Дом, который построил храм

Так называемые бомжи – одна из самых серьезных проблем России. По разным оценкам, только в Москве их сегодня живет около семидесяти тысяч, а по всей стране – до двух миллионов. Часто говорят, что бродяжничество – это болезнь такая. Мол, люди просто не хотят исправляться. Однако наш корреспондент выяснил: многие хотят. Есть и те, кто может им помочь. Только кто-то и почему-то мешает…

Вчерашние бомжи

Пастух. Фото: Николай Федоров / Photopolygon.com

Деревенька Андреевка, что в Тульской области – как с картинки. Цветущие огороды, коровки в полях да пьяненькие мужички на завалинках. А два дома на окраине – словно образцовые. Загорелые люди строят печь, копают колодец, топят баню. Что это община, в которой все – бывшие бомжи с московских трех вокзалов никогда и не скажешь. Хотя так оно и есть.

– Докопался до воды! – из земли высовывается веселая голова с выгоревшим белым чубом.

Лехе всего двадцать пять. Колодец он копает резво. Потому что он собирается жить здесь, а не на вокзале, где пил и спал на асфальте в течение пяти лет. Подобная жизнь позади и у остальных местных обитателей. Вчерашние бомжи, они нашли кров тут, в приюте для малообеспеченных людей, созданных по инициативе Никольского храма подмосковного города Красногорска. Теперь у каждого вместо подстилки в подземном переходе – койка, вместо разгильдяйства, драк и воровства – работа. На огороде, на строительстве, на скотном дворе.

– На данный момент у нас три коровы, бык, десять телят, утки, куры. Это все покупали на деньги прихожан. А уже цыплят сами вырастили в инкубаторе. – По двору нас водит Емельян. Он тут главный, курирует весь процесс. Наверное, поэтому приютчане зовут его «батюшкой», хоть он и не священник, а отвечает за приходскую благотворительность.

– Дохода тут, конечно, никакого, только обеспечить провизией себя удается. Картошку вырастили, помидоры, лук, петрушку. Овощей закрыли сто шестьдесят восемь банок. – продолжает Емельян, – Но главное – не это, а то, что целый год люди были при работе. У нас же тут основная задача – это трудовая реабилитация их всех.

А это и есть самое сложное. Зато двадцать три бывших бомжа – мужчины, женщины и дети, которые на данный момент проживают в приюте, уже наверняка не захотят вернуться к бывшему образу жизни…

Картотека лжи

Приют. Фото: Николай Федоров / Photopolygon.com

– Для них ведь остаться здесь – это настоящий поступок, – рассказывает Емельян, – Многие приходят, живут, но потом не выдерживают безалкогольного и трудового образа жизни и уходят. Другие начинают пить здесь втихаря, но правила у нас твердые: кто пьет – выгоняем.

Твердости характера с подобным контингентом Емельян научился еще задолго до основания приюта. Собственно, в процессе.

– В храм всегда приходили люди со своей нуждой. А в последние годы шло очень много бездомных, – рассказывает он, – И мы помогали. И денег давали, и даже покупали жилье. Пока однажды судьба не свела со священником из Тверской области отцом Федором. Он тоже в свое время создал приют, а потому больше был в теме, чем мы. Вот и открыл нам глаза. Сказал: «Вы что, всем им верите? Они же на девяносто девять процентов врут!».

Когда начали проверять, оказалось: так и есть. Все, пришедшие «за билетом на дорогу домой» и невероятными историями о потере крова, врали поголовно. Некоторые, забыв, что уже просили денег в этом храме, приходили с другой историей по второму разу.

– Потом выяснилось и большее, вспоминает Емельян, – на Казанском вокзале информацию о «добром батюшке из Красногорска» старые бомжи новым продавали за деньги. «Пойди, мол, попроси у него две тысячи, – советовали, – А потом одну мне отдашь за посредничество».

Так начали проверять всех, завели картотеку. Однако, поток страждущих не иссяк. Тогда и возникла идея приюта. Тут, на земле, ведь все проще. Работает человек – значит, хочет и вправду изменить жизнь, исправить к лучшему. На том и порешили. Купили два дома в тульской области, завели хозяйство, и… неожиданно желающих исправиться оказалось не так и мало. Хоть подобным людям это сделать – изменить образ жизни, начать работать, бросить пить – не так уж легко…

Без паспорта? Не человек!

Пекарь. Фото: Николай Федоров / Photopolygon.com

Первым «напрягся» участковый. Так и заявил: “Мне тут проблемы не нужны, жить вы тут не будете”.

– Начал составлять протоколы, не выдавая копии, чтобы не смогли обжаловать, заставляя людей подписывать пустые протоколы… – перечисляет Емельян. На нормально ведущую себя общину одна за одной посыпались проверки. И из городской администрации, и из прокуратуры. И оружие с наркотиками искали, и видеонаблюдение выставляли. И протоколы составили даже на местных дворняжек за то, что разгуливали по двору без цепи.

Но настоящей непреодолимой стеной стал паспортный стол.

– Восстановление документов – это первое, с чего начинается реабилитация, – говорит Емельян. – Но тут я столкнулся с таким непониманием! Удивительно, но чиновники в паспортных столах будто специально делают все, чтобы люди не знали существующего закона: любой гражданин России может восстановить паспорт в любом паспортном столе! Эта проблема сдвинулась с места после того, как прихожане начали писать подряд во все инстанции. С тех пор удивительным образом удалось восстановить аж пять паспортов и шесть на восстановлении.

Ну и, конечно, не обрадовались бывшим бродягам местные эскулапы. Впрочем, клятва Гиппократа и так давно в нашей стране притча во языцех, если нет медицинского полиса. А что уж говорить о тех, у кого и имени-то нет…

– Два раза мы вызывали сюда “скорую”, которая не приехала, – рассказывает Емельян. – Потом был случай, когда Алексею-скотнику корова ногу раздавила. Что там – перелом? Заражение? Мы же не знаем! Привезли его сами на машине своей в больницу. А врач говорит: “У него есть полис? Нет? Все, увозите”. Что делать, пришлось платить. Правда, после письма из Совета Федерации ситуация изменилась к лучшему.

«Так и надо вас, бомжей, давить»

Интересная деталь: сегодня в приюте, кроме взрослых, живут четверо детей. Трое – сыновья беженки из Чечни Розы и еще один – сын одной из женщин. Дети пристроены, ходят в школу, неплохо учатся. Но речь не об этом. А о том, что раньше их было пятеро.

– Это боль наша, – вытирает глаза Роза, рассказывая эту историю? – Ему тогда пять лет было, сидел тут, в песке играл около дороги. А по дороге пьяный ехал, местный мужик на иномарке…

…Пьяная рука дернула руль, и машина протащила ребенка по всей деревенской дороге. А что сказал водитель, когда заголосили приютские бабы? «Так и надо давить вас, бомжей». Потом, правда, уже в милиции, одумался. Стал уговаривать убитую горем мать, обещать: если заберет заявление, купить ей дом. Бездомная, заявление она забрала. Так и осталась – без дома и чуть не без сына…

– Это случилось 11 августа прошлого года,– вспоминает Роза, – Семь месяцев мальчишка в коме пролежал. Сейчас уже хоть что-то понимает, только не говорит. И то только после того, как нам удалось добиться, чтобы его поместили к Рошалю в Москву. Местные врачи-то не сомневались, так и говорили, что будет он «растением». А у Рошаля он заговорил, отошел. Руки жмет, улыбается, руками, ногами двигает.

– А что мужик, водитель? – спрашиваю.

– А что мужик… – горько улыбается Роза, – Дали ему год поселений, он обжаловал. Потом еще два раза пьяный врезался. А приговор суда по нему так и не пришел…

Это, впрочем, и есть яркая иллюстрация того, как к пытающимся подняться из грязи людям относятся уже не представители закона, а местные жители. Впрочем, иногда они бывают с ними добры. Это когда кто-нибудь из приюта срывается и идет покупать выпивку. А уж этого товара в живописной деревеньке предостаточно. Отведать местного «бренди» предложили и нам, когда мы перед отъездом прошлись по деревне. И цена – тридцать рублей за поллитру.

Вот так просто. А упасть всегда проще, чем подняться…

P.S. Если среди читающих есть люди, желающие как-то помочь приюту, свяжитесь с Емельяном по адресу instruktor11@yandex.ru или aref@pravmail.ru – Алексей Арефьев. Там будут благодарны за любую помощь. Она нужна всегда и разная.