Чудо-остров.
Как пенсионер Семен Ушанов земляков воспитывает

…Как-то утром опеченского медведя здорово перекосило. И виною тому была не холодная ночь, потому как медведь был хоть и говорящий, но неживой, деревянный, и простудам по этой причине не подверженный. С мишкой ночью кто-то явно мерился силами, пытаясь его «уложить на лопатки», да не получилось. И за что? Бранных слов от медведя жители села Опеченский посад, что притулилось к берегу норовистой реки Мсты, сроду не слыхивали.

Вот и приходилось догадываться, кто и главное, зачем прошлой ночью боролся с мишкой, пытаясь досадить не столько деревянной скульптуре, сколько ее создателю – инвалиду-фронтовику, бывшему санитарному врачу а ныне пенсионеру Семену Андреевичу Ушанову, который и подарил Боровичскому селу Опеченский посад не только говорящего медведя и мужика, беременного пчелами, но целый дендропарк – с зарыбленным прудом, фонтанами, смотровой площадкой, сварганенной из старого стогометателя, островом молодоженов, а главное – с десятками видов диковинных деревьев и растений, которых никогда ранее и не видывали в этих местах. И все – без копейки казенных денег, на свою фронтовую пенсию, своими руками да руками немногочисленных помощников, увидевших в стараниях Семена Андреевича не корысть, не старческую причуду, а великую силу любви к земле и землякам, которые, однако, не всегда воспринимали сделанное для них с должным пониманием.

Это не совсем так, что любовь порождает только любовь. Где любовь, там и ненависть. Где добро, там и зло. Другое дело, как к этому относиться.

– Есть люди злопамятные. Они обозлены на весь мир, хотят всем отомстить, ну вроде Новодворской, – рассуждает Семен Андреевич. – Или: делаешь человеку добро, а он тебя все равно ругает. Просто все разные…

Отец его Андрей Тимофеевич, или Тимохин, как его звали, во времена нэпа взял гектаров пять земли, напилил леса – решил большой дом строить. Трудился, не досыпал, и дела в гору пошли – две коровы завел, овец, лошадь. А тут коллективизация. Гони, говорят, Андрюха, свою живность на общий двор. Не захотел. Стали отбирать силой. Сперва корову. Потом лошадь, она долго затем хлеб из пекарни возила. Потом овец. А там и до имущества дошло…

Устроился на работу в стройконтору, чем и спас себя от ссылки, к которой был уже приговорен. Дерева, приготовленные для большого крестьянского дома, к тому времени уже сгнили и годились разве что на дрова.

Работал в стройконторе с деревом, а к земле тянуло. Посадил 25 яблонь, завел ульи, на его наделах был всегда самый высокий урожай. А тут война. А после погнали на восстановление шахт Донбасса. Вернулся домой – опять яблони, ульи. Земляки приноровились у него денег занимать. На вино не давал, потому как и сам не пил и не курил, только на дело. Ремонтировал печки у солдатских вдов. Мать, бывало, говорила: «Батька, не бери ты с них платы-то, ведь мужики их на фронте остались». Он и не брал. И все же после себя оставил сыну две с половиной тысячи рублей. По тем временам это были большие деньги.

– Когда я еще ходил в школу, у меня была обязанность обложить навозом по осени каждую яблоньку в саду и полить, – вспоминает Семен Андреевич. – Я ведь до войны ни одной девки вечером до дому не проводил, никуда ни на какие гулянки не ходил, все больше в саду да дома, любил конструировать. Ведь труд в тягость для кого? Кто его не любит. Такой ругает себя: вот жизнь прожил, ни хрена не отдохнул, только себя изломал. А другой сотворит что-то, устанет, а на душе у него радость.

Семен, вернувшись с войны с ранением, женился и сразу же начал ставить дом на пустыре. Но не успел ворота навесить – забрали в армию, все же офицером запаса был. Вернулся к тем воротам лишь через пять лет. Но беда лезла не в ворота, а в окна. Берег был пустынным, и весь песок с реки ветром несло в дом. Смешно вспоминать, но на лето приходилось ставить вторые, зимние рамы. Решил тогда Семен Андреевич насадить вдоль реки лесозащитную полосу. Вначале за овраги взялся. «Машина с мусором или землей со стройплощадки идет – торможу: сваливай сюда. Кому два рубля в карман сунешь, а кто и за так – дело-то, вроде, общественное. Грейдер нанял, площадку спланировал, ровная стала, хоть на велосипеде катайся». Вдоль дороги высадили липы, акации. Там и до парка дело дошло. Первые восемь диких яблонь отец в землю закопал. Говорил: культурные-то народ поломает, а дикие будут расти, они ни морозов, ни болезней не боятся. И точно. Полвека прошло, а два дичка из тех восьми живы до сих пор. Семен Андреевич восемь дубков высадил. А на набережной вытянулась березовая аллея. Ушанов поднял на это дело, считай, все село. «Давайте, – говорит, – в память о каждом погибшем на этой проклятой войне посадим по березке».

А кого ни возьми в Опеченском посаде, у всех кто-то полег – сын ли, отец, брат или муж. Даже из соседних деревень несли деревца: «Семен, укажи, где сажать-то». Так и родилась аллея Победы.

– В ту пору кампания шла, кто больше деревьев посадит, – вспоминает Ушанов, – Прослышали и о нас, приехал корреспондент из Новгорода, насчитал в парке 57 разных наименований деревьев и кустарников. А в статье написал, что, по мнению специалистов из Ленинграда, в нашей зоне может произрастать их более сотни. Ну, меня и заело.

Поехал в Ленинград, в лесотехническую академию. Дали ему там 60 всяких диковинных саженцев – восемь мешков из-под удобрений ими загрузил. Еще двадцать выписал из Киевского ботанического сада. Школьники помогли ямы копать. Возле каждого деревца ли, кустика табличку установил, на которой по-русски и по-латыни объяснялось, что это за штуковина такая произрастает. А ведь верно, без бумажки и не понять было бы. Ибо рядом с привычной сосной или сиренью растет груша уссурийская, пузыреплодник амурский, слива растопыренная, алыча, тянется к солнцу девичий виноград, цветет японская айва и гортензия пепельная, зеленеет туя западная да кипарисовик грохоплодный.

Но где дело спорится, там и зависть плодится. Пошло подметное письмо в Москву, что, мол, делает Семен Ушанов чудной парк в селе из ворованного материала. Из высоких инстанций приехали суровые дядьки, посмотрели и вынесли такое решение: Ушанова наградить за инициативу деньгами, парк передать на баланс коммунального хозяйства, а директору парка, коим по статусу и по совести являлся Семен Андреевич, назначить ежемесячную зарплату.

Поистине, нет худа без добра.

В другой раз неизвестные «доброжелатели» нажаловались, что остров его, на который повадились приезжать молодожены после регистрации брака, реку загрязняет. Проверили, выходило, наоборот, одно благо от этого острова. Ребятня на мелководье купается. Рыбаки с него рыбу удят. Байдарочники, давно облюбовавшие порожистую реку для своих сплавов, причаливают. Женихи невест на руках туда-сюда таскают. И – бац! – премию Ушанову в 5 тысяч целковых. Напасть какая-то, да и только.

Пробовали завистники ночами деревья травить, каналы землей засыпать. Вот медведя чуть не сронили. А все попусту. Что одни поломают, другие подсобят восстановить.

Слава об опеченском дендропарке разнеслась далеко окрест, сюда стали туристов возить. А Семен Андреевич по выходным или праздникам вроде свадебного генерала – свадебные пары принимает, напутствие им дает.

– Наш остров, – говорит, – не простой, а таинственный. Есть на нем черный камень и белый. На черном должно стоять жениху, потому что на его плечи ляжет вся самая ответственная и трудная работа в доме. Он должен быть не повелителем в семье, а ее покровителем. А невесте предстоит поддерживать своего избранника в его делах своей любовью, потому стоять ей следует на белом камне. Любовь-то и должна спасти вас в жизни обоих…

Наказ этот он ниоткуда не переписал, сам придумал.

Иной раз задумается: а что приобрел ты, Семен, за свою жизнь кроме этого чудного парка? Ну не смешно ли, водительские права выхлопотал, а из техники один руль, да и тот устроен лишь для того, чтобы фонтанами управлять. Зато когда вода брызнет в небо, детишки вокруг ликуют, и у него сердце перестает болеть.

Недавно один из молодых и новых хозяев села сказал:

– Андреич, ты ведь два века не протянешь, а без тебя порушат все.

– Как порушат?

– Да так и порушат.

– Послушай, – ответил тогда Ушанов, – если ты порядочный человек, то не допустишь того. Ведь это уже не мое, а общее, наше.

А как-то ребятишки прибежали:

– Дедушка Семен, мы теперь за твой парк будем грудью стоять, мы про тебя по радио слышали.

Вот и Архиепископ Новгородский и Старорусский Лев, приезжая в село на храмовый праздник, благословил Семена Андреевича. Значит, недаром, не зря…

Боровичский район Новгородской области