«Я пришёл с горы преображения…»
Рассказ о последних днях жизни митрополита Иоанна (Снычёва)

— Эх, Владыко, откуда у вас крест?

— Это я для тебя приготовил.

— Вот хорошо, как раз к Воздвижению мне в храм подойдёт, а то я с престола брал!

1.10.1995

Опять принесли крест, только поменьше и посветлее. Тут уж я удивилась: «Куда же вам, Владыко, ещё крест? Для меня, что ли?» — «Да, возьми его себе, поставь в келье». Я не переставала удивляться: «Вот и хорошо, Владыко. Лишь бы вам легче стало…» Вдруг пришла женщина и принесла новый крест, на этот раз вышитый бисером и стеклярусом. И тоже подарила Владыке ко дню Ангела. Очень было странно…

9.10.1995

День ангела Владыки. Литургию служили в домовой церкви. Владыка облачался. Пригласил послужить двух батюшек: отца Андрея и отца Олега — и певцов. После литургии отец Олег сказал поздравительное слово, в котором вдруг пожелал Владыке… Царствия Небесного!

К вечеру в резиденции собрались настоятели во главе с владыкой Симоном и принесли море цветов: розы, белые лилии, ромашки… Да такие красивые букеты! Мы заставили ими все комнаты резиденции, и у нас было как в раю… Затем стали приходить знакомые, близкие, доктора… Сергей Михайлович впервые привёл в храм своего сына (семи-восьми лет). Примечательно, что мальчик принёс Владыке свой рисунок. Открываем его, и что же? — Снова крест! Владыка придал этому подарку особое значение и как-то грустно вздохнул: «Устами младенцев…», но далее не договорил.

Владыка благословил стол на кухне, а сам лёг в постель. У него начался катар и, видимо, поднималась температура.

10.10.1995

Звонили из Самары. Я попросила, чтобы сходили к старице Марии Ивановне и попросили молитв. Меня мучила какая-то сердечная туга. Силы и так, казалось, были на пределе, а тут ещё эти кресты, кресты…

11.10.1995

В больнице

…После смерти Владыки я всё же открыла последнюю страницу «Самодержавия Духа» и прочитала: «Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцом Моим на престоле Его. Имеющий ухо да слышит…» (Апок. 3:20-21). Аминь. Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский»…

Он стал заметно дольше молиться по утрам. По своим медицинским обязанностям после его молитвенного правила я должна была дать необходимые процедуры, и в связи с этим Владыка благословил меня приоткрывать дверь его кельи, чтобы узнать, закончил ли он молитву. В следующие дни мне порой приходилось приоткрывать её не по одному разу, пока он не завершал своё правило и не закрывал Евангелие…

22.10.1995

Владыка выглядит бодренько и собирается служить Литургию. Я боялась, что он отошлёт меня исповедоваться к батюшке, но нет, Святитель сам отпустил мне грехи…

Марк-малыш, который нарисовал Владыке крест, причащался впервые… Перед службой я очень просила Владыку, чтобы он причастил всех сам, из своих рук. «Ведь им на память останется», — упрашивала я, сомневаясь, выйдет ли толк из моих просьб. Вдруг слышу: «Со страхом Божиим и верою приступите…» Владыка сам взял чашу и всех причастил, хотя и попросил помочь, поддерживать ему руку (рука была слабая, моего Святителя безпокоили боли в плечевом суставе). Я так была рада за всех! Никто тогда и не подозревал, что это было в последний раз на земле…

Потом Владыка пригласил всех на обед. Обед был простой, но все были счастливы и ловили каждое слово Владыки. Святитель мягко шутил, улыбался, заводил душеполезные беседы… Вдруг маленький Марк исчез. Я пошла проверить, куда он делся. Смотрю, сидит в моей келье и рисует множество крестов, на которых распят Христос… Потом, уходя, он всё своё художество опять подарил Владыке.

После обеда все вышли во дворик и любовались пышным цветом георгинов. Вообще лето радовало. И не только природа щедро одарила нас — какой-то особый «урожай» был нынешним летом и на людей. Кто только не приезжал к Владыке, чтобы услышать его слово!.. И из Иерусалима прибывали, и из российских городов, из Сергиевой Лавры и из других монастырей. И миряне, и монашествующие искали у нашего Святителя слово спасения… Я про себя очень радовалась такому наплыву и думала: «Благодатное время!»

29.10.1995

Владыка служил литургию на Смоленском кладбище. Служба прошла молитвенно. Очень хорошо пел хор. Владыка остался доволен. Я же чувствовала какое-то необъяснимое волнение, будто в сердце образовалась огромная рана. Сказала об этом Святителю. Он спросил причину, но я не могла назвать, хотя всё в уме перебрала… Тогда мой старец перекрестил мне сердце и голову. Через некоторое время спросил: «Ну как, легче стало?» Я ответила: «Вроде бы легче, но всё равно не проходит». Вечером было чаепитие и разбор моих недостатков. Я удивилась, ведь только что я разговаривала с Владыкой, а теперь он при всех стал меня смирять…

1.11.1995

Утром Владыка долго молился и читал Евангелие. Зашла к нему — а глаза у него заплаканы. Так было часто после утренней молитвы. Было, что я слышала и рыдания, и тогда я тихонько уходила в свою келью и тоже плакала…

Я стала выспрашивать у Святителя планы на день (чтобы ориентироваться со своими процедурами). Он ответил: «Как Бог благословит», но мне показалось, что он немного нервничает.

Днём я убежала в швейную мастерскую покроить две скуфейки… думала, что хоть это занятие отвлечёт меня от необъяснимой тревоги, но наоборот — я почему-то разволновалась ещё больше, появилась какая-то внутренняя дрожь, и я не могла даже вдеть нитку в иглу… Прибегаю в архиерейский дом, а Владыки нет. Лена спокойно объяснила, что он уехал на встречу с жителями города. Как я её отругала! «Ты, — говорю, — такая молодая, ты медик и должна хоть немножко понимать ситуацию. Неужели тебе непонятно, что нельзя его на продолжительное время отпускать без проверки и подготовки?!»

Приезжает Владыка — я тут же к нему: «Владыко, вы очень рискованно поступаете! Ведь я не знала, что вы едете на встречу!» — «Вот и хорошо, что не знала!» Я огорчилась: «Такие поступки могут закончиться трагически…»  

2.11. 1995

Владыка опять очень долго молился. Когда я вошла, чтобы сделать перевязку ног, померить давление и взять анализ крови на сахар, он был очень весёлый, и лицо у него было беленькое и сияющее. «Вот так я сегодня спал! — поделился он. — До самого звонка будильника за всю ночь ни разу не проснулся! Звонок зазвенел, а я думаю: «Ну что ты мне мешаешь!..»

За завтраком я всем рассказала свой сон. Будто бы я была в архиерейском доме в Самаре. В митрополичьей келье стояла низкая длинная скамья, покрытая красным ковром. Настя (бывшая келейница в Самаре) и я стояли около неё. Настя меня спросила: «Валечка, ты знаешь, что это?» Я ответила: «Знаю, на это гроб ставят». Настя опять спросила: «А знаешь, как на этом лежать?» Я в недоумении ответила: «Нет, не знаю», — а сама думаю: «Что это она мне такие вопросы задаёт?» Настя в третий раз спрашивает: «Ох, Валечка, как же на этом лежать?!» Лицо её при этом страдальчески исказилось, она обхватила руками голову и стала раскачиваться из стороны в сторону. Тут я проснулась.

«Наверное, кто-то у нас умрёт», — прокомментировала я… Владыка перекрестился: «Всё в руках Божиих. К смерти каждую минуту надо быть готовым».

За столом выяснилось, что к восьми вечера наш Святитель последует на встречу по поводу пятилетия Санкт-Петербургского банка, где будет мэр города Собчак… Странное волнение и тревога, охватившие меня несколько дней назад, нарастали. Лицо горело от нервного напряжения. Я даже была не способна молиться и только тяжело вздыхала: Господи, помилуй!»

…Пришёл доктор Сергей Михайлович. Мы с ним договорились, что перед поездкой на встречу проверим Владыку. Померили давление — 200/100. Спрашиваем: «Владыко, что вы ощущаете?» Он говорит, что немного голова тяжеловатая, а так ничего. Делаем всё необходимое, меряем снова — 180/90… Я ещё раз попросила, чтобы Святитель взял меня на встречу (ведь в случае чего все необходимые средства при мне)… Владыка, обращаясь к нам, попытался успокоить: «Да я быстро приеду. Задерживаться не буду…» Сергей Михайлович побежал вниз по лестнице, а Святитель ещё немного полежал. «Владыко, — сказала я, — странно мне ваше давление. Что-то вы очень волнуетесь…» «Да, волнуюсь, — признался он. — Уж очень не хочется туда ехать, но нужно… Нужно встретиться с Собчаком, а то его нигде не уловишь»…

Он немного полежал и стал собираться. Надел белый, приготовленный заранее клобук, взял посох. Вдруг на подходе к двери библиотеки повернулся к нам и, положив правую руку на сердце, с поясным поклоном проговорил: «Ну, благословите меня!» Я, зная его волнения и взмолившись: «Умудри, Господи, что сказать, а что смолчать», — сердечно и участливо ответила: «Господь вас благословит, Владыко» — и перекрестила вслед, хотя и опасалась, что Владыка сделает мне замечание за то, что архиерея крещу. Но он спокойно сказал: «Спаси Господи». Ушёл… Я села за рукоделие. В сердце по-прежнему нарастало волнение…

Вдруг раздался телефонный звонок. Лена взяла трубку, и я услышала, как она говорит: «Да, Валентина Сергеевна сейчас соберётся и приедет».

Я подскочила к телефону, но она уже положила трубку. Я нервно спросила: «Лена, ты почему не передала мне телефон?.. Я должна ведь взять с собой всё необходимое! Для этого нужно знать, с чего начался приступ! Я не успею. Это всё. Сейчас уже не успею». Руки начали дрожать и никак не попадали в рукава платья. Я бросала в сумку шприцы и всё необходимое на крайний случай. Мозг работал, как в огненной печи…

Летим с Володей на машине к гостинице «Северная корона». О ужас! Посреди холла на ковре без сознания лежит Владыка, в руки ему колют лекарства. Я достаю свои и говорю, что делать. Врачи нервничают (разорвали на нём рубаху). Делают искусственное дыхание. При мне поставили ЭКГ. Кажется, было три зубчика, и пошла прямая линия. Я кричу: «Сердце встало!» Холод в здании страшный, сквозняки. Я говорю: «Толку не будет от процедур при таком холоде! Холод для него смертелен!» Мы с Сергеем Ивановичем стали пытаться делать искусственное дыхание. Меня оттянули и на ухо сказали: «Поздно уже»…

За столбиком стояла жена Собчака. Я подбежала к комнате, где должен быть приём: «Где Собчак?» От переживаний я даже не могла вспомнить его имени. Нарусова меня остановила: «Не тревожьте его». Я дерзко ответила: «А вы стоите и наблюдаете, как умирает митрополит? Да ваше дело кнопки нажимать, и скорая реанимационная помощь должна быть здесь». Собчака всё же позвали. Он пришёл и спросил: «А что, разве «скорой» до сих пор нет?» Я опять побежала к Владыке, сняла кофту с бухгалтера Наталии Александровны, накрыла Владыку, положила под голову своё пальтишко… Владыка лежал весь горячий, и левая сторона лица стала сине-чёрная. Я поняла, что это всё… Отец Павел Красноцветов стоял рядом со мной. Лицо у него было бордовое. Он тихо сказал: «Я, Валентина Сергеевна, отходную прочитал на память». Спаси его Господи! Я была так благодарна, что он оказался рядом в эти ужасные минуты…

Доктора сели в «скорую», а я отправилась в резиденцию, чтобы приготовиться к новой встрече своего Святителя…

Дома слёзы, рассеянность. Безпомощного Владыку внесли в его рабочий кабинет, где несколько часов назад он совещался с настоятелями. И вот их вызвали вторично… Владыку нужно было переодеть. Отец Гурий (Кузмин) попросил принести соборное масло и ваточку. Масло я принесла от чудотворной иконы Божией Матери «Иверская»… Вдруг сообщили, что у отца Павла Красноцветова плохо с сердцем. Давление 210 мм… Только уложили его на диван — стало плохо отцу Богдану Сойко. Давление 200. Пришлось заняться ими обоими.

Лицо Владыки всё белело и белело… К этому времени лицо стало совсем беленьким и каким-то сияющим. Лежит блаженненько, а нам такая скорбь! Руки тоже белые, мягкие и тёплые.

3.11.1995

Первую литургию служили отец Гурий и отец Александр Кудряшов. Мы все причащались… Затем привезли беленький гроб, и владыка Никон, освятив его с архимандритом Гурием, переложили почившего в его новое жилище. Лицо у Владыки было безмятежным, он даже слегка улыбался. Мы все это заметили… Удивительно ясным и размягчённым было лицо — словно у спящего ребёнка…

…Время идёт. Но и после смерти Владыки до сего дня я чувствую, что не оставлена своим Святителем и Отцом… Наде приснился замечательный сон. Это было уже после смерти Владыки, до девятого дня. Ей снилось, что все домочадцы стоят полукругом, а Владыка подходит и каждого благословляет… Обратился к Наде: «Иди, Наденька, проводи меня». Надя пошла с ним и видит, будто наступила ночь, а впереди свет. Оглянулась назад, а народ сзади какой-то маленький, мелкий… Надя спросила: «Владыко, вам страшно было умирать?» — «Да как сказать, как тебе сказать, Наденька…» — «Владыко, а сейчас вам страшно?» — «Сейчас я хожу по знакомым местам Иерусалима. Вот сейчас к вам пришёл с горы Преображения…» — «Владыко, помолитесь за меня, чтобы мне постоянно помнить о часе смертном!» Владыка как бы радостно встрепенулся на её просьбу и ответил: «Да, Наденька, нужно постоянно помнить, ведь как может быть: ляжешь, заснёшь и больше не встанешь!..»

Из книги «Был человек от Бога», изд. «Царское Дело», СПб