Церковь и проблемы общества

Один из удивительных парадоксов христианской истории состоит в том, что религия, обращающая взоры человека к небу, так сильно изменила лицо земли. Именно те, кто искали Царства Божия и правды его, сыграли огромную роль в устроении нашей цивилизации. Английский писатель Джон Толкиен в свое время и поразил воображение читателей образом ходящих деревьев. Однако главное различие между деревьями и людьми — не в том, что деревья не ходят. Некоторые люди тоже не ходят. Главное различие в том, где деревья и люди пускают корни. Корни деревьев лежат в земле; корни людей — в небесах. Человек есть существо, созданное для вечности, и вне вечности он увядает. На земле плодоносит тот, кто укоренен в небе.

Нередко люди, незнакомые с историей, полагали — и полагают — что вера в небесное спасение подрывает желание и способность людей улучшать жизнь здесь, по эту сторону мироздания. Именно этот упрек обращали к Церкви коммунисты; их грандиозный социальный эксперимент по устроению светлого будущего без Бога завершился, по историческим меркам, совсем недавно. Однако сама идея, или, вернее сказать, сам миф о том, что устремление к вечности мешает устроению земной жизни, его пережил. Даже люди, вполне враждебные к коммунизму, видят в Церкви что-то музейное, устаревшее и только мешающее развитию. Многим это кажется почти очевидным и само собой разумеющимся. Очень скоро выясняется, однако, что общество, отвергшее веру, не может справиться со своими проблемами. Коррупция и пренебрежение своими обязанностями, крайнее неуважение к закону, преступность и алкоголизм, распад семьи, катастрофический демографический спад как следствие всего этого, межнациональная и классовая ненависть.

Что может исправить все это зло? Законы? Но законы бессильны там, где люди не питают к ним уважения. Строгие наказания, как это нередко предлагают? Но мы видим, как легко те, кто поставлены наказывать злодеев, сами становятся злодеями. Что может исцелить язвы общества? И тут многие начинают присматриваться к Церкви. Однако после долгих лет воинствующего атеизма люди часто не понимают, что такое Церковь и зачем она нужна.

Обычно люди видят в Церкви общественную организацию — одну из общественных организаций, которая может принести пользу обществу тем, что помогает перевоспитывать преступников и заботиться о нуждающихся. Такой взгляд отчасти верен, хотя и неполон. Я встречал нравственных атеистов; но я еще ни разу не встречал человека, который исправил бы свои нравы под влиянием атеизма. Зато я встречал бывших преступников, ставших честными людьми, алкоголиков, освободившихся от своего порока, людей распущенных, которые сделались верными мужьями и женами — под влиянием Евангелия. Растущее влияние Церкви часто вызывает резкую критику и нападки; но критикам Церкви нечего предложить в качестве альтернативы — ни секулярно-гуманистических детских лагерей, ни атеистического душепопечения в тюрьмах, которое обращало бы преступников к честной жизни, ни программ реабилитации алкоголиков и наркоманов, ни атеистических добровольцев в больницах. И тут польза для общества несомненна, но люди, видя это, часто не замечают главного.

Люди воспринимают Церковь примерно так же, как люди, разуверившиеся в существовании моря, воспринимают корабль. Они смутно помнят, что корабль использовался для чего-то важного, но не помнят, для чего именно. Они пытаются понять, для чего его можно приспособить. Некоторые любуются его украшениями, плавными очертаниями бортов и резной фигурой на носу. Некоторые полагают, что в его тени хорошо укрываться от солнца. Некоторые считают, что его трюм можно приспособить под склад, а капитанский мостик — для политических выступлений. Многие, впрочем, считают корабль бесполезным — и время от времени порываются разобрать его на дрова. Другие им возражают — это наша городская достопримечательность, память о нашей истории.

Но корабль существует не для красоты, не для митингов и не для сбора музейных экспонатов. На нем плывут через море, чтобы достигнуть другого берега. Так и основное предназначение Церкви часто остается от людей сокрытым. Поэтому, говоря о том, что Церковь может сделать для общества, мы неизбежно приходим к вопросу: что такое вообще Церковь и зачем она существует.

Люди внешние, как правило, подходят к Церкви с вопросом: «Как Церковь могла бы послужить нашим целям» — социальным, государственным, личным, вовсе не обязательно злым, но «нашим». Однако у Церкви есть ее собственная цель и ее собственный смыл; чтобы понять, что она может сделать для общества, нам надо постараться в него проникнуть.

Есть вопросы, которых люди склонны избегать и на которые, тем не менее, необходимо ответить. Это, в частности, вопрос о том, зачем вообще существует человек.

В нашем языке есть выражение «жизненный путь»; люди проходят этот путь, пытаясь что-то ухватить по дороге, сделать сам этот путь не таким трудным, избежать катастроф и столкновений, не быть затоптанными — и они хотели бы знать, как им в этом может помочь Церковь. Церковь ставит вопрос немного по-другому — а куда вы идете? Куда вы хотите дойти? Зачем вы вообще предпринимаете этот путь? Не получается ли так, что человек сначала карабкается на лестницу, а потом обнаруживает, что она приставлена не к той стене? Не получается ли, что он яростно бьется за какие-то приобретения, а потом обнаруживает, что они ему не нужны?

Церковь, таким образом, побуждает нас задуматься над тем, а зачем мы живем? Чего мы вообще хотим от жизни? Можно вспомнить известное высказывание, что «человек создан для счастья». С ним многие согласятся, и, в общем, оно верно — и давайте немного о нем задумаемся. Кем создан? Природой? Безличным эволюционным процессом? Некоторые именно так и считают; например, выдающийся французский ученый, убежденный атеист Жак Моно пишет: «Чистая случайность, абсолютно свободная, но слепая лежит у самых корней величественного здания эволюции, и в результате человек, наконец, знает, что он одинок в бесчувственных глубинах вселенной… Жизнь вообще и человек в частности — явление уникальное, единственное творение необъятной Вселенной, возникшее вопреки планам природы... Человек должен наконец пробудиться от тысячелетнего сна, и, пробудившись, он окажется в полном одиночестве, в абсолютной изоляции. Лишь тогда он наконец осознает, что, подобно цыгану, живет на краю чуждого ему мира. Мира, глухого к его музыке, безразличного к его чаяниям, равно как и к его страданиям или преступлениям… Человек наконец сознает свое одиночество в равнодушной бескрайности Вселенной, из которой он возник по воле случая».

В рамках неверия утверждение, что «человек создан для счастья», просто бессмысленно; человека вообще никто не создавал, он явился результатом безличных процессов, у которых не было — и не могло быть — никаких целей, никаких «для», в том числе цели делать человека счастливым. Другой взгляд на человека предлагает Церковь; говоря словами Священного Писания, она призывает нас познать, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, и мы — Его, Его народ и овцы паствы Его (Пс. 99). Человек действительно создан для счастья — счастья большего, чем мы можем себе вообразить и помыслить; как говорит Апостол, «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). Мы можем пребыть в неверии и полагать, что у человека нет ничего, кроме земной жизни с ее немногими радостями, жизни, ускользающей между пальцев, неизбежно идущей к увяданию и концу. Мы можем принять Благую Весть — мы бессмертны, и Бог уготовал для тех, кто доверится и покорится Ему, блаженную вечность. Вне всяких сомнений, это будет иметь огромное значение для того, как мы будем проводить нашу земную жизнь.

Вспомним о проблемах общественной жизни, которые мы упомянули раньше. Есть ли у всех этих проблем общий знаменатель? Есть. Все эти проблемы связаны с поведением людей. Ненависть, алчность, безответственность, неумение и нежелание обуздывать свои аппетиты, немилосердие к ближнему — все это имеет совершенно определенное название, и называется это грехом. Мирское восприятие общественных проблем страдает отсутствием глубины — оно беспокоится о симптомах, не замечая самой болезни. Заметить эту болезнь, увидеть корень наших бед — значит совершить радикальный внутренний переворот, переворот, которого люди склонны избегать. Мы часто не хотим признаться себе, что страдаем именно от греха — нашего собственного и наших ближних. Так человек, страдающий от зубной боли, избегает идти к врачу и пытается снять боль таблетками и притираниями; однако чем дальше он откладывает, тем в худшем положении окажется, когда, наконец, вынужден будет обратиться за помощью. Часто непонимание в отношении Церкви связано с тем, что люди ищут — и ищут в том числе в Церкви — своего рода «таблеток», которые могли бы заглушить боль и снять остроту проблем. Но Церковь не предлагает обезболивающих; Церковь не торгует опиумом. Церковь предлагает исцеление.

В чине Оглашения (подготовки к Крещению) есть такие слова: «Став же у дверей внутри храма, священник спрашивает оглашаемого: “Кто ты?”. Тот отвечает: “Я — желающий познать Бога Истинного и ищущий спасения”. Священник: “Зачем пришел ты ко святой Церкви?”. Оглашаемый: “Чтобы научиться от нее истинной вере и к ней присоединиться”. Священник: “Какую пользу надеешься ты получить от истинной веры?”. Оглашаемый: “Жизнь вечную и блаженную”».

Церковь предлагает обществу, прежде всего, истинную веру, ведущую к познанию Бога Истинного, к Жизни вечной и блаженной. И вот здесь между Церковью и людьми светскими возникает огромный не только языковой, но и смысловой барьер. Десятилетия свирепых атеистических преследований сделали свое дело; люди не знают, как говорить — и даже как думать — о вечной жизни. Вера, отношения с Богом воспринимаются как что-то факультативное, что-то, чему можно будет уделить какое-то время как-нибудь потом, может быть, выйдя на пенсию, а пока следует позаботиться о земном, о куске хлеба, о масле на этот кусок, о работе, о карьере. Верующие воспринимаются как кто-то вроде толкиенистов или любителей пеших походов — люди, у которых есть определенное хобби. В вере видят форму психотерапии, поисков разрядки и утешения.

Церковь, однако, не предлагает психотерапию. Церковь предлагает истину. Вера — это не надстройка к «обычной жизни». Это фундамент, на котором строится вся жизнь. Когда Церковь говорит о покаянии, она говорит не просто о том, что мы должны признать, что поступали дурно, и решиться больше так не делать. Церковь говорит об изменении самого фундамента нашей жизни, о полном пересмотре наших взглядов на Бога, на мир, на жизнь, на самих себя. Церковь говорит о том, что есть живой, истинный, бесконечно реальный Бог, к которому можно обратиться с молитвой, у которого можно искать помощи и наставления.

Да, часто люди отвечают на это: «Мы хотим, чтобы Церковь как-нибудь помогла нам решить наши проблемы, а с Богом, покаянием и переменой жизни Вы к нам пока не приставайте; это как-нибудь потом». Но все наши проблемы коренятся в одной — наши отношения с Богом разрушены грехом. Пока мы строим на ложном основании, мы обречены оказываться у разбитого корыта. Как говорит Пророк, «Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды» (Иер. 2, 13).

Поэтому первое, что Церковь может сделать для общества, для Вас и для меня — научить нас истинной вере, научить нас строить отношения с Богом. Однако научение — это обоюдный процесс; нам самим следует приложить усилия к тому, чтобы войти в церковную жизнь, задать вопрос: «Что повелишь мне делать, Господи?» — и принять ответ на него. Тогда мы сможем — постепенно, идя путем покаяния и веры,— делаться орудиями и служителями Божиими в Его попечении о мире и, в частности, в решении общественных проблем.