«Нужно преодолеть односторонность в оценке церковной истории»

Протоиерей Максим Козлов.

- Отец Максим, расскажите, пожалуйста, о Всезарубежном пастырском совещании, которое предшествовало Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви Заграницей.

- С 8-го по 12-е декабря проходило расширенное пастырское Всезарубежное совещание, в пригороде Нью-Йорка, городе Наяке. Впервые за историю таковых собраний зарубежного духовенства на него были приглашены клирики Московского Патриархата, три человека: архимандрит Тихон (Шевкунов), протоиерей Георгий Митрофанов, преподаватель Санкт-Петербургских духовных школ, и я. Важно подчеркнуть, что мы не являлись официальной делегацией Русской Православной Церкви. Мы были приглашены именно как клирики нашей Церкви и ехали, имея благословение священноначалия на участие во Всезарубежном пастырском совещании.

В любом случае, это прецедент, свидетельствующий о том, что мы можем общаться не только на уровне ученых докладов, как это было в течение нескольких лет в Германской епархии, где проходили встречи богословов нашей Церкви и Зарубежной Церкви, и на форумах более широкого уровня.

Мы приехали на форум, имея с собой послание Святейшего Патриарха Алексия, которое было обращено к Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви Заграницей, и было благословение Его Святейшества на оглашение этого послания на Всезарубежном пастырском совещании.

Заявленная тема встречи носила название «Исторический путь Русской Зарубежной Церкви», но реально обсуждались почти исключительно отношения с Московским Патриархатом и пути сближения, восстановление евхаристического общения, а в некоторой отдаленной перспективе - и канонического единства.

Архимандрит Тихон делал доклад общего характера о тех изменениях, которые произошли за последние годы в жизни нашей Церкви, о том, что в значительной мере неизвестно русскому Зарубежью, о словах Святейшего Патриарха еще 1991 года, в которых он выразил отход от нашей Церкви от тех взглядов и позиций, которые называются Зарубежной Церковью как «сергианские». Также отец Тихон в своем выступлении привел те места из документа «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», где прямо говорится о том, что наша Церковь в ряде случаев благословляет гражданское неповиновение по отношению к властям, если последние требуют противного вере или христианской нравственности. Для многих клириков Зарубежной Церкви эта наша позиция была озвучена впервые. Я думаю, что это было очень важно.

Протоиерей Георгий Митрофанов участвовал в дискуссиях о так называемом «сергианстве», то есть об историческом пути русского Православия начиная с конца 20-х годов. О позиции митрополита Сергия и его оппонентов: митрополита Антония (Храповицкого), митрополита Кирилла (Смирнова), митрополита Иосифа (Петровых). О сложных, часто трагических коллизиях нашей церковной истории, которую никак нельзя рассматривать односторонне, где нет безусловно правых и безусловно виноватых, где есть своя историческая правота за тем путем, по которому повел свой церковный корабль митрополит Сергий, личность несомненно значительная, трагическая, хотя и не лишенная противоречий. Но нельзя отрицать и той правоты, которая была за оппонентами митрополита Сергия, так называемыми «непоминающими», к которым можно отнести и митрополита Кирилла Казанского, ныне прославленного нами в числе новомучеников, митрополита Иосифа (Петровых), некоторые из «иосифлян» чьи отдельные последователи также у нас теперь прославлены в соборе Новомучеников Российских.

В своем докладе протоиерей Георгий Митрофанов показал, что в нынешнем составе собора Новомучеников и Исповедников Российских наша Церковь свидетельствует о преодолении односторонности в оценке церковной истории. Мы прославляем не только последователей митрополита Сергия, но и всех, кто признавал священномученика Петра Крутицкого и Коломенского законным предстоятелем Русской Церкви, вне зависимости от разногласий между этими иерархами или клириками.

Попутно можно вспомнить, что в истории Церкви неоднократно бывали случаи, когда святые по тем или иным вопросам находились между собой в противоречии, а Церковь по прошествии лет принимала путь святости как того, так и другого оппонентов. Банальный пример - Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, но можно вспомнить из истории Русской Церкви и множество других примеров. Скажем, преподобный Максим Грек, Пафнутий Боровский и митрополит Иона. Мы помним, что ни Пафнутий Боровский, ни Максим Грек не приняли автокефалии Русской Церкви так, как она была тогда провозглашена.

Доклад протоиерея Георгия Митрофанова, где он привел цифры о прославлении новомучеников, факты, сам характер работы комиссии по канонизации, произвел огромное впечатление. Самые громкие аплодисменты, самые заинтересованные вопросы; я видел слезы на глазах у некоторых священнослужителей, когда он рассказывал о тех фактах, которые добывает комиссия по канонизации, когда он описывал, как совершалось ужасающее следствие в годы сталинского террора. Все это не могло не произвести, позитивного впечатления о той колоссальной работе, которая ныне осуществляется в нашей Церкви по прославлению новомучеников.

Мне досталась более сложная тема об отношении к экуменизму. Эта проблема давно вызывает критику со стороны Зарубежной Церкви. Мы знаем, что отношение к экуменическому движению неоднозначно и в нашей церковной ограде. Я постарался, не расставляя точек над i, развеять мифы, формируемые вокруг участия нашей Церкви в экуменическом движении. Показать, что при наличии тех или иных перегибов, которые могли иметь место в 60-е, 70-е годы, при наличии действий конкретных лиц, которые не согласны с каноническим Преданием нашей Церкви, в принципах исповедания чистоты Православия наша Церковь никогда не погрешала: ни вступая во Всемирный Совет Церквей в 1961 году, ни охраняя ограду церковную в позднейшее время. Я приводил примеры и с запрещением архимандрита Зинона (Теодора) после его сослужения с католиками, и о только что имевшем факте выхода нашей Церкви из диалога с Епископальной Церковью Соединенных Штатов Америки после рукоположения последними открытого священника-гомосексуалиста, о том, что собственно сам статус нашей Церкви во Всемирном Совете Церквей имеет ныне ограниченный мандат и дискуссионен в отношении своего будущего. В имевших место вопросах, которые касались практики экуменической молитвы и других сторон, высказывались разные точки зрения, но, в общем, взаимопонимание было достигнуто.

Что касается докладов, сделанных со стороны Зарубежной Церкви, то сами доклады, в основном, носили конструктивный, позитивный характер. Не со всем мы можем согласиться в оценке явлений церковной жизни как в докладе высокопреосвященнейшего архиепископа Марка Берлинского, так и в докладе протоиерея Николая Артемова - в том, что касается исторического пути и того, что они предпочитают называть «сергианством». Но при несогласии по тем или иным историческим, каноническим моментам в них была видна принципиальная заинтересованность в нахождении таких путей, которые бы способствовали нашему единению. Ни в одном из заранее объявленных выступлений не прозвучал тезис о том, что невозможно прийти к объединению через осознание себя двумя частями единой Русской Церкви. Надо отказаться от терминологии, что кто-то находится в расколе по отношению к другой части, что одна сторона безусловна правая, а другая - безусловно виноватая. Мы - две части единой Церкви (как это звучало и в приветствии Святейшего Патриарха), которые через взаимное покаяние и принятие друг друга должны прийти к заповеданному Христом Спасителем единству. Безусловно, в очень многих выступлениях речь шла о том, что восстановление евхаристического общения должно произойти после снятия разделяющих нас принципиальных вопросов.

А лишь после восстановления евхаристического общения, в значительно более отдаленной перспективе, можно рассуждать и о каноническом статусе, который может приобрести Русская Зарубежная Церковь, уже в единстве с Русской Православной Церковью Московского Патриархата.

- Как известно, на пастырском совещании присутствовали не только сторонники объединения, но были и люди, которые выдвигали какие-то аргументы против объединения. Кого было больше и какие аргументы выдвигали противники объединения?

- Сразу должен сказать, что большинство участников совещания, большинство архиереев, которые были приглашены на него и тоже выступали на совещании Зарубежной Церкви, большинство клириков высказывались за нахождение путей к достижению нашего единства. Причем это была элита клириков Русской Православной Церкви Заграницей, это были именно те потомки первого поколения эмиграции, которые сохранили богослужебную, каноническую, духовную традицию, может быть, даже Русской Церкви, синодального периода, к кому можно приложить ныне редко встречающийся, но значимый эпитет – «маститые протоиереи». При этом интересно, что многие из них лет десять тому назад занимали позицию резко против объединения. Можно вспомнить, что протоиерей Александр Лебедев, протоиерей Георгий Ларин, протоиерей Николай Артемов еще лет 8-10 назад были противниками восстановления единства с Московским Патриархатом. Но знакомство с реальной жизнью нашей Церкви, общение с нашими клириками этих трезвомыслящих, добрых пастырей побудило их встать на трезвую церковную позицию.

Оппонентами являются несколько групп. Это несколько архиереев, я не буду сейчас называть имена. Это часть клириков, малообразованных даже в истории собственной Церкви. Возникали ситуации, когда представители Зарубежной Православной Церкви не могли разобраться, кто у них прославлен в соборе Новомучеников. Потому что на иконе изображены одни, в списке другие, список этот все время меняется. Из него кто-то все время вычеркивается, кто-то добавляется: если вдруг оказывается случайно какой-то «сергианин», то его вроде как полагается вычеркнуть. В этом смысле проявляется значительно большая узость, чем в нашей канонизации. Слабость этой позиции была очевидно выявлена. Есть также люди, которые не знают и не хотят знать реальной жизни нашей Церкви.

Психологически иных из них можно понять. Вспомним, как примерно 15 лет назад, когда у нас проходило крушение советской власти, для многих представителей старшего поколения это было связано с вынужденным отказом от идеалов всей своей жизни. Приходилось говорить, что и строили не то, что нужно, и общество было неправильное и принесенные ему жертвы, усилия, может быть целой жизни усилия, нужно трезвенно и покаянно оценить как направленные не вполне в должном направлении. И мы знаем, как многим это трудно давалось, и поныне у нас есть люди, для которых иллюзии советской эпохи являются наполнением их бытия.

Но и в Зарубежной Церкви целые поколения людей, выросли на сознании, что Советский Союз - это империя зла, что Россия кончилась после 1917 года, что как они выражались: «Советская Церковь есть служительница безбожной власти». И они десятилетиями воспитывались на этом противостоянии. И теперь, когда Зарубежная Церковь разворачивает церковный курс в ином направлении, принять это психологически трудно.

Вторая категория оппонентов - это перебежчики из Московской Патриархии, как находящиеся ныне на территории нашей страны, так и в Зарубежье. Для очень многих из них ситуация восстановления евхаристического общения может оказаться фактором, при котором выяснятся самые неприятные события из их жизни, из их канонического статуса. И поставит под сомнение чистоту их риз, «мужественность» их подвига по переходу в Зарубежную Церковь из Урюпинска во Флориду, к примеру. И о том, какое это было великое дело - совершение данного переезда.

Среди них были лица, которые меняли уже несколько юрисдикций, вероятно, поменяют и еще одну, при достижении нами единства. Но это тот балласт, от которого и самой Зарубежной Церкви хорошо бы избавиться. В частных беседах многие священнослужители говорили о том, что они поняли, какую ошибку допустила Зарубежная Церковь, согласясь и на открытие приходов на территории России, и на самый факт широкого приема перебежчиков из Московской Патриархии без внятного исследования их жизненного и канонического статуса.

Ну и, наконец, была группа мирян, которые, собственно, не были приглашены на совещание, но которые в прямом смысле являются провокаторами. Они распространяли подметные письма с обращением Митрополиту Лавру и архиереям, ни в коем случае не ехать в Россию по приглашению Святейшего, не идти на курс сближения с Московской Патриархией. Иной раз такие выступления звучали и в зале. На прямой вопрос, обращенный в какой-то момент дискуссии к одному из таких оппонентов: «Где же тогда Вселенская Церковь, если ни Московская Патриархия, ни находящиеся с ней в единстве Поместные Православные Церкви не являются хранителями чистоты Православия?» -внятного ответа не прозвучало.

Но повторю, эти группы не определяли дух собрания. Они пытались будировать, пытались вновь взрастить семена вражды, но общее атмосфера была позитивной. Сам Митрополит Лавр, архиепископ Марк, епископы Петр, Кирилл, священники Зарубежной Церкви сами останавливали подобных крикунов и показывали им неосновательность их аргументации. В перерывах между заседаниями множество батюшек подходило к нам и извинялось за своих собратьев, которые допускали те или иные некорректности, говоря, что «не судите их строго, и у нас есть хамы, и у нас есть люди, которые ничего уже не поймут и не могут понять. Не судите по ним о Зарубежной Церкви». Нам это было вполне понятно, и мы старались видеть со своей стороны прежде всего позитивное, тот запас трезвой, традиционной, в хорошем смысле консервативной церковности, который при достижении чаемого единства был бы очень не бесполезным и для нашего церковного корабля.

- В итоговом обращении пастырского совещания есть слова, в которых предлагается обсудить окончательное решение относительно статуса отношений между Русской Православной Церковью и Русской Православной Церковью Заграницей на некоем Всероссийском Поместном Соборе, но не говорится о том, где он будет проходить. Что-то говорилось об этом на пастырском совещании?

- Звучали слова о том, что, действительно, окончательное единство Русской Церкви может быть достигнуто через созыв Всероссийского Собора. То, что он должен проходить в России, – это очевидно. Абсурдно было бы проводить Всероссийский Поместный Собор в Гонолулу, на Гавайях.

Мне представляется (тут я высказываю свою частную точку зрения), что именно окончательное достижение канонического единства разумно определить на Всероссийском Соборе. А вот евхаристическое общение, думается, можно восстановить и ранее – главное, чтобы высшая иерархическая власть нашей Церкви в лице Архиерейского Собора, и высшая власть Зарубежной Церкви в лице их Синода или Архиерейского Собора, по рассмотрении всех, пока еще существующих проблем сделали бы соответствующие заявления.

Думается, нужно разделить эти три этапа. С одной стороны, восстановление, расширение общения, какое есть уже и сейчас, во взаимном богословском, каноническом диалоге, пастырских визитах, взаимном общении мирян, общих социальных, образовательных инициативах. Как можно более расширять эту деятельность, с тем чтобы снимать предубеждения. И у них, и у нас они накопились. У нас тоже иной раз бытуют представления, что Зарубежная Церковь - едва ли не секта, маленькая, почти незаметная, которая еще через несколько лет вообще изчезнет…

Нет, это 370 приходов по всему русскому Зарубежью, от Америки до Австралии, причем приходов не самых маленьких и вполне укорененных в богослужебной традиции, да и канонически достаточно крепких. Мы должны избавляться от ложных взглядов на Зарубежную Церковь.

Но бесконечно более важен этот процесс для них, воспитанных в духе, что мы «советская Церковь», которая только и думает, как помогать КГБ в проведении внешней политики Советского Союза. Пусть видят наши монастыри, наши духовные школы, жизнь наших приходов. Это более всего поможет. Пусть параллельно ведутся богословские и канонические собеседования.

Второй этап, который за этим может последовать - восстановление евхаристического единства. А уже, вероятно, через некоторый хронологический промежуток, богомудрые архипастыри двух частей единой Русской Церкви смогут прийти к решению вопроса о каноническом статусе всего русского Православия.

- Какие представления у основной части клириков и архиереев Русской Православной Церкви Заграницей о церковной жизни в России и отличаются ли они от реальности?

- Многие сейчас уже ездят в Россию и стараются что-то увидеть. Другое дело, что, по Евангелию, для того чтобы видеть все в подлинном свете око должно быть чисто. Поэтому, конечно, желающие видеть только сор и немощи, видят человеческие немощи и недостатки, которые, конечно, есть в нашей церковной жизни. Святейший Патриарх говорит о них каждый год, в частности, на епархиальном собрании, - о тех очевидных изъянах, которые есть в нашей церковной жизни.

Конечно, представителей Зарубежной Церкви в значительной мере беспокоят наши отношения с инославными в настоящий момент. И, думается, посещая нашу страну, они видят, что практика экуменических молитв уже ушла в прошлое. Никто у нас не причащает католиков или иных инославных на московских приходах, кроме некоторых весьма оригинальных, о канонической чистоте которых можно отдельно рассуждать. Пусть они все это увидят. Есть фантастические представления, отчасти подогреваемые перебежчиками, о том, что один из архиереев нашей Церкви будто бы побуждал этого священника ежевоскресно причащать католиков и не разрешал ему крестить полным погружением. Понятно, что это миф который создается для того, чтобы придать себе образ некоего гонимого мученика за чистоту Православия.

Так вот надо приехать и увидеть, что реально имеет место в нашей Церкви. С другой стороны, важно рассеять их опасения в том, что им мыслится коллаборационизмом - неумеренным сотрудничеством с властью. Не все готовы принять ту меру перемен в российской действительности, которая произошла. Мы действительно не живем теперь при безбожной власти. В значительной мере Церковь пользуется поддержкой и пониманием высших властных государственных структур и многих трезвых политических сил на территории нашей страны. Теперь сотрудничество Священноначалия, архиереев с теми или иными представителями исполнительной власти, является не сервилизмом, как иной раз бывало в советское время, но, прежде всего стремлением достичь возможно большего успеха в пастырском делании, в свидетельстве о Православии. И преодоление этих предубеждений мыслится очень важным на ближайший хронологический промежуток.

- Отец Максим, можно ли было наблюдать изменение общего настроения у клириков Русской Православной Церкви Заграницей, которые еще окончательно не определились по ходу пастырского совещания, но, видя доклады, видя обсуждения, переменили свои взгляды?

- Надеюсь, что да. При всем осознании наших немощей все мы ехали с глубокой убежденностью в принципиальной исторической правоте пути Русской Православной Церкви Московского Патриархата и того, что она действительно явила собой церковный корабль для нашего верующего народа. И нам есть о чем, не стыдясь, свидетельствовать применительно к жизни нашей Церкви. И это наша внутренняя уверенность, которая была не ангажирована внешними обстоятельствами, а проистекала из того, что мы осознаем себя клириками Русской Православной Церкви, думается, была важна для участников.

И если сначала в первый день совещания вопрос ставился даже о том, что, может быть, принять резолюцию, призывающую Митрополита Лавра отказаться от поездки в Москву и вообще прервать контакты с Московской Патриархией, то мы видим что в итоговой резолюции декабрьского совещания принципиальным образом была выражена поддержка Зарубежной Церкви в определении курса ее дальнейшего следования, который находится в компетенции архиереев.

Думается, для клириков это самая трезвая, самая канонически правильная позиция. Клирик, доверяющий собственному архиерею, должен ему вверить руль корабля церковного, а сам поддерживать его на уровне своего пастырского служения.

- Отец Максим, на пастырском совещании были доклады, посвященные святителю Иоанну (Максимовичу) Шанхайскому и Сан-Францисскому и его мнению о случившемся разделении. Какую позицию по этой проблеме занимал святитель Иоанн?

- Действительно, был доклад протоиерея Петра Перекрестова, специально посвященный позиции блаженной памяти архиепископа Иоанна Шанхайского (Максимовича). И неоднократно в дискуссиях излагалась его позиция. В том числе и теми клириками, архиереями, которые знали его лично. И здесь следует сказать, что архиепископ Иоанн занимал очень трезвую позицию. Никогда, что было специально отмечено, ни в одной из его книг нет термина «сергианство». Никогда он не говорил о Московской Патриархии как о безблагодатной. Хотя он сам в свое время, во время эмиграции из Китая, избрал путь нахождения в Синоде Зарубежной Церкви, тогда как прочие архиереи, бывшие в Китае, после коммунистической революции перешли в состав Русской Православной Церкви. Тем не менее, никакой враждебности в его позиции никогда не было. И это очень последовательно прослежено в докладе протоиерея Петра Перекрестова. И поскольку авторитет архиепископа Иоанна очень велик для всех членов Зарубежной Церкви, это тоже сыграло, как мне кажется, важную роль в формировании итоговой позиции Всезарубежного пастырского совещания.