Как избирались патриархи в досинодальный период Русской Православной Церкви. Поставление Патриарха на Руси

 Византийский опыт[1]

Патриарх Филарет (Романов)

Собственно процесс замещения вдовствующей патриаршей кафедры новым лицом был многоступенчатым и протяжённым во времени (от двух месяцев до нескольких лет). Начинался он с созыва императором (но без его прямого участия) архиерейского Собора для обсуждения и избрания трех кандидатов в патриархи (либо из епископата, либо из монахов, либо даже из мирян). Из них император выбирал одного. Затем он через архонтов — в акте так называемого малого наречения — от имени Собора и себя лично объявлял о своем выборе. Последний закреплялся актом великого наречения — литургически и соборне, то есть перед лицом всего церковного народа (включая духовенство, мирян и представителей власти), при этом, если нарекаемый не был в сане, совершалось его иерейское рукоположение. Далее императором в тронном зале Большого дворца совершалась торжественная церемония возведения новонареченного в звание Константинопольского патриарха и вручения ему первосвятительского жезла. После этого следовало первое патриаршее богослужение в храме св. Софии — с предваряющим, если избранник не был епископом, торжественным обрядом архиерейской хиротонии. В ходе первого патриаршего богослужения совершалась интронизация — акт провозглашения возведённого патриархом и его посажения на престоле предстоятеля Византийской Церкви. Завершался процесс замещения первосвятительской кафедры актом братского общения новоизбранного патриарха с предстоятелями других православных поместных церквей в форме адресованной им грамоты с изложением учения о вере, а также актом обращения к собственной пастве в форме окружного — исповеднического и учительного по содержанию — послания.

  Св. патриарх Иов.

Главными источниками, содержащими информацию, прямо касающуюся порядка избрания, наречения и возведения митрополита Московского Иова в патриарха «всея Руси» являются: 1) статья «Об учреждении патриаршества в России» (РНБ, рукописный сборник XVII в. библиотеки Соловецкого монастыря № 852, л. 60-109об.) и 2) более пространный документ «О пришествии на Москву из Царяграда Святейшаго Иеремея, патриарха вселенскаго» (ГИМ, рукописный сборник втор. полов. XVII в. Синодальной библиотеки № 703, л. 76об.-123об.). Оба источника, наряду с другими (русскими и греческими) изданы[2]. Несмотря на то что указанные источники являются сравнительно поздними копиями не сохранившихся свидетельств 1589 г., они пользуются доверием у исследователей и позволяют вполне достоверно представить церемониально-обрядовые детали первой в России патриаршей интронизации.

Вот что принципиально важно отметить.

1. В Московском государстве середины XV — конца XVI в. ни духовенство (особенно белое), ни церковный народ массово никак не участвовали в деле избрания предстоятеля Русской Церкви, митрополита. Это право полностью принадлежало помазаннику Божию — великому князю и затем царю[3], опиравшемуся или нет на мнение и помощь весьма узкого круга особо приближённых к нему лиц: он выбирал кандидатуру, достойную по его мнению предстоятельства, либо из состава епископата, либо из числа монашествующих. Процедура же церковного соборного решения была формальной и предрешённой государевой волей.

2. Обстоятельства учреждения на Руси патриаршества в конце XVI в. хорошо известны и описаны[4]. Оставляя подробности за скобками, необходимо подчеркнуть: вольное поневоле личное участие в этом процессе вселенского патриарха Иеремии II было обусловлено комплексом причин и целей, связанных взаимной (Москвы и представленного Иеремией православного Востока) заинтересованностью в контексте уникального геополитического положения Московского государства и Русской Церкви в тогдашнем христианском мире[5]; главная роль в осуществлении поставленной цели принадлежала царю Феодору Иоанновичу и его правительству (прежде всего, в лице Бориса Годунова); русское духовенство, и в частности епископат, впервые было приобщено к делу возведения митрополита Московского Иова в достоинство патриарха Московского и всея Руси на самом последнем — техническом — этапе, но весьма пассивно. На состоявшемся по указу Феодора Иоанновича в Москве 17 января 1589 г. архиерейском Соборе во главе с митрополитом Иовом, во-первых, сам же царь оповестил соборян о согласии (как итоге длительных переговоров) гостившего в Москве главы Константинопольской Церкви Иеремии II на учреждение в Русской Церкви патриаршества; во-вторых, Собор изъявил желание лишь молитвенно, а не деятельно помочь царю завершить начатое дело; в-третьих, Собор  направил к Иеремии государева думного дьяка и главу Посольского приказа А. Я. Щелкалова выяснить подробности о порядке патриаршего поставления в Греции и получить письменное изложение этого чина.

3. Полученный греческий чин был Щелкаловым переработан на основании собственно русской традиции возведения избранника в митрополита (с повторной архиерейской хиротонией, если избранником оказывался епископ) и уже 19 января утверждён совместным Собором духовенства и бояр. После этого расширенная депутация от Собора доставила Иеремии «приговор государя» относительно хода предстоящего торжества и поимённо намеченных кандидатов на патриаршую и новые епархиальные митрополичьи, архиепископские и епископские кафедры — по три кандидата на каждую.

4. 23 января после литургии в кремлёвском храме Успенья русским «освященным Собором» совместно с патриархом Иеремией и его греческим окружением было совершено, согласно предписанию государя, торжество как бы избрания кандидатов на первосвятительство — митрополита Московского Иова, архиепископа новгородского и псковского Александра, архиепископа ростовского и ярославского Варлаама. Любопытна «обратная связь»: по подписании грамоты об избранных Иеремия явился вместе с соборянами в золотую палату и лично вручил её царю, а царь по оглашении последней произнёс свой окончательный вердикт, назвав имя московского владыки. В этот же день и в стенах всё той же золотой палаты предстоятель вселенского престола впервые за всё время своего пребывания в России встретился с митрополитом Иовом и благословил его как «нареченного патриарха Московского и всея России». При этом необходимо подчеркнуть: в конечном счёте предложенный Иеремией чин патриаршего наречения по византийскому образцу не состоялся, обряд произошёл вне богослужения, в царском дворце как светски церемониальное утверждение государем своей воли относительно якобы соборне избранных кандидатов.

5. Посвящение новонареченного Иова состоялось 26 января, в воскресенье, в Успенском храме по предварительно составленному богослужебному «чину и уставу». Главнейшими эпизодами священнодейства были: во-первых, исповедание Иовом веры перед лицом царя Феодора Иоанновича и вселенского патриарха Иеремии посреди храма во время последования 1-го часа (произнесённый им текст при некоторых исключениях повторял текст присяги, которую прежде давали новопосвящаемые русские митрополиты); во-вторых, совершённая над Иовом на литургии, по малом входе, собором сослужащих архипастырей во главе с Иеремией полная архиерейская хиротония; в-третьих, церемония, представлявшая собой своеобразный акт интронизации (по окончании литургии и по разоблачении Иова, в алтаре храма, на горнем месте, Иеремия возложил на него «золотоворотную» икону, панагию, клобук и мантию, а Феодор Иоаннович, произнеся приветственную речь, вручил ему украшенный золотом посох святителя Петра, митрополита Московского). Торжественное празднование свершившегося события с богослужениями, шествиями нового патриарха по городу  («на осляти»), обменом подарками, застольями продолжалось три последующих дня.

6. Дальнейшей заботой русского правительства (заботой настоятельной и дипломатически напряжённой) было собственноручное заверение Иеремией II «Уложенной грамоты» об учреждении на Руси патриаршества (май 1589 г.) и признание этого акта со стороны поместных Церквей (1590 и 1593 гг.). При этом, кстати, московский первосвятитель оставался в стороне: не было даже его братского обращения к главам восточных патриархатов, столь традиционного для Вселенской Церкви (подписанная Иовом наряду с Иеремией и другими лицами «Уложенная грамота» не была его личным документом и в жанрово-содержательном отношении не являлась посланием).

Итак, порядок избрания и утверждения первого русского патриарха сильно отличался от порядка, принятого на православном Востоке, в частности в Греции. Нет оснований подвергать сомнению законность и благость итога всех предпринятых действий (особенно ввиду святости первого предстоятеля Русской Церкви), но внешне (процедурно-канонически) и внутренне (по существу) эти действия принципиально были иными, ибо целиком совершались вне соборного разума Церкви, склонённой даже в части епископата под всеохватывающей властью царя (пусть и благочестивейшего), и были полностью оторваны от возможных чаяний бесправного и безгласного церковного народа. Поистине краеугольные камни устроения Христова могут быть одновременно и драгоценностью и претыканием (1Пет. 2: 6-7).

Патриархи св. Гермоген, Филарет, Иоасаф I, Иосиф, Никон, Иоасаф II, Питирим, Иоаким, Адриан[6]

Установленные применительно к святителю Иову условия, характер и правила возведения в патриаршее достоинство сохранялись в Московском государстве без принципиальных изменений до 30-х годов XVII в. Во всяком случае, при поставлении на патриаршество святителя Гермогена, митрополита Казанского (3 июня 1606 г.)[7], Филарета (Никитича, Романова), митрополита Ростовского (24 июня 1619 г.)[8] и архиепископа Псковского и Великолукского Иоасафа I (6 февраля 1634 г.)[9] основы «сценария» не менялись: главной и всеопределяющей инстанцией был царь (в первом случае Василий Иванович Шуйский, в двух других — Михаил Феодорович Романов), время от выбора кандидатуры до наречения и поставления избранника было предельно сжатым (несколько дней), использовался разработанный Щелкаловым чин патриаршего посвящения (через таинство новой хиротонии). Однако имели место нюансы. Так, при поставлении на первосвятительскую кафедру Гермогена и Филарета их имена (выдвинутые Смутным временем в авангард жизни русского общества) были единственными и внеконкурентными, но вместе с тем горячо поддержанными широким народным мнением, чем в какой-то мере компенсировался отличающий Русскую Церковь того времени дефицит соборности. Что же касается Иоасафа, то павший на него выбор царя (несмотря на формальное наличие ещё двух кандидатов) был предопределён предсмертным благословением почившего патриарха Филарета, так что фактически произошла своего рода передача власти из рук в руки. Очевидно, что и царь Михаил Феодорович не был безучастен. О его доминирующей роли свидетельствует, по крайней мере, его послание главам Константинопольской, Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей о смерти патриарха Филарета и поставлении нового патриарха Иоасафа.

Процедура патриарших выборов претерпела принципиальное изменение после смерти Иоасафа I (28 ноября 1640 г.) и в двух пунктах приблизилась к вышеописанной византийской. При избрании нового патриарха[10] теперь, наконец, проявляется соборное начало, правда, — лишь отчасти, ибо имена претендентов были всё-таки определены исключительно царём, народное мнение не учитывалось и претенденты соборне не обсуждались. Лично назвав шесть кандидатов на первосвятительство (двух архиереев, одного архимандрита и трёх игуменов), Михаил Феодорович уполномочил прибывших к весне 1642 г. на Собор в Москву по его призыву епархиальных владык, настоятелей монастырей и протопопов (настоятелей соборных церквей) определить одного из них. Оригинален был способ определения. Согласно современному свидетельству[11], государь велел написать имена названных им кандидатов на шести жребиях, затем дважды по три жребия были вложены в принадлежавшую всем прежним русским патриархам «панагию злату» и при этом отобраны два жребия, из которых после третьего вложения оставлен был единственный. Эта жеребьёвка осуществлялась в Успенском храме перед чудотворной иконой Божией Матери «Владимирской» в три приёма, — по ходу молебного пения «на три статии»: во славу живоначальной Троицы, святых архангелов и ангелов; в честь Успения Пресвятой Богородицы и на память о святых апостолах; наконец, в честь Московских и всея России чудотворцев Петра, Алексия и Ионы. Именно так в последнем жребии оказалось запечатанным имя архимандрита московского Симонова монастыря Иосифа. Ему царь и назначил быть новым патриархом. Заметно иной ход процедуры избрания описан Адамом Олеарием[12]. Однако надо подчеркнуть, рассказ последнего, хоть и построен на слухах и потому менее достоверен, всё же подтверждает факт использования нового способа отбора из нескольких претендентов достойнейшего первосвятительского престола — с упованием на промысел Божий или, как писал конкурент Иосифа, «по жребию, а не царским изволением»[13]. На следующий день (21 марта), как обычно, в царской палате избранный архимандрит был наречён патриархом; неделю спустя (27 марта) посвящён в патриарха «рукоположением преосвященного Афония, митрополита Новгородскаго и Великолуцкаго и всего освященного Собора»[14] и затем (28 марта) «возведен… в церкви Пречистыя Богородицы на патриаршеское место, что на правой стороне у столпа», то есть интронизирован. Второй особенностью начала первосвятительского служения Иосифа стало то, что он, заняв кафедру, возобновил (правда, более чем через год после своего настолования) старинную традицию обращения к церковному народу с архипастырским наставлением[15] в виде двух напечатанных в августе 1643 г. в одном сборнике «Поучений» — «архиереом, и священноиноком, и мирским иереом, и всему священному чину» и «христолюбивым князем, и судиям, и всем православным христианом». Будучи литературно компилятивным и несамостоятельным, это обращение, тем не менее, замечательно характеризует составителя, поскольку он не в пример всем четырём своим предшественникам открыто и нелицеприятно обличил недостатки духовно-нравственной жизни современного ему русского общества, причём не взирая на чины, и, по-видимому, при этом изложил своё личное понимание относительно истинно христианского устроения жизни.

Как известно, едва умер патриарх Иосиф (весной 1652 г.), а царь Алексей Михайлович уж определил ему преемника, — Новгородского митрополита Никона[16]. История возвышения государева «собинного друга» до патриаршества[17] свидетельствует о том, что внешне дело замещения кафедры предстоятеля Русской Церкви обрело ещё более чёткие черты соборности. Однако по существу процесс избрания Никона был больше похож на политическую акцию, чем на церковное деяние, сопряжённое с волей Божией и правилами канонической жизни. По кончине Иосифа Алексей Михайлович повелевает написать чин, по которому надлежало избрать нового патриарха, и созывает в Москву на Собор весьма широкий круг русского духовенства — от митрополитов до простых священников. Его наказ «ко избранию на патриаршеский престол написати двенадцать мужей духовных» соборяне выполнили и 22 июля 1652 г. из их числа выбрали «без жребия» митрополита Никона, о чём сразу известили царя. В тот же день в церкви Успенья были совершены в присутствии царя и всех соборян молебствия: Пресвятой Троице, духам бесплотным, Пресвятой Богородице с акафистом, святым апостолам и святым чудотворцам Московским — Петру, Алексию, Ионе и Филиппу. После молебствий послали на Новгородское подворье за новоизбранным патриархом депутацию. Но вопреки ожиданиям Никон отказался явиться в Успенский храм пред лицо государя и духовенства. Против воли его таки привели на Собор. Далее последовала сцена многократных уговоров со стороны царя и народа и многократных отказов со стороны избранника. В конце концов, согласие было достигнуто, но лишь на условиях обетного заверения Алексеем Михайловичем и народом «содержать евангельские догматы и соблюдать правила св. апостолов и св. отцов и законы благочестивых царей» и во всём «слушаться» нового предстоятеля Русской Церкви. На другой день было патриаршее наречение Никона, а 25 июля — его посвящение в патриарха и связанные с этим событием обычные традиционные праздничные мероприятия.

Восшествие на русский первосвятительский престол следующего патриарха связано было одновременно с низложением самоустранившегося от власти и пребывавшего в опале грекофила Никона и окончательным утверждением весьма близкого к греческому порядка замещения патриаршей кафедры вместе с дальнейшим развитием соборного начала[18]. 31 января 1667 г. в Чудовом монастыре в рамках работы Большого Московского Собора участники последнего в присутствии восточных патриархов — Александрийского Паисия и Антиохийского Макария избрали двенадцать кандидатов в первоиерархи (игуменов, архимандритов и трёх епископов). Из этого списка «не без ведома» царя Алексея Михайловича (вероятно, по его указке) было вычеркнуто девять имён. Акт о состоявшемся отборе зачитали государю в Золотой палате. Из оставшихся имён — архимандритов Троице-Сергиева монастыря Иоасафа и Владимирского монастыря Филарета, а также келаря Чудова монастыря Саввы — государь, посоветовавшись с патриархом Макарием (Паисий по болезни отсутствовал), выбрал первое имя. Находившемуся при этом Иоасафу тут же было торжественно объявлено о государевой воле, и затем в Успенской церкви в присутствие новоизбранного русского первоиерарха и патриарха Макария о решении Алексея Михайловича объявили народу. 8 февраля, с выздоровлением Александрийского патриарха Паисия, в патриаршей палате Чудова монастыря совершено было по «Чинóвнику архиерейскому» наречение Иоасафа; 9 февраля, в Успенской же церкви после вечерни по тому же «Чиновнику» новонареченного благовествовали, а на следующий день, в неделю мясопустную, опять-таки в храме Успенья Пресятой Богородицы его через архиерейское рукоположение посвятили в сан патриарха. По окончании литургии и после обмена благодарственными и поздравительными речами была совершена интронизация: восточные патриархи возложили на Иоасафа II мантию, белый клобук и панагию, а царь вручил своему новому патриарху архипастырский жезл. Затем последовали празднества по заведённому порядку, только выезды из Кремля в Белый город Иоасаф совершал не «на осляти», а в санях.

В дальнейшем процедура замещения патриаршей кафедры была вновь нарушена, — надо думать, по причине чрезвычайного усиления светской власти в лице государя. Относительно избрания патриархов Питирима (июль 1672 г.) и Иоакима (июль 1674 г.) источники не сообщают ничего особенно примечательного. Оба, видимо, с учётом старшинства занимаемой ими епархиальной кафедры — Новгородской, были, в сущности, назначены царём Алексеем Михайловичем в патриархи, разумеется, при поддержке «освященного Собора» и соблюдении канонической традиции посвящения[19].

Наконец, при возведении в 1690 г.  на первосвятительскую кафедру десятого и последнего древнерусского патриарха Адриана[20] при формальном соблюдении канонической нормы порядка имела место общественная напряжённость, выразившаяся в борьбе между приверженцами старины (греко-русская партия) и энтузиастами нововведений. Первым покровительствовала вдовствующая царица Наталья Кирилловна, вторых влекла и объединяла энергия 18-летнего царя Петра Алексеевича. После смерти 17 марта патриарха Иоакима именно в петровском окружении начали обсуждать как достойнейшего первосвятительства Псковского митрополита Маркелла, известного своей учёностью, кротостью и снисходительностью к иностранцам. Но против его кандидатуры выступила царица, сумевшая и Петра убедить в своей правоте. Известны также неудачные попытки добиться патриаршего престола со стороны оказавшегося в Москве иезуита Михаила Яконовича (в своих письмах он сам об этом свидетельствовал).

Как бы то ни было, но в июле 1690 г. в Москве с целью назначения преемника собрался малым числом участников (6 митрополитов, 3 архиепископа, 1 епископ и 3 архимандрита) Собор. Определены были три кандидата — митрополит Казанский Адриан, архиепископ Коломенский Никита и архимандрит Троице-Сергиева монастыря Викентий. Из них в угоду Наталье Кирилловне выделен был друг и соратник покойного Иоакима Адриан, которого затем на «освященном Соборе» 22 августа государи (Иоанн и Петр Алексеевичи) вместе с архиереями «едва умолиша» согласиться на «началовождение паствы многороссийския». 23 августа состоялось его наречение в патриархи, а 24-го — поставление по обычному уставу[21]. Своё вступление на пост предстоятеля Русской Церкви Адриан ознаменовал «Окружным посланием», обращённым с наставлениями ко всем сословиям русского общества.

Итак, предпринятый здесь обзор исторических данных показывает, что на Руси в течение последнего столетия досинодальной эпохи голос Русской Церкви в деле избрания ее главы преимущественно был вспомогательным и ограничивался лишь литургическими рамками обряда, тогда как решающее значение почти всегда имел голос монарха. Баланс взаимодействия сил мог по разным причинам меняться в ту или иную сторону, но принципиально на протяжении всего патриаршего периода основополагающий вопрос бытия Русской Церкви — о её предстоятеле всегда решался в царском дворце, а не на совете представителей разных социальных слоев церковного народа от архипастырей до мирян.

[1] Соколов И. И. Избрание патриархов в Византии с половины IX до половины XV века (843-1453 г.) // Христианское чтение. 1907. Кн. III. С. 267-299; Кн. IV. С. 420-454; Кн. V. С. 631-663; Кн. VI. С. 759-780; Кн. VII. С. 56-82.

[2] Шпаков А. Я. Государство и Церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. Царствование Феодора Иоанновича. Учреждение патриаршества в России. Приложения. Часть вторая. Одесса, 1912. С. 1-35; 135-192.

[3] Джираудо Д. Роль православного царя в учреждении Московского патриархата // 400-летие учреждения патриаршества в России: Докл. Междунар. конф., посвящ. 400-летию учреждения Патриаршества в России. М., 5-6 февр. 1990. Roma, 1990. С. 105-114.

[4] Помимо уже названного сочинения А. Я. Шпакова (с. 319-341), главные: Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая: Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: Патриаршество Московское и всея Великия России и Западнорусская митрополия (1589-1654). М., 1996. С. 27-48; [Соколов Н. Е.] Учреждение патриаршества в России, в 1589 году // Прибавления к изданию Творений св. Отцев в русском переводе. М., 1859. Ч. 18. Кн. 3. С. 288-338; Николаевский П. Ф. Учреждение патриаршества в России. СПб.: Тип. Елеонского, 1880; Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. II. YMCA-PRESS. Париж, 1959. — М.: «Наука», 1991. С. 10-47.

[5] Шпаков А. Я. Государство и Церковь. С.165-244.

[6] Намеренно выпускаю из этого ряда имя Рязанского митрополита Игнатия, ибо он возведён был в патриархи «всея Руси» (30 июня 1605 г.) по приказу царя Лжедимитрия I — при здравствующем, хоть и удалённом от кафедры, патриархе Иове, без его благословения, без посвящения «по русскому чину и понятию» и менее, чем через год, в мае 1606 г., сразу после смерти самозванца Игнатий был лишён патриаршества и извергнут из архиерейского сана, да и впоследствии в русской богослужебной практике, в чине Торжества православия, имя его не поминалось среди русских патриархов [Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая. С. 645-646 (комментарий 22)].

[7] Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая. С. 87-88, 587.

[8] Там же. С. 277-278, 606; Смирнов А. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М., 1874. С. 117-120; «Чин наречения и поставления на Патриаршеский Российский престол преосвященного Филарета Никитича, Ростовскаго митрополита» // Древняя Российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающаяся. 2-е изд. Н. И. Новикова. М., 1788. Ч. VI. С. 125-162.

[9] Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая. С. 314-316, 609.

[10] Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая. С. 325-327; Голубцов А. П. Вступление в патриаршество и поучение к пастве Иосифа, патриарха Московского // Прибавления к изданию Творений св. Отцев в русском переводе. М., 1888. Ч. 42. Кн. 4. С. 327-344.

[11] «Чин избрания [патриарха Иосифа] на патриаршеский престол» // Древняя Российская вивлиофика. 2-е изд. Н. И. Новикова. М., 1788. Ч. VI. С. 223-245.

[12] Олеарий А. Описание путешествия в Московию. М.: «Русич», 2003. С. 284 (кн. III, гл. 28: «О духовном управлении русских, о клириках, церковнослужителях и монахах»).

[13] Пахомий Астраханский. «Хронограф» // Попов А. Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесённых в хронографы русской редакции. М., 1869. С. 319.

[14] Там же.

[15] Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. шестая. С. 327-331; Голубцов А. П. Вступление в патриаршество и поучение к пастве Иосифа. С. 344-381.

[16] Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1. Сергиев Посад, 1909. С. 106-107; Зеньковский С. [А.] Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. München, 1969. С. 186-187.

[17] Гиббенет Н. [А.] Историческое исследование дела патриарха Никона. СПб., 1882. Т. 1. С. 9-16.

[18] Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. Кн. седьмая: Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: Патриаршество Московское и всея Великия, и Малыя, и Белыя России — воссоединение Западнорусской Церкви с Восточнорусской (1654-1667). М., 1996. С. 374-377.

[19] «Чин поставления на патриарший престол Питирима» // Древняя Российская вивлиофика. Изд. 2. М., 1788. Ч. VI. С. 352-357; Смирнов П., свящ. Иоаким, патриарх Московский. М., 1881. С. 16.

[20] Скворцов Г. А. Патриарх Адриан, его жизнь и труды в связи с состоянием Русской Церкви в последние десятилетие XVII века. Казань, 1913. С. 5-13.

[21] «Чин возведения на патриарший престол святейшаго кир Адриана, митрополита Казанскаго и Свияжскаго» // Древняя Российская вивлиофика. Изд. 2. М., 1788. Ч. VIII. С. 329-360.