Доброта должна быть… профессиональной

Дмитрий Соколов-Митрич

Сама по себе доброта еще не говорит о человеке ничего хорошего. Добрые люди творят зло ничуть не реже, чем злые. Доброта — это лишь признак, который характеризует намерения человека, а сфера намерений и сфера действия очень часто существуют параллельно друг другу.

Представьте себе, что добрый, но непрофессиональный человек садится за руль. Или начинает управлять котельной. Или, не дай Бог, государством. Что получится? Катастрофа. Зло.

У меня есть один хороший знакомый, который занимается благотворительностью. Он помог тысячам людей. При этом многие считают его человеком грубым, черствым и не душевным. Если бы за его работой наблюдал иностранец, который не знает русского языка, он бы мог подумать, что мой приятель занимается не благотворительностью, а бизнесом. Да так оно, в сущности, и есть. «Что бы ты ни делал,— говорит этот человек,— если ты начинаешь делать это всерьез, ты начинаешь заниматься бизнесом. Будь то добыча нефти, продвижение нанотехнологий или помощь инвалидам. И то, и другое, и третье требует собранности, хладнокровия и эффективности усилий. Иначе — будь ты хоть тысячу раз матерью Терезой, результата не достигнешь».

Этот самый человек терпеть не может «добрых людей». Они постоянно напрашиваются к нему в соратники, а он регулярно их отшивает — или сразу, или после первого же опыта сотрудничества. Остаются единицы.

— Ты не представляешь, сколько вскрывается всякой грязи, когда эти люди начинают тебе помогать,— говорит мой «недобрый» друг.— Девяносто процентов тех, кто к нам набивается в волонтеры,— это люди, которые за счет благотворительности хотят решить какие-то свои проблемки. Или самим себе что-то доказать, или окружающим, или сбежать от тягот семейной жизни, или еще что-нибудь. Благотворительность — как митинг. Притягивает огромное количество неадеквата.

Доброта должна быть… профессиональной

— Мне легче нанять безыдейного профессионала, чем организовать что-то путное из таких вот благих намерений,— продолжает мой друг.— Тут, по крайней мере, я ставлю человеку задачу — и он ее выполняет. Да, он работает за деньги, но это не значит, что он работает равнодушно. Ему нравится это дело, он проникается нашей общей миссией, а тот факт, что за его доброе дело ему платят, делает его дисциплинированным, позволяет смотреть на себя со стороны, повышать свои способности. Психология профессионала более продуктивна, чем психология волонтера.

Самое смешное, что зачастую не любят моего приятеля не только разочарованные в нем «добрые люди», но и сами облагодетельствованные. Инвалиды, дети-сироты, матери-одиночки.

— У меня позиция такая: я вам помогаю не для того, чтобы вы всю жизнь требовали помощи,— говорит этот странный благотворитель.— Я вам помогаю, чтобы в какой-то момент вы покинули эту группу ущербных, стали полноценными людьми, которые сами способны решать свои проблемы. Если ты воспитанник детдома, мы поможем тебе найти работу, снимем тебе на первые полгода жилье, будем морально и материально поддерживать. Одолевают какие-то трудности — звони в любое время суток. Но если через полгода мы понимаем, что не в коня корм — то извини-подвинься. Лучше мы свои усилия обратим на других — кого еще можно спасти по-настоящему.

Доброта должна быть… профессиональной

Профессионал — не обязательно означает «чужой, идеологически не близкий человек». Профессионалом человека делает не диплом вуза, не принадлежность к какой-либо организации и даже не сторонний, хладнокровный взгляд на поставленную задачу. Профессионализм — это опыт. Умение дорожить своей репутацией. Ориентация не на процесс, а на результат. Список достигнутых целей. И не важно, кто его достигал — человек в галстуке, платочке или рясе. Среди священников и монашествующих я видел немало грамотных менеджеров, хотя они и не являются таковыми де-юре. А уж сколько случайных людей с красивыми должностями и профессиями в рядах профессионального «офисного планктона» — знает любой житель большого города. Сейчас, во время кризиса, многие такие «профессионалы» окажутся на улице и начнут атаковать всех знакомых и полузнакомых «добрых людей», в том числе и в околоцерковных структурах.

Для того чтобы окружить себя профессионалами, священнослужителям нужно обладать лишь одной профессией — умением видеть людей. Как правило, они их видят. Регулярный опыт исповеди — лучшая школа человековедения. Но не всегда удается человеку отказать. Не всегда получается не идти на поводу у «неправильно понятой доброты». Придется.