Толкование Евангелия на каждый день года.
4 марта

Тогда, выйдя, Иисус пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его. Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Когда Он еще говорил это, появился народ, а впереди его шел один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть. Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого? Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом? И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его. Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня? Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы. Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними. Одна служанка, увидев его сидящего у огня и всмотревшись в него, сказала: и этот был с Ним. Но он отрекся от Него, сказав женщине: я не знаю Его. Вскоре потом другой, увидев его, сказал: и ты из них. Но Петр сказал этому человеку: нет! Прошло с час времени, еще некто настоятельно говорил: точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин. Но Петр сказал тому человеку: не знаю, что ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И, выйдя вон, горько заплакал. Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя? И много иных хулений произносили против Него. И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой Синедрион и сказали: Ты ли Христос? скажи нам. Он сказал им: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня; отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией. И сказали все: итак, Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я. Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его. И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату.

«И, выйдя, Иисус пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его». Христос входит в сражение с силами тьмы. Одиннадцать учеников — все, кроме Иуды, который растворился во тьме, последовали за Ним. Пройдя вместе с Ним весь путь, они ни за что не хотят оставить Его теперь.

«Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение». Невозможно избежать приближающихся испытаний, но они не должны впасть в искушение греха. «Молитесь» — это заповедь на все времена, а не только то, что относится к этому часу. Когда сатана испытывает терпение учеников Христовых, одна только горячая молитва может дать силы не уступить врагу и остаться верным Богу. Мы знаем, что Господь Сам молился во все великие моменты Своего служения. И теперь Он отошел от них «на вержение камня», и, преклонив колени, молился, что если будет на то воля Отчая, да минует Его и эта чаша Страданий. Обратим внимание — Господь не ведом желанием смерти, Он — не самоубийца! Но для Него дороже всего — принятие воли Отчей, то, чему все верные научаются от Него, повторяя третье прошение молитвы Господней. Существенно для нас так же понять: воля Божия — это Совет о спасении человечества, а не волевое решение Бога — вне зависимости от согласия человека. Потому Господь говорит: «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет». Не воля Моего человеческого естества, но воля Божия! Молитва Господа во время Его Крещения и Преображения открывается Богоявлением, а здесь мы не слышим Отчего гласа и не видим Духа Святого в виде голубя или облака, сходящего на Него.

«Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали». Но это не была печаль по Бозе, которой был томим Господь, а печаль мирская, выражение непонимания ими происходящего. «И сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь». Когда мы сознаем, что нас одолевает искушение, мы должны встать и молиться: «Господи, помоги нам».

И вот, появляется народ, предводимый «одним из двенадцати». Знак любви Иуда превращает в знак предательства. «Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» Иудино окаянство переходит все границы. Ученик предает своего Учителя и Бога. И запечатлевает предательство поцелуем. Бывает ли большее поругание святыни любви?

И все ученики оказываются теми, кто на время забыл о Боге. Мир с его предательством и жестокостью заполнил все, и они уверены, что пришел конец. Когда человек забывает о Боге, перестает принимать Бога в расчет среди наступивших испытаний, страх овладевает им, и он не знает, что делать. И только тот, кто, преклонив колена, молится Богу, может среди этих испытаний говорить и действовать как победитель. Один из учеников «ударил раба первосвященникова и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его». Господь показывает, что все в Его власти. Имеющий власть исцелить, может и погубить, если пожелает. И Он научает нас творить добро ненавидящим нас. Кто воздает добром за зло, поступает по образу Его.

«Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня» — как на одного из вооруженных революционеров, воздвигших народ против римской власти, — таким желали враги Господа изобразить Его. Они знали, что это ложь, ибо каждый день Он был с ними в храме и учил их. Но ныне их время и власть тьмы. Сражение Господа с диаволом достигает своего предела. Скоро тьма покроет всю землю. Но тьма должна отступить перед светом, и власть тьмы покориться князю света.

Однако теперь мы видим падение Петра, его тройное отречение от Господа. Он следовал за Христом, как обещал. Но он следовал издали — на безопасном расстоянии. И во дворе первосвященника он греется у костра со слугами, как если бы он сам был одним из них. Он вступает в беседу с ними, отрекаясь, что знает Христа и что он — из Его учеников. В своей лжи — сначала служанке, потом — другому человеку, он невольно разделяет их точку зрения: быть связанным со Христом и Его учениками — не просто предосудительно. Это значит быть обвиненным в связи с беззаконными. Час спустя, еще некто добавляет к свидетельству женщины веское доказательство: Петр — галилеянин, как и Сам его Учитель. Теперь Петр не только отказывается, что он ученик Христов, но говорит, что вообще ничего не знает о Нем: «Не знаю, что ты говоришь».

«И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра». Хотя Христос предстоял в это время пред судом, Он знал, что сказал Петр. Христос знает больше, чем нам кажется, что мы говорим и делаем. Когда Петр отрекся от Христа, Христос не отрекся от него. Благо нам, что Христос не относится к нам так, как мы порой относимся к Нему. Христос взглянул на Петра, ибо знал, что хотя Петр устами отрекся от Него, но взглядом своим продолжал следовать за Ним. Никто как Петр не мог понимать, что означал этот взор Христа. Петр вспомнил слово Господа, сказанное на Тайной Вечери. Оно исполнилось. Но и другое слово Господа, которое он услышал по исповедании грехов, начинает исполняться: «отныне будешь уловлять человеков» (Лк. 5, 10). Молитва Господня о нем исполняется — не в том смысле, что он не преткнется. Но, преткнувшись, исповедует свое падение со слезами и обратится ко Господу, чтобы вновь принять апостольское служение. Такова сила покаяния: тот, кто отрекся от Господа, прощен, и скоро будет дерзновенно свидетельствовать о Нем перед этим же Синедрионом. Точно так же гонитель Церкви Савл станет первоверховным апостолом Павлом.

«Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» Для Петра потребовалось время, чтобы убедиться, что Его Учитель поистине Пророк и Бог. А «люди, державшие Иисуса», хотят увериться в этом немедленно. Из Его Божественной святости и страданий они устроили себе развлечение. Точно таким же был суд Великого Синедриона.

«И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой Синедрион». Они не собрались бы так рано ни для какого другого дела. «И сказали: Ты ли Христос? скажи нам». Если бы они спрашивали Его с желанием увериться, что Он — Христос, это было бы хорошо, но они ищут только одного — как уловить Его. Господь знает, что этот неправедный Суд заранее предрешен, и говорит им о Своем Втором Пришествии, когда Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией, и им уже не надо будет спрашивать, Христос Он или нет. Это именование «Сын Человеческий» возвещает Пасхальную славу Господа, которая начинает теперь открываться через Его Страдания. И это время Церкви — тех, кто будет причастен поражению и победе Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим.

«И сказали все: итак, Ты Сын Божий?» Они знают это видение пророка Даниила (Дан. 7, 13—14), но не могут допустить, чтобы Тот, Кто не имеет ни пышности, ни величия, был Мессией. Тем не менее, ища обвинения на Него, они произносят то, что превосходит всякое разумение. И Господь подтверждает это: «Вы говорите, что Я». «Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство?» Поистине, им не нужно было больше никакого свидетельства, что Он — Сын Божий, ибо они сами слышали это из уст Его. Но для них Он — только лжепророк, который к тому же еще претендует на царство и угрожает установленному религиозному и политическому порядку.

«И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату». Они знают, что обвинение в богохульстве ничего не значит для представителя римской власти, и потому обвиняют Господа в противлении кесарю, что, по их собственным понятиям, вовсе не является преступлением.