Ответы протоиерея Александра Шаргунова

В. Мурашов, г. Санкт-Петербург

Слова Евангелия чудотворны. Они не совершают с нами чуда, пока мы не просим их об этом. Но в каждом слове Христа, в каждом Его действии присутствует сила, способная исцелить, очистить, воскресить. При условии, что мы станем перед Ним, как расслабленный или как сотник, — с готовностью тотчас же сделать всё, что Он ни скажет.

В Евангелии есть места почти совершенно непостижимые. Глубина и таинственность их таковы, что мы не знаем, как применить их к нашей жизни. Но есть и другие, безжалостно ясные и простые. Только решительная верность тому, что мы понимаем, приведёт нас к пониманию сокрытой от нас тайны. Единственное, что может помочь нам во всех обстоятельствах, это хранение в себе огня нашей веры и нашей надежды — слова, которого мы должны слушаться. Оно будет между нами и Богом Заветом жизни вечной.

Дорогой отец Александр! В Вашей книге «Великий пост» я прочитала: «Даже в мире, где не знают Христа и света Его благодати, действует некий непреложный закон: когда появляется какое-то количество людей героических, самоотверженных, весь мир как бы приподнимается, тогда как люди инертные производят расслабляющее, усыпляющее действие».

Мне кажется, такой героизм обыкновенно проявляется во время войны или среди гонений. А откуда взяться ему сегодня, когда всё тонет в серой обыденности и индифферентности?

Е. А. Калинина, г. Юхнов

Духовная война и гонения на Церковь никогда не прекращаются. И среди серой обыденности то и дело возникают обстоятельства, когда мы должны показать себя либо исповедниками истины, либо её предателями. Христос говорит об огне неугасающем и о черве неусыпающем не только как о будущем аде, но и о том аде, который мы можем видеть сейчас в мире, лежащем во зле. Это значит, что наши души проходят через испытания в верности Ему либо огнём, либо серой обыденностью здесь, на земле, прежде Страшного Суда.

Святые отцы говорят, что неотъемлемым законом духовной жизни является постепенность и постоянство. Нам открывается ценность наших каждодневных дел. Путь маленьких шагов, которым мы должны идти каждый день и идти с радостью, — несомненно, более скромен, но более реален, чем самые высокие отвлечённые идеалы. Однако эти идеалы должны всегда присутствовать с нами, потому что в вечной жизни они раскроются в полноте. Но если мы будем стараться слишком быстро осуществить их, мы можем оказаться ложными свидетелями.

Церковь зовёт нас к каждодневной святости. У каждодневного есть своя тайна, и она заключается в следующем: каждодневное скрывает героическое, оно как будто делает всё обыкновенным, в то время как у него хранится ключ к смиренной святости — например, в общении с другими в семье, на приходе, где бы то ни было. Даже среди самых великих потрясений всё заполняет тайна каждодневного, неприметная для внешнего взгляда. Но Бог присутствует в ней. Наша личная, наедине, не только в Церкви, молитва, наше невидимое никем чтение Писания, наши краткие сердечные воздыхания к Богу, которые мы приносим Ему среди порой невыносимой тяжести наших каждодневных забот, — поистине это сокровище, сокрытое нами на поле нашей жизни. Только так, восходя, можем мы научиться принимать любые трудности и поражения и не терять надежды. Понимать смысл событий. Узнавать, что Господь всё направляет к лучшему — в том числе то, что на первый взгляд кажется совершенно бессмысленным, но если посмотреть глубже, содержит в себе силу спасения. Этот путь жизни никогда не бывает однообразным, он всегда потрясающ и всегда нов. Мы призваны не отвергать в нашей каждодневной жизни Того, Кто дал нам познать Себя на горе Фавор, просияв небесным Божественным светом и до конца соединившись с шествием серой обыденности всего человечества.

Батюшка, почему так трудно научиться молиться современному человеку? Почему так трудно ему слушать Евангелие? Я понимаю, что это всегда было непросто. Но в наше время, как Вы сами писали в одной статье, даже если бы по всем программам радио и телевидения звучало одно Евангелие и толкования его, это, наверное, было бы похоже на сеяние при дороге из известной евангельской притчи.

И ещё один, наверное, связанный с предыдущим вопрос: что Вы думаете о миссионерстве, основанном, как сказал митрополит Сергий Воронежский на недавнем архиерейском соборе, на «приспособленчестве ко вкусам масс, эпатировании аудитории на рок-концертах и лекциях?».

О. Петрова, г. Тихвин

Один знакомый рассказывал мне, как в купе поезда его сосед всю дорогу спал под включенное на всю громкость радио. А когда выключали его, тот немедленно просыпался, бросался, не понимая, что происходит, к приёмнику, включал и снова спокойно засыпал. Почему иные «новые русские» строят свои коттеджи рядом с шоссе, где круглосуточный рёв машин? Почему миллионы людей, приходя с работы, тотчас включают телевизор, сидят перед ним всей семьей за обедом и занимаются под его сопровождение домашними делами?

Мы оглушены тысячью шумов. Если бы только механических! Каждого из нас обступает совне непрерывный поток слов, слухов, звуков, криков, которые оглушают нас и днём и ночью. Более того, каждый из нас внутри себя осаждаем непрестанной болтовнёй мира, безконечно безсмысленной, оглушающей и губящей нас.

Почему это происходит? Человек, который в соответствии с требованиями господствующей культуры исключил из своих мыслей Бога Живого, присутствие Которого наполняет всё, не может переносить тишины и молчания. Оттого что он привык жить у края бездны небытия, в его восприятии молчание, тишина — устрашающий знак пустоты. Всякий шум, даже если он в высшей степени мешает ему и неотступно преследует его, кажется ему более приятным. Слова, даже самые пошлые и грязные, для него — избавление от скуки. Всё предпочтительно — только бы не встать там, где царствует тишина и молчание, перед безжалостным ужасом небытия.

Почему так трудно научиться молиться современному человеку? Почему так трудно ему слушать Евангелие? Потому что требуется мужество, чтобы войти в глубину молчания и тишины. Но мы знаем, что всегда возможно, если только мы этого пожелаем, обеспечить хотя бы самые малые оазисы молчания среди любой суеты наших каждодневных дел, самых изнурительных и самых напряжённых. Пусть это будут очень краткие, но очень важные остановки, потому что здесь мы сможем осознать себя, увидеть — где мы и кто мы. Быть способным жить, хотя бы немного, внутренним молчанием — характеризует подлинно верующего человека. И только это может вырвать из мира неверия. А не льстивое угождение вкусам тех, кто оглушает себя наркотическими тяжёлыми ритмами из-за страха остаться наедине с тишиной.

Молитва рождается из тайны самого человека. Каждый человек приглашается услышать в молчании и благоговении призыв быть личностью, которая предстоит перед Личным Богом, никогда не перестающим звать нас Своим Словом. Мы нуждаемся в том, чтобы войти в себя, услышать в глубине своего сердца это Слово, мужественно увидеть в себе то, что без конца замутняет нашу радость, и исполниться решимости начать новую жизнь, предавая всё заботе Господа — Единственного, Кто может исцелить нас. Те, кто знает, что значит молчание с Богом, пребывание со Христом, говорят: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?» (Пс. 26, 1). И мы можем спросить себя: откуда это нам? Как приходит к нам эта сила, эта простота, эта мудрость? Жизнь даётся человеку для того, чтобы он научился слушать Слово и исполняться доверия Ему, преодолевающему все трудности нашей жизни и нашу смерть.

На одном из православных «миссионерских» сайтов я встретил неожиданную мысль. Беда современных православных, по мнению автора, — в том, что, обретя веру, они все свои силы тратят на духовное и мало думают о продвижении по лестнице общественного служения. Сегодня карьера для православного человека, говорит он, — доброе дело. Нам нужны православные губернаторы, президенты, директора, профессора, генералы. Разумеется, речь идёт не только о начальственных должностях, но о том, чтобы христиане присутствовали во всех наиболее важных направлениях жизни. Для этого каждый из них должен быть отличным профессионалом в своем деле. Только так мы можем возродить нашу Россию, создать христианскую атмосферу в обществе, авторитетно утверждает богослов в Интернете. Что Вы по этому поводу скажете?

Ю. Наринский, г. Новгород

Скажу, во-первых, вслед за преподобным Силуаном Афонским, что любить Бога, конечно, никакие дела не мешают. И что любящим Бога всё содействует во благо. Но только любящим Бога, то есть ищущих Его через исполнение святых заповедей. Во-вторых, наверное, не надо никому объяснять, кто и как, какой ценой в стране «криминальной революции» и власти денег делает карьеру.

Но дело даже не в этом. Жизнь так устроена, что мы должны всё время устремляться к самому существенному. В экстремальных обстоятельствах естественно заботиться о том, как сохранить пищу, а не то, в чём она хранится. Как защитить двигатель, а не стекло автомобиля. Как вынести из дома, охваченного пожаром, ребёнка, а не портрет его бабушки. Держаться самого существенного для Церкви — значит держаться слова Божия среди океана человеческих слов. Среди различных человеческих занятий у христиан, несомненно, есть своё место рядом с другими людьми. Но служение Евангелия — это совсем другое. Мы, христиане, единственные, кто может его исполнить. И это то, что другие, может быть, бессознательно, ждут от нас. Что мы явимся для мира подлинными знатоками, а не дилетантами в духовной жизни. Для этого мы должны изо всех сил держаться самого существенного и хранить его до конца.

Самое трудное не в том, чтобы однажды загореться желанием подвигов святости, а в том, чтобы пребывать в них всю жизнь до конца. Следование за Христом проходит для каждого через Кесарию Филиппову (понятно, что она может быть где угодно, и что ни в каком Интернете, ни в каких интеллектуальных диспутах нельзя найти её). Потому что один только вопрос и один только ответ могут иметь значение: «А вы за кого почитаете Меня?». (Мф. 16, 14).

Дорогой батюшка! На выставке «Осторожно, религия», которую остановили алтарники вашего храма, богохульства перемежались с порнографическими мерзостями. И теперь новая выставка в том же центре Сахарова — с таким же сочетанием. Как это объяснить? И почему подобные «выставки» так естественно вписываются в непрекращающуюся на телевидении пропаганду разврата? Не выражает ли эта параноидальная сосредоточенность на грехе и ненависть к Церкви их готовность к новым, ещё небывалым гонениям на неё? Или, может быть, я преувеличиваю? Ведь такое всё больше захватывает не только Россию, но и весь мир. Что нас ждёт?

А. Морозов, г. Тверь

Блудодеяние и богохульство связаны друг с другом. А также с гонениями на Церковь Христову. Вот как об этом сказано в Откровении: «И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле». И далее: «И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». И далее сказано: «Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых». (Откр. 17, 1—6). Ещё в Ветхом Завете пророк Иеремия говорил: «Вавилон был золотою чашею, опьянявшую всю землю; народы пили из нее вино и блудодействовали». (Иер. 51, 7). Чем больше растление в мире, тем больше ненависть к Церкви, тем яростнее будут гонения на неё. В Откровении сказано, что женщина упоена была кровью святых и кровью мучеников. Но здесь — блудница не только великий гонитель. Она пресыщается этими убийствами и упивается ими, как пьяница вином.

Но каких бы успехов ни достигало зло, в нём всегда таится семя саморазрушения. Фашизм и коммунизм XX века — яркое подтверждение этому. И теперешнее зло, «ужаснейшее паче всякого иного», постигнет та же участь — суд ему давно готов.