Тупик или выход.
Молодежные субкультуры

Субкультура молодежи – при этом словосочетании в уме возникают картины подвалов с граффити, цветные ирокезы, кожаные куртки с металлическими клепками, запах табака или чего покрепче и тяжелая музыка. Среди всего этого дикий смех, жаргон и грубые манеры глотающих пиво из горла каких-то чудовищ, некогда бывших нашими детьми. Как избежать этого зловонного дыхания бездны, проникающего не только в дома рабочих, офисных сотрудников, учителей и врачей, но и в респектабельные семьи через ТВ, интернет, радио, журналы? Субкультуры – это семейные трагедии, когда родители бьют себя в грудь с криком «Не уберегли! Плохо воспитали!» или некая сила, разрушающая социум посредством молодежи?

Бунт молодежи

Начался этот бунт в шестидесятых годах ХХ века, когда молодежь Франции вышла на баррикады с лозунгом Альбера Камю: «Бунтую – значит существую!». Те события были вызваны кризисом западного сознания – крахом веры в земной прогресс, в науку, которая как оказалось, наоборот, поставила мир на грань гибели, Кризис явил разочарование в политической сфере, так как ХХ век ознаменовался страшными войнами и ядерной угрозой, а демократическое устройство общества показало все свое несовершенство. В западной жизни христианская католическая и протестантская этика стала частью буржуазной мирской морали, утратив свое сакральное измерение, а рациональная секулярная наука лишила человека права на эту сферу жизни. Разочарование в старом порядке вызвало свержение норм морали, сохранявшей связи с христианством и дало право обратиться к сфере дохристианской языческой чувственности и новым формам иррационального опыта. Бунт молодежи сопровождался сексуальной и рок революциями, на волне которых в поисках полноты жизненных ощущений стали популярны психоделическая музыка, ритуальные ритмы Африки, разнообразные наркотики как средство «расширения» сознания и т.д. Все это воспринималось и трактовалось как средство возвращения к истинной природе человека, утраченной с развитием цивилизации, и как метод преодоления политических и гражданских проблем.

На первый взгляд бунт молодежи шестидесятых годов кончился ничем – капитализм не пошатнулся, многие лидеры рок-движения сгинули молодыми, хиппи оказались цветами, не несущими плода, часть романтиков вернулась в «нормальную жизнь». Но эти революции сделали свое дело: плотина рухнула, были открыты барьеры для проникновения в широкие круги таких норм, которые адекватно воспринимались ранее лишь в субкультурах: всесторонняя распущенность и мнение о том, что человек может делать со своим телом и душей все, что захочет.

Уровень современной нравственности тесно связан с тем, что происходило всего лишь сорок лет назад. Современные субкультуры – остатки некогда мощного движения, продолжающие начатую тогда разрушительную работу. Бунт шестидесятых продолжается, но проявляется он не в уличных сражениях, не в бое витрин, а во внешнем виде – в костюме и поведении. Своим внешним видом молодые люди заявляют, что они родом из другого мира с совершенно иными ценностями и понятиями о норме, что их субкультура – зерно, способное прорасти при благоприятных условиях и разрушить все то, с чем она не согласна. В этой манифестации есть вызов общепринятым ценностям, немой крик с угрозой: «Эй, ты, там на том берегу!».

Теория субкультур

События шестидесятых заставили ученых всерьез заняться проблемой молодежных субкультур. Их интересовал вопрос: как получается, что дети вполне благонадежных буржуа и рабочих становятся бунтарями и разрушителями порядка? И было открыто, что субкультуры молодежи – порождение нового технократического общества. Их не было, когда общество было более патриархальным, простым и понятным, когда перед человеком не стояли сложные и искусственные задачи длительного получения образования. Молодой человек в крестьянской семье, освоив сызмальства у отца все необходимые навыки хозяина и главы семейства, входил в общество естественно и незаметно, а будучи в подмастерьях он мог обрести достаточную квалификацию и нужный опыт.

Система современного образования породила некоторый искусственный процесс социализации человека: выйдя из семьи, он должен в течение длительного времени обретать общепринятый уровень знаний, профессию для того чтобы стать полноправным членом общества. И чем более сложным становится общество, тем более трудным и болезненным становится этот процесс, который имеет тенденцию удлиняться во времени.

Именно в промежутке между детством и взрослостью, когда ребенок становится школьником, или молодой человек – студентом, и возникают субкультуры как механизм безболезненной социализации. Ведь жизнь недавнего ребенка во взрослом мире невероятно трудна (она трудна и для взрослых). К тому же в связи с интенсивным развитием общества опыт отцов зачастую неприменим для детей. У молодого человека нет необходимых знаний, духовных и моральных сил, а если к тому же у него нет четких нравственных ориентиров, заложенных в семье, то жизнь может стать плаванием по безбрежному океану на утлом судне без управления и знания цели. Выжить в этих сложных условиях, выработать смысловую и мировоззренческую структуру, совместными усилиями разрешить стоящие перед молодым человеком задачи помогает субкультура. Это своего рода тихая заводь и бухта среди вод океана, в которой он спасается, когда семья родителей не может помочь решать его проблемы. Здесь удовлетворяется его потребность в формировании представлений о мире, в выработке ценностей.

Но субкультура – это еще и альтернативная система координат, выполняющая роль компенсации: молодые люди, совершенно не успешные и слабые в большом мире, в субкультуре могут стать героями или получить признание. Общность с единомышленниками дает молодому человеку ощущение силы, которого он не имеет в одиночестве.

Итак, субкультура с научной точки зрения – всего форма социализации молодежи. Разрушительной или созидательной для общества ее делает система ценностей, образующая ее структуру. До шестидесятых годов ХХ века субкультуры воспринимались как явление сугубо положительное на фоне все уменьшающейся в обществе роли семьи в воспитании человека. Считалось, что в субкультуре молодежь сможет воспринять «моральный код общества».

Волнения шестидесятых годов показали, что молодежь усвоила не «моральный код» буржуазного общества, а нечто иное. С этого времени субкультура стала восприниматься как разрушающее общество элемент, как противостоящая материнской культуре контркультура.

Современные формы бунта

Существует теория «сопротивления посредством ритуалов», которая утверждает, что субкультуры сопротивляются ценностям доминирующей культуры не активным действием, а специфическими символами, знаками, которые несут смысловую и ценностную нагрузку. «Ритуалами» – стилем, одеждой, жаргоном, представители субкультур нарушают коды поведения и общепринятые законы, тем самым выражая протест против не устраивающей их действительности.

Одежда с древнейших времен была культурным средством идентификации, чаще всего она отражала социальный статус человека, принадлежность его к тому или иному социальному слою, была признаком религиозной ориентации человека. Вспомним, что иудеи в Римской империи сильно отличались своим внешним видом, вызывая раздражение римлян. В современности мы также можем отличить мусульманина от иудея, христианина от мусульманина, поскольку одежда по-прежнему выполняет символически-опознавательную роль. Ничем иным не являются стили одежды молодежных субкультур – это средство идентификации, то есть отличия «своих» от «чужих». Кроме того, одежда субкультуры во многом есть средство бунта, не прямого, но скрытого, на уровне «пощечины общественному вкусу».

«Хиппи», как известно, одеваются в свободные одежды, рваные джинсы, которые отражают их свободу от общепринятых норм, тяготение к природе. Для «панков» характерна большая акцентуация, эпатаж, тяготение к девиантному поведению как протесту; для «готов» – больший эстетизм и лиризм, что в какой-то мере является реакцией и отторжением набившей оскомину грубости панков и металлистов. Представители культуры «New Age» носят яркие одежды, но часто это яркость и дисгармоничность красок есть отражение культуры искусственных наркотиков – экстази и ЛСД; черно-розовый стиль «эмо» тоже есть игра в неуравновешенных подростков, ориентированных на сверхчувственность и депрессивность. «Растаманы» с львиными гривами-дреддами носят одежду в гамме эфиопского флага (красный, желтый, зеленый), взглянув на них, мы вспоминаем ритмы рэгги и листья конопли. Брутальные молодчики с бритыми черепами и массивными ботинками заставляют сразу занять оборонительную позу. Любители культуры индейцев заставляют задуматься о несправедливости проявленной европейцами к коренному населению Америки. Все они предлагают свои средства преодоления несовершенств современного мира, одни – силой, другие – ничего неделаньем и трубкой мира с марихуаной, третьи – возвратом к ценностям альтернативных культур.

В одежде членов субкультуры проявляется разделение мира на «добро – зло», «мы – они», «свои – чужие». И маркировочной полосой этого разделения являются ценности субкультуры. «Своими» являются те, кто принимает ценности субкультуры, «чужими» – весь оставшийся мир. Разделение мира на «героев» и «толпу», на «критически» и «не критически мыслящие» личности – это типичные примеры разделения мира на «мы» и «они», известные в России еще с ХIХ века. Тогда юноши-революционеры написали:

«Да, не поймем мы никогда друг друга.
Они для нас практичные дельцы,
А мы для них рушители порядка,
Мечтатели, наивные юнцы…»

Тогда молодежь, верившая в революцию, тоже отличалась своим внешним видом. Обыкновенный вид молодого представителя революционного кружка был протестного свойства – клетчатые плед, синие очки, сухость и мрачность, вызывающая неопрятность, стрижка в кружок и т.д.

Бунт против пошлости или против Бога?

Одежда – внешний признак бунта, но что же стоит за наружной оболочкой, чем движим этот бунт? Анализируя современные субкультуры молодежи, мы видим, что многие из них движимы стремлением преодолеть заданность времени и пространства, социального положения, способностей, которые выпали человеку от рождения. Например, некоторые ребята учатся прыгать по стенам и крышам и таким образом перемещаются по городу, некоторые живут в виртуальной реальности, в компьютерных играх, где у них появляются невероятные возможности – командовать армиями, расстреливать многочисленных врагов, в очередной раз спасать мир; другие, изготовив средневековый костюм, присваивают себе имя и образ какого-то героя из выдуманной страны, получают возможность проявить свою мужественность, ловкость и смекалку в бою на мечах, в ориентировании в лесу, обрести аристократическое достоинство, которого они лишены в реальности, являясь всего лишь жителями одного из спальных районов. Все это – способ получить то, чего лишают современного подростка каменные джунгли городов-мегаполисов, что совершенно не ценится учителями и одноклассниками в школе. В таких субкультурах молодые люди пытаются вспомнить что-то архаичное, взрастить в себе нечто забытое отцами, ведь зачастую у них отнята необходимость быть мужественным и сильным. И таковые субкультуры есть бунт против социальных несуразностей, использование фантазии для украшения своей жизни. Для многих подростков ценности их субкультуры гораздо выше тех, что может предложить им семья, особенно если она неблагополучная… Еще в ХIХ веке девицы бежали из семей в революционные общины, поскольку ничего дельного в своих семьях не видели, но горели жаждой посвятить себя служению обществу. Можно только надеяться, что современные искатели приключений обретут то, к чему действительно стремится их душа и не заплутают на средневековых дорогах, крышах мегаполисов или во всемирной сети.

Но есть молодежные сообщества другого рода, которые делают все, чтобы поругать человеческое достоинство, принизить его, культивируя нормальное восприятие пороков. И это уже не только бунт против общепринятых норм, но сопротивление Богу. Ряд молодежных субкультур с презрением относится к своей человеческой природе, к тому, что им дано от рождения. Такие проявления мы встречаем в субкультуре «киборгов» или «кибер-панков», в которых степень «крутости» определяется количеством металлических предметов, вживленных в тело, ящерообразно разрезанным на половинки языком, многочисленными и шокирующими татуировками. Цель – минимизировать свою человеческую сущность, стереть образ Божий, который дан человеку и зримо проявить личину чего-то иного. Интересно, что «киборги» стремятся преодолеть болевые рефлексы, так как представители этих субкультур могут познавать «Абсолют» лишь будучи подвешенным за кожу на крюках. Как ни страшно, но в этом изменении своего облика и обретении привычки к мукам на крюках можно угадать подготовку к будущему, которое уготовано в вечности.

«Готов» по названию можно принять за субкультуру, ориентированную на память о германских племенах готов, которые пройдя через наш Крым, заселились в Европе и стали основой германской нации. Но на деле мы видим в этой субкультуре лишь игру в вампиров-полумертвецов, пришельцев преисподней, самым дорогим местом для которых являются кладбища, а торжества сопровождаются пригублением бокала с кровью вместо вина. Не редки в этой субкультуре самоубийства, которые вполне логичны, ведь ценности этой субкультуры ориентированы не на жизнь, а на смерть, на ожидание ее пришествия. «Готы» соответственно ненавидят мир как Божие творение и готовятся ко встрече с демонами, так как уже при жизни согласились отчасти принять их природу, изображая из себя вампиров. Опасным в этой субкультуре является эстетика, которая и заманивает многих романтичных молодых людей – строгие красивые одежды, философская направленность, благородство и аристократизм. Но это лишь эстетичная форма, сутью является тупик.

Нужно сказать, что эстетика погибельных вещей привлекает не только молодежь, но и взрослых. И в данном случае ответственность за погибшие души лежит на авторах музыкальных произведений, на литераторах и кинорежиссерах, которые эстетизируют заведомо ложные ценности. Некоторые становятся поклонниками немецкого нацизма из-за красоты и элегантности эсесовской формы: много поклонников фашизма появилось после фильма «Ночной портье». «Готы» возрастают на английской готской литературе и красиво снятых фильмах о вампирах, «кибер-панки» – на впечатлениях детского сознания от фильмов про терминаторов и киборгов. Нужно сказать, что для России – это пройденный урок, в ХIХ веке огромное число молодых людей становилось революционерами и метало бомбы под влиянием беллетристики и классических литературных произведений того же И.С.Тургенева и других авторов, героизирующих революционеров и молодых убийц, приносящих себя в жертву обществу и революции.

Теперь литературу вытесняет кино, и его всходы мы пожнем через некоторое время. Можно предположить, какие субкультуры появятся в ближайшие годы – не так давно были очень популярны фильмы про киллеров, чего же ожидать в будущем?

Таким образом, есть субкультуры, уводящие человека в виртуальность, есть субкультуры, разрушающие лишь их адептов («готы», «эмо» чрезвычайно склонны к самоубийствам) и субкультуры, нацеленные на разрушение мира или общества. Последние, как правило, являются политическими субкультурами и в основе их ценностной системы стоят политические понятия. Это профашистски настроенные группы, которым не чужды фашистская эстетика и стремление к брутальности, идеология расизма и применения насилия для разрешения социальных проблем. Здесь проявление силы означает протест потребительскому миру, превращающему человека в бессильную пустую оболочку, принижающему его до уровня машины желаний.

Вполне очевидно, что цель человека, попадающего в субкультуры – приобрести некоторые качества, отсутствующие у толпы. Он хочет возвыситься над ней, гордо и невозмутимо стоять на вершине, над морем людей, копошащихся в суете: родителей, одноклассников, учителей – всех, кто не смог стать сверхчеловеком.

Печально, что все эти субкультуры есть побирание по чужим землям – в ХIХ веке итогом побирания по западным интеллектуальным полям стала копилка революционных идей. «Готы», «скинхеды», «панки» и другие – все это западные проекты, выросшие на почве капиталистических проблем, искусственно внедренные в наше общество. Грустно, что мы потребляем их как ширпотреб, не имея ни собственного вкуса, ни знания своих древних корней.

И нельзя не признать в этом наш проигрыш в войне за сознание русского народа, в котором появились теперь «готы», тяготеющие к кладбищам Европы и туманного Альбиона, «скинхеды», бодрым маршем пришедшие из рабочих кварталов Англии, наци и фаши, боготворящие Германию и т.д. Молодежь не думает о том, чьей пешкой в этой игре жизни и смерти, а также в политической шахматной игре она является.