«У парагвайцев есть понимание, что русские – великие люди»

Игорь Анатольевич Флейшер-Шевелев – единственный в Латинской Америке этнический русский, занимающий пост почетного консула^[1] России. Родился 20 июня 1939 года в столице Парагвая Асунсьоне. Его родители поселились в этой стране в середине 1930-х годов. В раннем возрасте принял крещение в Покровском храме Русской Зарубежной Церкви в Асунсьоне. В 1956 году окончил гуманитарный лицей Сан-Карлос в Асунсьоне, в 1963 году – инженерный факультет Национального университета Асунсьона, в 1968 году – Технологический институт Джорджии (штат Атланта, США).

Более четверти века состоял на государственной службе Парагвая. В 1963–1973 годах он – начальник отдела промышленности и энергетики секретариата планирования Администрации Президента. С 1971 по 1973 год входил в совет управляющих Национальной службы профессионального развития. В 1973–1989 годах – заместитель министра промышленности и торговли. В те же годы – координатор экономических исследований в Парагвае Латиноамериканской ассоциации свободной торговли^[2].

В конце 1980-х годов выступил одним из учредителей Ассоциации русских и их потомков в Парагвае (АРИДЕП). Стал первым председателем этой организации. Участвовал во всемирных и региональных конгрессах российских соотечественников в Санкт-Петербурге (1991 и 1995), Буэнос-Айресе (2008), Нью-Йорке (2010).

С 1992 года – почетный консул России в Парагвае. До 2009 года, когда в Асунсьоне открылось Российское Посольство, был единственным официальным представителем своей исторической родины. В 1998 году принимал участие в первой встрече почетных консулов России, проходившей в Москве.

И.А. Флейшер-Шевелев – автор книги «Русские воины в Чакской войне. Герои Парагвая», изданной в Асунсьоне в 2010 году. Сейчас завершает написание многотомной монографии по истории Бразилии, Аргентины, Парагвая и Уругвая.

***

– Да, мои родители оказались в Латинской Америке вследствие революции 1917 года и утверждения в России советского строя. Мой отец, Анатолий Николаевич, происходил из города Армавира, учился в кадетском корпусе во Владикавказе. После поражения Белой армии на юге России его вывезли в Сербию. Тогда моему отцу было 14 лет. Повзрослев, он переехал в Люксембург. Моя мама, Любовь Ивановна Шевелева, в годы гражданской войны находилась в Литве. Когда там возникла опасность прихода к власти большевиков, она перебралась в Люксембург, где познакомилась с моим отцом.

Один белоэмигрант, генерал Иван Тимофеевич Беляев, в середине 1920-х годов осел в Парагвае. Он призывал русских беженцев эмигрировать в эту страну. Беляев обладал хорошими связями, был личным другом президента Эусебио Айалы. Они общались по-французски. С подачи Ивана Тимофеевича в Парагвае обосновались сотни офицеров и представителей интеллигенции – в основном инженеры и врачи. Мама и папа прибыли в Парагвай в 1935 году. Отец дослужился до полковника парагвайских вооруженных сил.

Хотел бы упомянуть любопытный факт. Мой прадед, Сергей Николаевич Флейшер, был кубанским казаком. В 1901 году он получил звание генерал-майора императорской армии, в 1905 году стал генерал-губернатором Елизаветпольской губернии. Достиг чина генерал-лейтенанта. В 1912 году Сергей Николаевич был назначен генерал-губернатором Терской губернии и наказным атаманом Терского казачьего войска. У меня хранится много фотографий прадеда, на некоторых из них он рядом с императором Николаем II.

– Упомянутый вами генерал Беляев – один из самых известных русских эмигрантов в Латинской Америке. Он стремился возжечь в Парагвае «русский очаг», в котором бы сохранились традиции дореволюционной России, участвовал на стороне парагвайцев в Чакской войне с Боливией 1932–1935 годов, внес большой вклад в изучение культуры индейцев, составил географические карты Парагвая… Поделитесь, пожалуйста, своими воспоминаниями об Иване Тимофеевиче Беляеве.

– Действительно, Беляев – очень интересная фигура. Моя семья жила у него какое-то время: генерал сдавал комнату в своем большом доме в Асунсьоне, располагавшемся недалеко от Покровского храма Русской Зарубежной Церкви. Дом этот не сохранился. Главное, что я помню, – это индейцы, днем и ночью гостившие у Беляева. Он разговаривал с ними на их языке, которым владел свободно. Это язык народности мака, живущей в окрестностях Асунсьона.

Незадолго до своей смерти Беляев попросил индейцев похоронить себя на их землях. На отпевание Ивана Тимофеевича в Покровском храме пришло много аборигенов. Как только гроб поместили на катафалк, касик – вождь мака, испугавшись, что Беляева отвезут на русское кладбище, сел за спиной возницы и заставил его ехать на пристань на реке Парагвай. Оттуда пароход доставил тело Беляева на индейскую территорию, где он был захоронен.

– Правда ли, что эмигранты из России работали в правительстве диктатора Альфредо Стресснера, правившего Парагваем с 1954 по 1989 год?

– Русские работали во всех парагвайских правительствах с 1935 и до 1960-х годов. Этот период включает часть президентства генерала Стресснера. Он – последний глава республики, видевший в русских народ, близкий парагвайцам. Стресснер сражался в Чакской войне под командованием русских офицеров, дружил с ними. А на войне дружба куда более крепкая, чем на гражданке, ведь на кону стоит жизнь. Чакская война проходила в ужасных условиях: пустынный лес, ядовитые змеи, пчелы, сорокоградусная жара летом и до пяти градусов мороза зимой. Огромной проблемой была нехватка воды. Боливийцы сдались парагвайцам после того, как те отрезали их от колодцев, и три тысячи человек умерли от жажды. В таких обстоятельствах дружба особенно ценилась.

Я до сих пор не понимаю, как парагвайцы, в том числе Стресснер, объяснялись с русскими, ведь те не знали ни испанского, ни языка индейцев гуарани (80% парагвайских воинов говорили на гуарани, 20% – по-испански). Очевидно, жестами, эмоциями русские офицеры находили понимание с подчиненными.

– Сохраняется ли в парагвайском обществе память о подвигах русских эмигрантов?

– В течение десяти лет после Чакской войны русских почитали так же, как в наши дни космонавтов. Но потом память постепенно утрачивалась. В Асунсьоне 17 улиц носят имена русских офицеров. Из местных жителей мало кто способен сказать, что за человек скрывается за труднопроизносимым именованием, стоящим на уличном указателе. Замечу, что в Парагвае плохо помнят даже своих граждан, отличившихся на полях боев с боливийской армией. Тем не менее, у парагвайцев есть понимание того, что русские – великие люди. Оно передается в семье: от дедов отцам, от них внукам.

– Расскажите, пожалуйста, об Ассоциации русских и их потомков в Парагвае.

– Русские в Парагвае всегда жили дружно. Нас сплачивал Покровский приход. В 1940-х годах сложилась Ассоциация белых русских. Почти одновременно появился дамский комитет. Действовали русская библиотека, русский хор, русский театр. Устраивались собрания, вечера.

Шли годы, первое поколение эмигрантов вымирало. Их дети и внуки практически не занимались поддержанием объединений соотечественников, в результате чего они угасали. Но однажды возникла идея воскресить организацию русских. Это было несложно, ведь все мы знали друг друга. В 1989 году оформилась Ассоциация русских и их потомков в Парагвае (АРИДЕП), обладающая юридическим статусом. Ее руководство состоит из председателя, правления и казначея. Выборы председателя проходят ежегодно. Устав предусматривает, что одно и то же лицо не может возглавлять АРИДЕП дольше двух лет. Так мы избежали проблемы, присущей организациям соотечественников во многих странах Латинской Америки: человек в течение десятилетий не покидает кресла руководителя, некоторые члены выражают недовольство, происходят конфликты. Отсутствие ротации ведет к тому, что председатель представляет не страну, а самого себя.

Первостепенная задача АРИДЕП – сбережение в русской диаспоре памяти о культуре и традициях предков. Мы проводим литературные, музыкальные и прочие мероприятия. В уставе ассоциации указано, что одна из ее миссий – помощь Церкви в поддержании русских кладбищ. Так счастливо совпало, что через три года после создания АРИДЕП Россия и Парагвай восстановили прерванные в 1917 году дипломатические отношения. Мы приветствуем приезжающих из России политиков, дипломатов, деятелей культуры, Церкви, приглашаем их на обед или фуршет. Гостям, как правило, приятно в незнакомой стране встретить земляков. АРИДЕП способствовала тому, что концерт хора Сретенского монастыря в Асунсьоне в ноябре 2008 года посетили 1200 зрителей. Ассоциация внесла вклад в подготовку состоявшегося в июле 2011 года визита в Парагвай председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева).

По моему мнению, АРИДЕП неплохо дополняет работу Посольства России в Асунсьоне, развивающего политические и экономические связи с Парагваем, и представительства Россотрудничества в Аргентине, Парагвае и Уругвае, которое знакомит парагвайцев с российской культурой.

– Вы с детства член Покровского прихода Асунсьона. Как менялась его жизнь за прошедшие десятилетия?

– Я помню храм с конца 1940-х годов, со времен учебы в приходской школе. Со слов более старшего поколения знаю, что русские, эмигрировавшие в Парагвай в середине 1920-х годов, сразу же задались целью воздвигнуть храм. Хотя наши соотечественники жили бедно, они сумели приобрести участок земли. Средства на строительство собирали всем миром. Значительную сумму ссудил управляющий приходами Русской Зарубежной Церкви в Южной Америке протопресвитер Константин Изразцов, резиденция которого находилась в Буэнос-Айресе. Возведение храма закончилось к 1928 году. Покровская церковь не очень большая; думаю, в ней помещаются человек 80.

До 1960-х годов приход был многочисленным и сильным. Прихожане содержали храм и батюшку. Но из-за ассимиляции русских ситуация изменилась. Сыновья первых переселенцев женились на парагвайках. В итоге терялся русский язык, ибо дети усваивают язык от матери. В русско-парагвайских семьях предпочитали крестить своих отпрысков в католицизм (Парагвай – преимущественно католическое государство). Приход стремительно уменьшался. Люди не хотели посещать храм, где они не понимали ни богослужения, ни проповеди.

На положении прихода негативно сказалось то, что на протяжении долгого периода он был лишен пастыря. Во второй половине 1990-х годов стал приезжать из Буэнос-Айреса протоиерей Владимир Шленев – клирик Русской Зарубежной Церкви. Последние несколько лет нас окормляет настоятель приходов Московского Патриархата в аргентинской провинции Мисьонес игумен Варфоломей (Овьедо), этнический парагваец. То, что священник Московской Патриархии служит в храме Зарубежной Церкви в Асунсьоне, – один из зримых плодов воссоединения двух ветвей русского Православия.

– Какова численность русского прихода в Асунсьоне?

– По моим подсчетам, не более 50 верующих. Цифра эта приблизительная. Отец Варфоломей бывает в Асунсьоне не чаще одного раза в три месяца. Кто-то узнает, что состоится богослужение, кто-то нет. Есть человек 50–60 из новой волны эмиграции. Многие из них и не подозревают о существовании Покровского храма, а те, кто знают о церкви, не ходят туда по причине отсутствия священника. Будь у нас настоятель, полагаю, в приходе было бы не менее 100 человек.

– Какие еще есть нужды у храма?

– Церковь в неплохом состоянии, правда, в каких-то местах нужно подкрасить, подштукатурить. Ремонт не помешает дому священника, расположенному за храмом. Но самые большие трудности – у нового русского кладбища. В Асунсьоне два русских кладбища. Первое открылось в начале 1930-х годов: мэрия подарила русской колонии участок на центральном погосте столицы. Как только там закончилось место, власти выделили на юге Асунсьона землю для организации второго русского кладбища. По сей день на нем хоронят наших соотечественников.

В Парагвае тропический климат, растительность разрастается быстро, много насекомых, из-за чего нелегко ухаживать за территорией. С падением военного режима в начале 1990-х годов в стране возросла преступность. Воры крадут с нового кладбища бронзовые и мраморные памятники, хулиганы ломают захоронения. Необходимо построить высокий забор, но на это требуются деньги.

– Что дало вам обучение в церковно-приходской школе?

– Благодаря полученному при храме образованию я 20 лет назад был назначен почетным консулом России в Парагвае. Мои родители – русские, говорить по-русски я научился дома. Но в приходской школе я воспринял грамоту и настоящую русскую речь. Расскажу такой анекдот. Когда я учился во втором классе, преподавательница вызвала мою маму и сказала ей: «Мадам, я не понимаю то, что пишет ваш сын». Выяснилось, что я использовал кириллицу. Этот алфавит был неведом учительнице, и она сочла, что у меня не все в порядке с головой. В начале 1990-х годов, после взаимного признания двух стран, подыскивался почетный консул России в Парагвае. Естественно, он должен был свободно владеть русским языком. Таких в русской колонии мало, и выбор пал на меня.

Православная Церковь всегда являлась силой, оказывающей наибольшее влияние на русскую нацию, включая ту ее часть, которая живет в диаспоре. Церковь закладывает в человека качества, делающие его русским. Преданность Отечеству и укорененность в Православии, на мой взгляд, главные свойства русского характера.

– Кто из русских священнослужителей, несших послушание в Парагвае, вам запомнился больше всего?

– Мне особо дорог протоиерей Порфирий Бирюков, который настоятельствовал в Покровском храме с конца 1930-х до конца 1950-х годов. Он преподавал в приходской школе, когда я ее посещал. Отец Порфирий был культурным, образованным священником, отличался строгостью в соблюдении порядка богослужения.

После протоиерея Бирюкова приходу, честно сказать, не везло с настоятелями. Их выбирали «экспромтом», не думая, насколько они пригодны к парагвайским условиям. Отцу Порфирию наследовал его диакон отец Василий, посвященный в священника. Затем у нас служил отец Алексий. Кажется, в России до революции он носил чин лейтенанта. Отец Алексий был странным человеком с тяжелым характером. Прихожане попросили его уехать.

Как я уже упоминал, один из последних наших пастырей – протоиерей Владимир Шленев из Буэнос-Айреса. Он наведывался в Парагвай раз в три-четыре месяца. В 2007 году, с подписанием Акта о каноническом общении, ряд клириков Русской Зарубежной Церкви, включая отца Владимира, ушли в раскол. Я поначалу ничего об этом не знал. Накануне Дней России в Парагвае, прошедших в ноябре 2008 года с участием архиереев, российских политиков, хора Сретенского монастыря, сюда прибыл секретарь митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона (Капрала) протоиерей Михаил Бойков. Он сообщил мне, что взял с собой походный алтарь для богослужений. Я удивился и напомнил, что в Асунсьоне действует русский храм. В ответ отец Михаил заявил: «Вы отошли от Зарубежной Церкви, поэтому мы не можем служить на вашем приходе». Для меня эта новость была как гром среди ясного неба. Я пообещал уладить проблему. Парагвайские русские прекрасно помнят, каких трудов их отцам и дедам стоило построить церковь. Они никогда бы не позволили отдать ее неканонической группировке. По моей просьбе русская община направила старосте прихода письмо, в котором просила его не допускать протоиерея Шленева к служению в Покровском храме. Таким образом мы вернули наш храм Русской Зарубежной Церкви. Русские кладбища нам тоже удалось отстоять.

– Безусловно, визит в рамках празднования 200-летия независимости Парагвая делегации Московского Патриархата во главе с митрополитом Волоколамским Иларионом. Владыка пробыл здесь всего три дня – с 1 по 3 июля текущего года, но успел встретиться с президентом Фернандо Луго, вице-президентом Федерико Франко, выступить в Католическом университете Асунсьона, посетить католическую архиепископию столицы. Сильное впечатление на нашу общину произвела лития по русским эмигрантам, которую митрополит Иларион отслужил в Покровском храме. А парагвайцам в первую очередь запомнилась православная литургия в кафедральном католическом соборе Асунсьона. Журналисты писали буквально следующее: в Парагвае никогда не видели столь красивого, величественного богослужения и вряд ли еще увидят.