О «пустующих» храмах

Тюменский муфтий Фатых Гарифуллин провозгласил, что на нынешний праздник Курбан-Байрам, 16 ноября, мусульман надлежит пустить для празднования в православные храмы. Логика весьма простая: по будним-де дням в них маловато прихожан. «Я еще раз говорю: может быть, не совсем это корректно, красиво и недипломатично, но, тем не менее, я хочу сказать: у вас 800 церквей, которые практически пустуют, а мусульмане стоят на улице мерзнут» [1].

Ну и чем, строго говоря, эта коллизия отличается от той, квартирной? У квартиры есть собственник, но и у храма он тоже есть. И логика строго та же: «Все отнять и поделить». Цитируемого персонажа, надеюсь, все узнали.

Нам к этой логике не привыкать стать. Китайцы давно уже переживают о том, что простаивает практически пустая Сибирь, за счет которой можно замечательно решить территориальные проблемы Китая, с уст отдельных западных политиков слетают высказывания о том, что Россия уж слишком эгоистически единолично владеет всякими полезными ископаемыми. Впрочем, не станем отвлекаться, воротимся к делам внутренним. Если они, конечно, взаправду внутренние, о чем речь пойдет ниже.

Хотелось бы счесть демарш муфтия экстравагантностью данного конкретного лица, но не вполне получается. Во-первых, лицо хоть и конкретное, а вполне официальное, а во-вторых, инициативу бойко поддержали московские единомышленники. (В приведенной цитате о восьмистах храмах речь, понятное дело, тоже не о Тюмени). А соответствующая петиция направлялась не кому-нибудь, а главе Русской православной церкви. Так что отнести всю коллизию к области курьезов и анекдотов не получается при всем желании.

При ближайшем рассмотрении обнаруживается ряд моментов, самое меньшее, интересных. Не станем здесь вдаваться в религиозные тонкости и много говорить о том, что на Курбан-Байрам режут баранов, между тем как в стенах православных храмов может совершаться лишь бескровная жертва, о том, что православие не приемлет экуменизма (в данном случае недопустимы ритуалы представителей иной веры там, где служится литургия), хотя обо всем этом муфтий Гарифуллин должен был бы быть осведомлен, выдвигая свои инициативы. Впрочем, несомненно, и был, но к этому мы опять же еще вернемся. Но помимо интересных лишь православной аудитории разговоров об экуменизме и бескровной жертве, есть то, что должно затрагивать уже все общество. Подчеркивая необходимость приспособить церкви для временных нужд мусульман, муфтий заявил, что «у мусульман запрещено идолопоклонство, нельзя обращаться к изображениям, к крестам», поэтому иконы в храмах, буде оные предоставлены, придется «завесить». Итак, словом «идолопоклонство» публично оскорблена титульная религия страны, патриотом коей муфтий себя, как выяснилось, позиционирует. Далее (и это прецедент) представитель другой религии впервые публично покушается на православные святыни не на нейтральной светской территории, а на православной. Момент весьма значимый.

Конечно, «завесить» — не значит разбить или сжечь, но так ведь и пустить гастарбайтеров жить в своей квартире не означает непременно их в ней прописать. Но расстояние от проживания до прописки укорачивается, укорачивается и расстояние от «завесить» до сжечь. Многоходовка видна взглядом невооруженным. Если «пустующий» храм все равно иногда предоставляется мусульманам, то отчего бы попросту не переделать его в мечеть?

Гарифуллин держится очень уверенно. Он знает о неприемлемости своей идеи для православных, но его это волнует весьма мало. Такая ходьба в чужой монастырь со своим уставом может проистекать только от немалой убежденности в том, что обломится не одно, так другое.

Кстати, о монастыре и уставе [2]. Опять же в нынешнем сентябре Гарифуллин высказался о том, что открытие новых православных монастырей должно быть оценено негативно.

Монастыри, оказывается, подрывают демографическую ситуацию в стране. (Неувязочка между тем: если монастыри наносят такой сокрушительный удар по демографии, каким же образом тогда «пустуют» церкви?) Но ходить в чужой монастырь со своим уставом, оказывается, хорошо и правильно, если хождение совершает представитель религиозного меньшинства.

Впрочем, меньшинства ли? Недавно поднятый (и уже весьма болезненно аукнувшийся) вопрос о строительстве новых мечетей в Москве ставит нас перед фактом, что тысячи мусульман вынуждены совершать намаз на улице. Однако, как справедливо заметил один священник, проверка документов показала бы, что большая часть религиозно неустроенных пребывает в столице временно. Добавлю — зачастую и незаконно.

Следовательно мы имеем в действительности дело не с неудобствами нынешнего населения Москвы, а с неудобствами ее, так сказать, будущего населения, если, конечно, такое будущее нас устраивает. И это первая причина, по которой вопрос о мечетях не является сугубо внутренней проблемой. Есть и вторая. С каждым днем все громче звучит мнение, что мечеть и медресе в Текстильщиках (против строительства которых так отчаянно протестуют сейчас местные жители) финансируются из-за рубежа. А из чужих пределов, как известно, ничто и никогда не проплачивается за красивые глаза. Какие цели может преследовать Саудовская Аравия [3], вмешиваясь в баланс российских межрелигиозных отношений и тем самым его расшатывая?

И как-то оно все плохо склеивается с патриотическими разглагольствованиями, на кои горазды некоторые желающие поделить площадь культовых «помещений» по справедливости.

Религиозный мир в стране необходим. Но призывы к нему не должны служить прикрытием процессов экспансии, закрывать глаза на которые по меньшей мере неблагоразумно.