определения этого термина. Что считать конфликтом, а что — горячей дискуссией? Смешивать эти понятия небезопасно. Как редактору мне часто приходится сталкиваться с проблемой: публиковать ли материалы авторов, которые придерживаются кардинально противоположных взглядов по ряду вопросов? Совершенно очевидно, что во многих случаях дискуссия может быть плодотворной, но здесь очень важна методология. Иногда приходится предпринимать решительные действия, чтобы отсечь тех людей, которые ставят во главу именно конфликтность, а не поиск истины. В выработке методологии очень важно опираться на уже имеющиеся позитивные модели.

Справедливо говорилось о том, что одним из крупнейших церковных конфликтов было разделение Русской Православной Церкви в ХХ веке. Раскол был уврачеван, произошло воссоединение: в 2007 году состоялось подписание Акта о каноническом общении. Теперь мы снова едины. Сайт «Православие.ru» освещал ряд проблем, связанных с процессом воссоединения. Был создан интернет-портал «Да единомыслием исповемы», который целиком был посвящен обсуждению этого церковного конфликта. На мой взгляд, там была выработана модель, которая может быть использована и в разрешении других конфликтных ситуаций. Суть в том, что мы не закрывали возможность выступать людям, которые придерживались самых крайних, маргинальных взглядов. Мнения некоторых священнослужителей и мирян из противников воссоединения претендовали на научность, но при подробном анализе, произведенном церковными и светскими учеными, порой оказывались заблуждениями или мифами, не выдерживающими критики. При соборном рассмотрении, открытой, честной дискуссии эти конфликтные точки зрения зачастую получали совершенное разрешение. Думается, что нам не стоит забывать этот позитивный, исторически значимый опыт.

Преосвященный Феофан, архиепископ Ставропольский и Владикавказский:

Я думаю, что конфликты в Церкви — это болезнь, в которой часто мы сами и виноваты. Мы не занимаемся предупреждением, профилактикой этой болезни. И только когда конфликт уже разразился, мы начинаем что-то предпринимать. Большинство конфликтов можно нейтрализовать на ранней стадии, но для этого мы должны быть более открытыми. Речь идет не о том, чтобы просто выпускать пар, а о том, чтобы научиться слушать и понимать, чего хотят люди. При этом очень важно уметь отделять зерна от плевел. Здоровое — поддерживать, а по отношению к разрушительному и негативному необходимо терпеливо использовать терапию. Это очень важный момент, потому что чаще всего мы сразу применяем хирургию.

Эта проблема мне хорошо знакома. Приведу один пример. У нас в епархии в городе Железноводске был один приход, который в 1992 году, вступив в конфликт с местным священноначалием, перешел сначала к зарубежникам, но затем эти люди и с ними разругались. Я тогда решил попробовать понять, в чем же причина конфликта. А причина была довольно простая. Там, где надо было бы проявить разум, мы иногда начинали просто стучать кулаком по столу — отсюда и началось все это противостояние. Первое, что я сделал, — начал говорить с людьми, которые поддерживали этих раскольников. Иногда очень важно вместо большой полемики с лидером обратиться к самой пастве или сообществу. Если люди искренне заблуждаются, то мы — Церковь — должны очень терпеливо, но настойчиво объяснять им ложность их позиции и то, что мы считаем для них правильным и позитивным. И могу сказать, что сейчас этот конфликт исчерпан.

Протоиерей Всеволод Чаплин:

Замечательно, что участники круглого стола едины в понимании того, что преодоление конфликтов возможно только путем самого широкого обсуждения. Действительно, у нас есть проблемы, есть трудности, у нас есть целый ряд тем, которые обсуждаются так или иначе. Обсуждаются, как уже было сказано, в трапезных, на кухнях, на разных посиделках. И очень-очень некультурно обсуждаются в Интернете. Я полностью разделяю боль о. Владимира, который читает блоги, может быть, чаще, чем я. Я вообще стараюсь этого не делать, и не просто потому что нет времени, а потому что когда читаешь некоторые высказывания в блогах, понимаешь, как стремительно падает уровень культуры дискуссии. Мы говорили об уровне и тональности дискуссии, которая имела место до 1917 года, во время Предсоборного присутствия и на Соборе 1917–1918 годов. Сегодня какая-то часть церковной и околоцерковной публики теряет даже тот уровень, который был у нас в советское и первое постсоветское время. Уровень хамства, извините, быстро растет. Даже на одном из последних заседаниях Богословской комиссии, где обсуждалось учение о Евхаристии, молодые богословы покоробили меня свои тоном, своим отношением к людям старшего поколения, в том числе и к облеченным священным саном. Причем по сути развернувшегося спора я был скорее на их стороне, но его тональность, по-моему, должна была быть другой.

И последнее. Очень правильно было сказано, что роль церковных СМИ в дискуссии чрезвычайно велика. Не случайно мы сегодня собрались на площадке официального издания Московского Патриархата — «Церковного вестника». Я убежден, что церковная пресса, в том числе и церковные веб-сайты, должны сегодня не бояться обсуждать самые сложные проблемы. Делать это следует открыто и со всей смелостью, и в то же время показывать пример, устанавливать высокую планку нравственного и подлинно христианского духа дискуссии, которая должна быть примером для всех.