Аскетическое богословие старца Иосифа Ватопедского.
Часть3: богоуподобление через богоподражание

Части 1, 2

«Закон подражания»

Наш дух по природе стремится к познанию, благодаря чему он «естественно» обращается к самопознанию и богопознанию. Мы видели, что осознанное стремление человека вернуть свое прежнее достоинство и местоположение влечет его к изменению ума, который, видя, в чем его истинное благо, собирает все способности души и тела в едином порыве к Богу. Одной из главных способностей нашего ума является способность к разумному суждению, посредством которой мы мыслим и действуем. Но кроме этой способности, человеческая природа обладает другим важным средством, в не меньшей степени влияющим на ее изменение и совершенствование. Это способность к подражанию, заложенная в самом существе человеческого духа, созданного «по образу и подобию» Бога. В богословии старца Иосифа тема подражания занимает одно из центральных мест, являясь ключевым звеном в его характеристике нравственно-этической стороны подвижнического делания.

Именно возможность уподобления человека Богу лежит в основании его способности к подражанию. Человеческий дух, подражающий своему идеалу, изменяется по образу того, кому он подражает. Присущую человеку способность уподобления своему идеалу старец Иосиф называет «законом подражания», который проявляется во всех сферах человеческой жизни. Этот закон соотносится с другим законом, называемым «законом воздействия». Старец Иосиф говорит: «В нас, в наших характерах, часто обнаруживаются виды и обличья того, что нас окружает: мы в этом смысле напоминаем зеркала, отражающие на своей поверхности то, что находится напротив»[a]. Это означает, что человек подвержен влиянию окружающего настолько, что его внутренний мир формируется благодаря этому влиянию. Таким образом «закон воздействия» оказывает на нас влияние независимо от нашей воли, потому что человеческая природа подвержена изменениям и стремится уподобиться тому, что находится рядом с ней. С другой стороны, «закон подражания» является нашим внутренним импульсом, благодаря которому мы сами подражаем тому, что оказывает на нас влияние.

Подражание принадлежит сфере человеческого этоса, который выражает внутренний настрой характера человека в зависимости от его идеалов[b]. Это означает, что закон подражания формирует человеческий характер не по принципу копирования отдельных свойств, но посредством интуитивного опознавания некоторого «устроения», сообразного целям и идеалам человека. Нрав (в смысле греческого этоса) и есть тот настрой, который задает свойствам характера определенное развитие, что по большей части происходит незаметно для человека. Вот почему так важен «закон подражания»: он способен сообразовать все порывы и намерения человека с тем, что он избирает в качестве объекта подражания. Таким образом, от нас зависит двойной выбор: какому влиянию добровольно подчиниться и чему подражать.

Созданный по образу и подобию Божию человек от начала был призван к богоподражанию, которое заключалось не в подражании сущности Божества, что для тварного существа было бы невозможно, но в сообразовании собственных естественных энергий с энергиями всеблагого и совершенного Бога. Это могло осуществиться только в общении и единении твари с Творцом, по действию Благодати Святого Духа. Но вследствие грехопадения человек утратил непосредственную связь со своим Творцом и поэтому потерял возможность и богоуподобления. Человек поставил на место Бога свой падший разум, подчинился законам тления и смерти, и стал игрушкой в руках дьявола, которому ничего не стоило ввести человека в заблуждение и занять место «первообраза». Как мы говорили, после грехопадения все природные свойства и способности человека изменили свое естественное назначение и употребление, превратившись в страсти. То же самое произошло и со способностью человека к подражанию: вместо подражания божественным свойствам он стал подражать свойствам падшего денницы, ставшего для него «прообразом» всякого порока и лукавства. Дьявол воспользовался потребностью человека в познании вечного и бессмертного бытия, стремлением к благу и справедливости и стал для него, по слову Писания, богом века сего, ослепившим его разум (2 Кор. 4, 4). Нрав человека против его собственной воли оказался подчинен ложным идеалам и под их влиянием устремился к уподоблению животным и дьяволу. «Ум, удалившийся от Бога, становится либо скотоподобным, либо демоноподобным» - повторяет часто старец Иосиф слова преподобного Максима Исповедника[c]. И действительно, закон самосохранения и низменные инстинкты влекут человека к жизни ради плоти, а страсти и пороки, если они получают в человеке господствующее положение, отображают в его образе черты падшего ангела.

В историческом развитии человечества проявлялись и продолжают проявляться обе эти стороны жизни «не по природе», что особенно заметно в развитии европейского гуманизма. Более того, в гуманистической культуре, на которой утверждается европейская цивилизация, старец Иосиф видит один общий корень, из которого вырастает древо, заражающее тлением и смертью все человечество. Этот корень - утверждение собственного человеческого «я» в противопоставлении всякому иному возможному основанию. Существо гуманизма - это разум, определяющий свое место в центре мироздания, в противлении Богу, сказавшему однажды: Аз есмь Сущий (Исх. 3, 14). Очевидно, что именно в этом гуманистическая культура наибольшим образом подражает дьяволу, который первым возвел эгоизм и индивидуализм в принцип собственного существования. «Дьявол имеет своей главной целью лишить человека его богоподобных свойств, обесчеловечить его, сделать таким же, каков он сам. Гуманистический человекоцентризм есть в сущности дьяволоцентризм, потому что и тот и другой ищут одного и того же: принадлежать только самим себе»[d]. В основе современной культуры стоит атеистический гуманизм, который управляет историческим развитием человечества, однако его роль в этом развитии трагична: торжественно провозглашая «человечность», гуманизм в своем прогрессе приходит лишь к обесчеловечиванию человека, к превращению его в придаток производства и глобальному внутреннему опустошению. Парадоксальным образом, лучшим в гуманистической культуре оказывается тоска по утерянному единству, гармонии и целостности человеческого образа, который он имел до падения, ностальгия по подлинному бытию, которое было когда-то местоположением природы человека, ее достоянием и совершенством. Эта ностальгия вынуждена, однако, мириться с относительностью своих истин, с несовершенством образов и собственной ограниченностью. Потому что относительные и конечные «истины», являющиеся в отрыве от Бога лишь карикатурами подлинных истин, никогда не смогут насытить человеческую природу, стремящуюся подражать и приобщиться тому, что соответствует ей по принципу подобия - безграничной, вечной, всеблагой и всесовершенной природе Божества (ср. 2 Пет. 1, 4).

Спасение и избавление от всех причин и следствий гуманистической культуры человечество может найти только в том, что старец Иосиф называет «богочеловеческой культурой». Богочеловеческая культура во всем противоположна гуманистической культуре: если последняя ставит в центр мироздания ветхого человека с его ограниченным и извращенным разумом, то в центре и в основании первой стоит Богочеловек Иисус Христос с Его обновленной и обоженной человеческой природой, соединенной в ипостасном единстве с природой Логоса; если гуманизм унижает человека до состояния подобия животным и демонам, то богочеловечество возвышает его до состояния богосыновства и сверхприродного обожения, когда человек обладает по Благодати всем, чем Бог обладает по природе и по причине[e]; если, наконец, гуманистическое миропонимание рождает взаимное отчуждение и раздор среди людей, то богочеловеческая культура соединяет во Христе все человечество, всю тварь и всю вселенную. «Полнота и совершенство человеческой личности достигаются через уподобление человека Богочеловеку Христу. Богочеловечество, таким образом, есть единственная забота, в которой выявляется все многостороннее дело православной христианской культуры. Только начиная с поиска Богочеловека можно отыскать идеального, непорочного и совершенного человека»[f]. Таким образом, если гуманистические идеалы, делая из человека идола, приводят к его обесчеловечиванию, то богочеловеческая культура, возводящая человека к единству с истинным Богом, возвращает ему и саму человечность.

В практическом отношении главным делом богочеловеческой культуры становится использование всех доступных человеку средств и возможностей в осуществлении идеалов обожения и святости. В первую очередь это относится к способности подражания: именно в реальности богочеловеческой жизни эта способность нашей природы наиболее соответствует своему назначению.

Подражание Христу изменяет наш внутренний настрой сообразно с Его добродетельным нравом, что ведет к преображению и всего нашего существа по образу Богочеловека, как учит об этом апостол Павел. Мы же вси откровенным лицем славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа (2 Кор. 3, 18). По словам старца Иосифа, слава Господня - это Его характер[g], черты которого и должны отобразиться в верующих, стать их славой. «Мы прямо и постоянно, без ограничений и перерывов, должны взирать на славу Господа нашего, на Его жизнь, на то, что Он говорил и что делал на земле, на Его божественный нрав, и не сомневаться в том, что Дух Господень преобразит нас и уподобит нашему Прообразу»[h]. Поскольку подражание основывается на любви и исходит из любви, то важным средством на пути усвоения нрава Христова является «память Божия», которая заключается в постоянном воспоминании и размышлении о делах и словах Спасителя, а также сохранении в уме всего Его духовного облика, соединенное с непрестанной молитвой. Память Божия, которая неотделима от страха Божия и любви, и есть восхождение от славы в славу, от добродетели к добродетели, преобразующее наш нрав сообразно с нравом Христовым, существо которого выражается в совершенной любви.

Однако старец Иосиф приводит и более глубокое толкование слов апостола Павла из Послания к Коринфянам. Он говорит, что слава Господня - это Его Крест[i]. Свой крест должен подъять каждый, кто последовал за Ним: «Так происходит сущностное обновление человека, потому что христианская этика осуществляется в страданиях Господа нашего и через них обретает свое исключительное место»[j]. Крест Христов - это следование за Христом до конца, это путь всецелого самоотречения, это сораспятие Христу, которое, однако, предполагает не только смерть, но и воскресение. Таким образом, слава Креста - это не только умаление до смерти крестной, но торжество воскресения над смертью, это любовь Божия, «заставившая» Слово принять образ раба и возвести тварь на Небо.

Важно отметить, что в «законе подражания» старец Иосиф видит возможность осуществления призыва Господа нашего следовать за Ним - в этом смысле подражание Христу и следование по Его стопам означает одно и то же[k]. В практическом плане следование за Христом состоит в исполнении Его заповедей. Мы видим, что заповеди Евангелия не предписывают моральных правил поведения, но указывают путь к святости и обновлению природы. Заповеди показывают, в чем выражаются свойства нового человека, созданного по Богу (ср. Еф. 4, 24). В связи с этим можно легко заметить, что количество новозаветных заповедей не ограничивается каким-либо числом, потому что они имеют иную природу, нежели ветхозаветные заповеди, так что каждое слово Иисуса, каждое Его действие становится заповедью. Все эти заповеди символически объединены в словах апостола Луки, которые часто приводит старец Иосиф: Начат Иисус творити же и учити (Деян. 1, 1). Слова и дела Спасителя - вот все Его заповеди, которые христианин призван исполнять. Новозаветные заповеди - это благоухание Святого Духа в жизни верующих, это благословение Отца и присутствие Сына, потому что, по учению Святых Отцов, Господь наш таинственно пребывает в Своих заповедях. «Кто хочет найти Христа, - говорит старец Иосиф, - Который не только высоко на Небе и не только "в недрах Отчих", но и в каждой из Его заповедей, пусть начинает с этого момента точно соблюдать и хранить Его заповеди, и пусть он будет уверен, что доказательство Его присутствия не замедлит обнаружиться ощутимым образом»[l].

Господь не только дал заповеди, но и научил нас их практическому исполнению. Он на собственном примере показал, что для человеческой природы вполне возможно исполнить все заповеди и достичь святости и обожения. Старец Иосиф вслед за святоотеческой традицией рассматривает и весь жизненный путь Спасителя как личный пример святости: Образ дах вам, да, якоже Аз сотворих вам, и вы творите (Ин. 13, 15). И действительно, Господь принял крещение, постился, боролся с дьяволом и делал многое, в чем не имел нужды, будучи Богом. Но чтобы мы не могли оправдать свой грех слабостью человеческой природы, Он стал ради нас совершенным человеком, воспринял всю нашу природу, кроме греха, соединив ее с божественной природой в Ипостаси Богочеловека, и исцелил ее в Себе, даровав этим человеческому роду возможность исцеления и соединения с Богом. Лично видя и осязая Спасителя (см. 1 Ин. 2, 16), апостолы имели возможность непосредственно подражать Ему, потому что Он был во всем таким же, как и они. Поэтому каждый из апостолов мог бы с дерзновением сказать вместе с апостолом Павлом: Подражателе мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 11, 1).

В таком подражании, которое исходит из живого общения и ученичества, заключается самая главная и существенная сторона закона подражания - непосредственное соприкосновение с личностью учителя и участие в его жизни. Как апостолы подражали своему Учителю Христу, так и их ученики и преемники подражали и продолжают подражать своим наставникам во Христе, потому что видят в них Его образ. Святые Отцы , достигшие обожения своей природы, став «новыми творениями», отображающими все черты Первообраза - Богочеловека Иисуса Христа, являются в свою очередь надежными и верными руководителями всех верующих, идущих по их стопам к своему собственному преображению.

Старец Иосиф особенно глубоко развивает тему подражания святым: начиная с осмысления нашего общего родства с ними и утверждения необходимости по мере сил им подражать, он приходит к важному богословскому обоснованию «закона подражания» и «закона воздействия», которые, по его учению, завершаются в экклесиологическом единстве Церкви земной и Церкви небесной, святых всех веков с ныне живущими верующими, в Теле Христа, Которое есть Его Церковь. «Отцы наши - не мертвые существа и тени, о которых напоминает лишь то, что они когда-то были в истории, они представляют живое присутствие истины, они - Тело Христово, живые и действующие члены Его. Это само присутствие Христа в святых Его, через которых Он является во все времена и во всех местах и народах; и это сопребывание с нами святых, будучи весьма утешительным, доносит до призывающих их то, чем они обладают, то есть истинную жизнь»[m].

Преображение природы человека, ее изменение по образу совершенной божественной природы, есть чудо, которое неосуществимо простыми человеческими средствами. Подражание служит лишь преддверием преображения, которое совершается, по слову Апостола, якоже от Господня Духа (1 Кор. 11, 1). Если в ограниченном пределами тварной природы мире подражание имеет силу изменять характеры и формировать человеческий нрав согласно «закону воздействия», то что сказать о нетварном и сверхсущем божественном мире Благодати, которая воздействует на нас не по земным законам, конечным и несовершенным по природе, но по преизбыточности своего вечного и свободного бытия, о котором свидетельствует Писание: Дух дышит, идеже хощет (Ин. 3, 8)? Если в тварном мире подражание есть следствие и причина человеческой любви и взаимного единения, то что сказать о совершенном и неисчерпаемом море божественной любви, в которой человек воссоединяется с Самим Источником и Причиной всякой любви и совершенства, с Самой Любовью, осуществляющей Свою любовь в единстве с творением? Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5), говорит Господь. Человек действительно бессилен совершить что-либо без помощи Божией. Согласно св. Григорию Нисскому, от нашего усилия зависит, «сколько вмещаем, подражать, сколько же не вмещает природа в попытке подражания, чтить и поклоняться»[n]. По причине изменчивости человеческой природы, общей склонности к греху, зависимости от внешних воздействий - мира, плоти и дьявола - мы никогда бы не смогли собственными силами измениться и уподобиться Своему Первообразу; от нас зависит только постоянное понуждение себя, расположенность к подвигу и вера в животворящую силу Благодати - все дело спасения и исцеления совершается чудом божественного воздействия. «Не человек вступает на путь к Богу, чтобы подражать Ему, но Сам Бог приходит к человеку, чтобы обожествить его», - говорит старец Иосиф[o]. Это означает, что закон подражания и соответствующий ему закон воздействия, выражают принцип синергии - совместной деятельности - Бога, обожествляющего человека, и человека, который, по слову прп. Максима Исповедника, добровольно «претерпевает» обожение[p]. Всецелая зависимость человека от воздействия Благодати Божией не умаляет человеческого подвига в деле собственного спасения и обожения, а напротив, возводит человека на более высокую «ступень» жизни во Христе.

Таким образом, нравственно-этический аспект богоуподобления, способом реализации которого с человеческой стороны является «закон подражания», сосредоточен на спасительном домостроительстве Богочеловека Иисуса Христа и Святого Духа: через Воплощение Бога Слова человеческая природа получила возможность совершенного уподобления природе Божества, а в Сошествии Святого Духа приобрела средства для осуществления этого идеала.

[a] См. «Слово о любви», Слова утешения, с. 191.

[b] Греческое понятие этоса является ключевым при описании нравственной жизни в византийском богословии. Поскольку греческое мышление вообще онтологично, то в первую очередь следует учитывать, что понятие этоса имеет абсолютное онтологическое содержание, а не условно-нравственное, что означает его соотнесенность со способом существования, с «качеством» бытия, с его «истиной». Если истина бытия искажена (как в случае с падшим творением), то этос является мерой падения, если же способ бытия соответствует своей истине (как в случае с бытием Бога), то этос является тождественным бытию. Старец Иосиф следует именно этой традиции, поэтому, когда он ведет речь о нравственности, всегда следует иметь в виду именно такое понимание этоса. Подробное описание греко-византийского (в том числе и святоотеческого) учения об этосе см.: Χρῆστος Γιανναρᾶς, Ἡ Ἐλευθερία τοῦ Ἤθους, ἐκδ. Γρηγόρη, Ἀθήνα, 1987. См. также на рус. языке: Христос Яннарас. Избранное: Личность и Эрос. Москва, 2005, с. 379-392.

[c] Ср. прп. Максим Исповедник: «Ум, сочетающийся с Богом и пребывающий в Нем через молитву и любовь, становится мудрым, благим, сильным, человеколюбивым, милосердным и долготерпеливым. И просто сказать: он носит в себе почти все божественные свойства. А удаляясь от Бога и отдаваясь материальным вещам, он становится сластолюбивым, скотоподобным и звероподобным, воюя с людьми из-за этих вещей» (Главы о любви, 2, 52. TLG 2892/008. Ср. рус.: Творения, кн. I, с. 114).

[d] «Христианство и гуманизм», Слова утешения, с. 386.

[e] Прп. Максим Исповедник, Мистагогия, 24. См. Слова утешения, с. 337.

[f] «Христианство и гуманизм», Слова утешения, с. 391.

[g] См. «Святые Отцы и наше родство с ними», Слова утешения, с. 322.

[h] «Слово о любви», Слова утешения, с. 191.

[i] См. «Слово о Кресте Господнем», Слова утешения, с. 286.

[j] «Подражание Христу», Слова утешения, с. 118.

[k] «Подражание Христу», Слова утешения, с. 108-110, 113-114, 118.

[l] «Смысл божественного Откровения», Слова утешения, с. 451.

[m] «Святые Отцы и наше родство с ними», Слова утешения, с. 321-322.

[n] Св. Григорий Нисский, О христианском совершенстве к Олимпию монаху. PG 46, 256. См. также Слова утешения, с. 114.

[o] «Подражание Христу», Слова утешения, с. 113-114.

[p] См. об этом: прп. Максим Исповедник, Вопросоответы к Фалассию, 22: Схолия. TLG 2892/001. Творения, кн. I, примечание 10, с. 240.