Памяти архимандрита Матфея

Мы говорим, что Троице-Сергиева Лавра – столица нашей Церкви. Можно сказать, что хор, который создал отец Матфей, - голос Лавры, голос всей Церкви. Он слышен везде, его узнают, он неповторим, как всё, рожденное подлинным талантом, и тем более благоговейной молитвой. Он сам вдохновляет на молитву ищущих спасения, на истинную христианскую жизнь. Это проповедь и для внешних. В мире, который больше не поет, потому что нельзя же назвать пением то, что сегодня чаще всего они поют. В мире, погибающем от уныния, Церковь поет, как пела она от начала, от Христа, от апостолов, и как будет петь до конца. Церковь не может не петь, потому что всегда сердца христиан переполнены радостью хвалы Господу за дар Его жизни. От избытка сердца глаголют уста.

Целожизненный труд отца Матфея – это событие и явление. Иконопись называется богословием в красках. А здесь богословие в звуках, в пении. Отец Матфей был богословом, поэтому он исполнил заповедь: «Пойте Богу разумно».

Скажу несколько слов о своем личном общении с отцом Матфеем. Немногие, наверное, знают, что отец Матфей еще был преподавателем, профессором Московской духовной академии. И преподавал он не церковное пение, а Священное Писание Нового Завета, которое, у меня было впечатление, он знал на церковно-славянском языке наизусть. На церковно-славянском, на языке богослужебном.

Помню, года два назад на защите то ли дипломной работы, то ли кандидатской диссертации он давал отзыв на сочинение выпускника, посвященное богослужебным и певческим традициям Успенского кремлевского собора. Отец Матфей не зачитывал, как это обычно делается, свой отзыв, а говорил, во многом импровизируя на ходу. Какое удивительное знание, какую глубину и тонкость, какое благоговение перед святыней обнаруживал он в своих рассуждениях и замечаниях. Как будто речь шла не об очередном незначительном эпизоде в нашем рутинном учебном процессе, а он, все более увлекаясь, вдохновенно погружался в ту живую стихию, где слово Божие, богослужение и пение сливаются в одно. И он чувствует себя в ней, так и напрашивается сказать, как рыба в воде.

Невольно вспоминается еще, как принимали мы с ним экзамен по Новому Завету. Было три группы четвертого курса семинарии, более семидесяти человек. И к каждому отец Матфей обращался не по фамилии, а по имени: Саша, Сережа, Костя, Володя. Меня это поразило. Чтобы знать всех по имени, надо, по крайней мере, иметь достаточное общение с ними. А на занятиях с этими студентами он встречался лишь два раза в неделю. Отмечу, что это обращение по имени у отца Матфея было естественным, как естественно это бывает у отца к родным детям. Эта естественность, эта простота, эта открытость были, наверное, его определяющими чертами. В подтверждение известной истины, чем значительней человек, тем более прост, тем естественнее в общении.

Видно было, что отец Матфей любил молодежь и молодежь любила его. То ли он заражаясь от нее, то ли он, заражая ее духом не знающей старения веселости. Той веселости, которая знает, что есть Бог. А кто весел, тот да поет, как говорит апостол.

Благодарю Бога, что Он сподобил меня общения хотя бы самого малого с этим человеком. А его общение было необычайно огромным – от патриархов и архиереев до самых простых бабушек. Что касается молитвенного общения, то не будет преувеличением сказать, что это было общение со всей Церковью через его хор, через записи песнопений, которые распространялись повсюду. А теперь это общение будет всё более возрастать.

Да, с уходом таких людей уходит целая эпоха. Ушел Патриарх Алексий, ушел отец Иоанн (Крестьянкин), отец Пантелеимон (Агриков). Ушел сегодня отец Матфей (Мормыль). Но как говорил еще святой Иоанн Златоуст, не плачьте обо мне. Не мной началась проповедь Церкви, не мной она и кончится.

Отходя ко Господу, отец архимандрит Матфей заповедует бережно, не жалея никаких усилий хранить сокровище Церкви, однажды врученное нам. Золото мы приняли, золото должны другим передать, не допуская обмена его на медяки, то и дело предлагаемые нам. Потому песнопения отца Матфея звучат сегодня как его молитвы со всей Церковью и как молитва Церкви о нем. Вечная память!