Смирение Христово

Больше всего удивлялись тому, что человек она была, с мирской точки зрения, абсолютно немощный и бесполезный. Всего, что любит и чтит мир, в ней не было. Ни образования, ни власти, ни богатства, ни красоты. Ни-че-го. Вместо же всех желанных качеств была у нее в изобилии немощь. Точнее – слепота и бездвижность.

Только представь себя на месте неходячей и слепой старухи, только представь себе ее беспомощность и зависимость от посторонней заботы, и тебя как током передернет. О какой тут святости можно говорить? Дома престарелых у нас переполнены подобными несчастными стариками. И что, много вы там святости видели? Но в том-то и чудо, что через человека, внешне беспомощного, но молящегося и неунывающего, Христос в данном случае явил Свою великую силу.

«Сила Моя в немощи совершается», – вспоминается при этих размышлениях. И еще: «И незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1 Кор. 1: 28–29).

Разговор о Матроне закончился, оставив в душе смесь радости и удивления, мы со знакомым распрощались, а ум мой, как-то сам собой, ухватился за продолжение темы. «Христос явил многократно и продолжает являть Свою силу, – говорила зашевелившаяся мысль, – через людей немощных, ничего не значащих, на которых мирскому глазу остановиться лень. Калики перехожие, юродивые, странники – это проводники силы Господней. И это потому, что и Сам Он “уничижил Себя Самого, приняв образ раба… Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной”» (Флп. 2: 7–8).

«Он взял на Себя наши немощи и понес болезни».

Эти истины веры, формально известные давно и многим, способны, по мере углубленного размышления над ними, растопить сердце и увлечь человека на такую мысленную глубину, на которой часы пролетают, словно минуты. Среди многих мыслей думалось и о следующем.

Христос не захотел ни принимать славы от людей, ни действовать в том духе и в том стиле, которого от Него ждали, который бы непременно понравился.

Вот представим себе Его на мгновение не идущим пешком, а едущим на коне или несомым в паланкине на плечах рабов.

Вообще попробуем представить себе картину, стилистически противоположную евангельскому описанию поведения Мессии.

Его окружают толпы народа, и Ему это нравится. Кормит голодных и исцеляет больных Он с таким видом, с каким римский патриций бросает нищим мелкую монету.

В Его свите – ни одного рыбака, но только знатоки закона и высшее храмовое духовенство.

Он так же дарует зрение слепым и очищает прокаженных прикосновением, только уже не запрещает разглашать об этом. Напротив, говорит: «Пойди и всем расскажи, что сделал тебе Мессия».

Он красиво и богато одет. Всегда безупречно чиста Его кожа, всегда тонкий и изысканный аромат благовоний исходит от Него. Он благосклонно позволяет целовать Свои руки и следы Своих ног на песке.

Стол Его роскошен. Первые богачи наперебой стремятся сделать Его своим гостем, и Он дает им согласие по очереди. Цари и высшие вельможи ищут встречи с Ним. Он удаляется с ними в тайные покои, чтобы вести сложные разговоры о политических судьбах Израиля. Разговоры эти не предназначены для простых ушей.

«Это не мой Господь! – встрепенется христианское сердце. – Такому Мессии я не поклонюсь», «Христос не мог Себя так вести». Да, не мог. Да, Он не таков. Но именно такого Мессию и ожидали израильтяне. Такой вождь, соединяющий в себе черты знатока Писания и религиозной традиции, черты властного политического лидера, притом чудотворца, человека умного, сильного и бесстрашного, гордого собою, своей миссией и своим народом, – такой вождь ответил бы их ожиданиям. Ответил бы, но этот человек не был бы Христом.

Христос истинный все сделал по-другому.

Рамки человеческих представлений о Нем или велики Ему, как велик сыну отцовский пиджак, или ничтожно малы. Но всегда эти рамки Ему не соответствуют.

Мы хотим величия, а Он пренебрегает им.

Мы жаждем яркости, эффектности, а Он настолько прост, что без действия Святого Духа никто не назовет Иисуса Господом.

Мы уверены, что Он должен руководить массами и, как вождь, быть на виду. А Он уходит в пустые места и подолгу молится.

Мы хотим, чтобы Он дал ответы на глобальные вопросы, чтобы Он вмешался в мировую политику и, может, стал во главе ее. А Он говорит нам все о сердце да о сердце. И еще – о покаянии, о милости, о духовной нищете.

Нет, Мессия истинный остается загадкой для сегодняшнего человека точно так же, как был Он неразгаданной загадкой для человека прежних эпох. Мы – о, горе! – то и дело вожделеем не Христа, а антихриста; ищем всемирного политического лидера, а не кроткого Исцелителя сердца. Прямо как в Евангелии: «хотим прийти, нечаянно взять Его и сделать царем, но Он удалился» (См.: Ин. 6: 15).

***

Сам еврейский народ не обрадовался бы, если бы Мессия действовал в духе земных властителей. И без того вечно скорый на восстания, еврейский народ с таким вождем, как Иисус, поднялся бы как один человек на борьбу против Рима. Что было бы после, прекрасно понимали первосвященники. Рим владел миром, а Римом владел божественный, по мнению римлян, император. Два вождя с божественным достоинством не могут ужиться на одной земле. Римская империя пошла бы войной, неизбежной и беспощадной, на Мессианское царство Израиля, возглавленное Иисусом.

«Придут римляне, и овладеют и местом нашим, и народом», – говорили испуганные религиозные вожди. То есть воодушевление народа и массовое следование за Христом неизбежно приведет к бунту, а бунт приведет легионы в Святую землю, и тогда всем беда. Именно в ответ на их обоснованные страхи Каиафа произнес свое зловещее пророчество: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11: 50).

«Один Человек» и умер на Кресте от рук римлян, не дав римским мечам обнажиться против всего народа.

***

Нам же, бывшим язычникам, как можно было бы уверовать в Бога Живого, как можно было бы прийти к Нему, если бы не смирение Христово? Если бы Он пришел не для всех, не как Друг всякого человека, а исключительно как Мессия еврейского народа, разве допустили бы нас евреи до «своего» Мессии?

По причине своего национального эгоизма и крайней гордости они на пушечный выстрел не пустили бы никого прикоснуться к Святому Израилеву.

Справедливости ради скажем, что на месте евреев так поступил бы любой народ, поскольку гордостью все люди больны одинаково.

Значит Христос, этот живой Путь в дом Отца, мог стать Господом всех и Славой всех только в случае отвержения Его евреями, в случае их брезгливого непонимания и слепого отказа. Но и это – милость, поскольку «они (евреи) теперь непослушны для помилования вас (бывших язычников)» (Рим. 11: 31).

Отверженный евреями, Он стал Спасителем всех, не переставая быть Исполнителем пророчеств и истинным Мессией еврейского народа. Отверженным же Он мог стать не иначе, как только через такой образ жизни и проповеди, какого от Него не ждали.

Самое время процитировать восторженный возглас апостола: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим. 11: 33–34).

***

Он и милостив, и силен; и крепок, и смирен. Его кротость временами мешает видеть в Нем Судью. Его простота сначала обезоруживает и лишь потом пугает.

Он благоволит распространить познание о Себе не через внешние эффекты, подобные земной славе и величию, а через силу слов и дел, которые совершаются Его слугами: апостолами, евангелистами, праведниками.

Эти друзья Христовы во все времена действуют одинаково. Будучи простыми, они, тем не менее, сильны силою Божиею.

Как Христос, избегающие шума и показного величия; как Христос, не ищущие славы себе; часто, как Христос, униженные и отверженные, – они владеют оружием, «сильным Богом на сокрушение твердынь». Этим оружием они «ниспровергают замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяют всякое помышление в послушание Христу» (См.: 2 Кор. 10: 3–5).

Не внешним видом, но внутренней силой они влекут нас к вере в Спасителя.

Не по листьям, а по плодам мы узнаем в них угодников Божиих.

Благодаря им укрепляемся в спасительной вере.

Благодаря им время от времени радуемся, как дети, радостью чистой и в этом мире редкой. Вот так, как мы порадовались во время оно с моим знакомым о святости Матроны и о силе, которая в немощи совершается.