«Московская церковная революция», или деятельность московского Общества любителей духовного просвещения в 1905–1908 годах

Священномученик Владимир (Богоявленский)

В течение почти полувека Московские архипастыри доверяли дело общественной проповеди Обществу и видели в нем оплот миссионерско-православных сил епархии. Святитель Владимир, вступивший на Московскую кафедру в 1898 году, также возлагал на Общество большие надежды. Открыв в 1901 году в Москве Епархиальный дом, среди размещенных в нем церковно-общественных организаций он отвел помещение и Обществу любителей духовного просвещения. Святитель живо интересовался деятельностью Общества, часто бывал в Епархиальном доме на заседаниях и чтениях, служил здесь в домовом храме и считал Общество своей надежной опорой.

Но случилось иначе. «Освободительное движение», охватившее страну, затронуло и Церковь. Не избежали этого искушения и многие члены Московского Общества, либерально настроенные священники и миряне. В 1905 году они поддержали революционные идеи преобразования государства и открыто выступили с программой «церковного обновления».

Вот как об этом пишет очевидец и участник событий преподаватель Московской духовной семинарии и бессменный секретарь Общества на протяжении многих лет Н.П. Розанов: «В годы революции в этой "цитадели" Православия и Самодержавия стали твориться вещи прямо необычайные: московские батюшки и прочие члены клира стали наполнять зал Епархиального дома вовсе не для благочестивых бесед, для которых он предназначался владыкою митрополитом, а для шумных разговоров о церковных реформах, весьма тесно связанных с реформами политическими... Эта московская церковная революция в то время ее руководителями скромно называлась "освободительным движением"»^[3].

И.М. Громогласов

Опасность была и в другом. Сами идеи, выносившиеся на обсуждение в заседаниях Общества, господствовавший здесь дух «порицания» и ниспровержения вековых традиций, атмосфера мятежа и церковного разномыслия, в которой происходили его собрания, получали, благодаря печати, широкую огласку и могли иметь огромное и трудно исправимое влияние не только на епархию, но и на всю Россию.

Четыре года длилось противостояние Общества и церковной власти. Это был небольшой эпизод в церковной жизни Москвы. Однако эпизод не только поучительный, но и тревожный, свидетельствующий, что не все было ладно в тогдашней жизни Церкви. Отметим, что большинство из «прогрессивных» членов Общества руководствовались самыми благими побуждениями, и заблуждения их во многом были симптомами общецерковного недуга.

Восстановить ход событий позволяют протоколы собраний Общества и его Совета, а также заседаний Отдела публичных богословских чтений;^[4] рукопись Н.П. Розанова «Второе сословие...», в которой ярко, хотя и тенденциозно, рисуются картины тех дней и даются характеристики московской церковной интеллигенции.^[5] Много ценного содержится на страницах петербургского журнала «Век» и приложения к нему «Церковное обновление», а также «Московского еженедельника», постоянными сотрудниками которого были прот. Николай Добронравов,^[6] приват-доцент А.И. Покровский^[7] и И.М. Громогласов;^[8] члены Общества печатали свои работы и в других изданиях, например, в «Богословском вестнике». Генетически связанная с Обществом «Московская комиссия по церковным и вероисповедным вопросам» в 1906 году издала сборник «Перед церковным Собором», в котором поместила некоторые из прочитанных в Обществе рефератов; в целом книга дает реальное представление о взглядах и планах «прогрессивного» крыла Общества.

Все началось 17 февраля 1905 года, когда на очередном заседании Общества был прочитан реферат преподавателя Московской духовной семинарии А.В. Зверева, в котором он довольно смело касался вопроса о праве прихожан «избирать пастырей и распоряжаться церковным имуществом»^[9], обсуждавшегося на киевских пастырских собраниях^[10]. Хотя в протоколе заседания Московского Общества и сказано, что «окончательного решения по вопросу не было сделано», но уже его постановка свидетельствовала о начавшемся здесь «брожении» в поисках «обновления» Русской Церкви.

17 марта 1905 года в официальном органе Санкт-Петербургской Духовной Академии «Церковный вестник» была опубликована известная «Записка 32-х священников». 22 марта Общество Любителей духовного просвещения постановило «высказаться» по этому поводу. И с того момента оно активно включается в обсуждение проблем, связанных с «современным положением Церкви» и подготовкой к Собору, и поручает своим «передовым» сотрудникам подготавливать исторические справки, «подходящие к этому делу»^[11]. А.И. Покровский так оценивает ситуацию: «В Обществе любителей духовного просвещения, которое до сих пор, можно сказать, не жило, а прозябало,  начались оживленные беседы по вопросу о том, что могло бы сделать Общество в качестве приготовления к будущему Собору»^[12].

прот. Николай Добронравов

С заседания 22 марта «полевение» деятельности Общества стало весьма заметным. Был «поднят вопрос о необходимости скорейшего реформирования  печатного органа Общества – «Московских Церковных ведомостей» – и освобождения его от опеки Митрополита. Впоследствии даже были сделаны попытки, правда оставшиеся тщетными, создать новое периодическое издание, с новой редколлегией, с измененным форматом и названием («Вера и жизнь»).

На следующее собрание, 26 апреля, пришло только 17 человек. Трудно сказать, с чем была связана такая малочисленность заседания. Быть может, многие члены Общества еще не определились в своих взглядах, или же над сомневающимися довлел страх – ведь «свободы» Манифеста 17 октября еще не были объявлены... Во всяком случае, предполагаемый докладчик, А.В. Зверев, за три дня до заседания отказался  от выступления и вместо него доклад на тему «Участие мирян в делах Церкви в век апостольский» сделал Н.П. Розанов.

Священномученик Иоанн Артоболевский

Союз с интеллигенцией стал одним из главных пунктов обновленческой программы москвичей. Подробно о привлечении интеллигенции к преобразованию церковно-приходской жизни позже будет говорить прот. Николай Цветков на закрытом пастырском собрании, организованном Обществом 7 декабря 1905 года, и изложит свои взгляды в брошюре «О приходе»^[14]. Митрополит Владимир предупреждал Совет Общества, «что духовенство не должно потакать неверующим интеллигентам»^[15], однако тема обсуждалась. В «потакании» интеллигенции о. Николай Цветков, в частности, доходил до таких крайностей, что писал: «Обязательность для членов приходских общин принятия Таинств исповеди и причащения является нежелательною, так как этим оторвана будет от Церкви значительная часть интеллигенции, которая по разным историческим и бытовым условиям жизни не имеет крепкой связи с Церковью и неаккуратно исполняет вышеуказанный христианский долг»^[16].

Общество все более стремилось расширить свою деятельность и вовлечь как можно больше участников в дело «обновления» Церкви – так, как они его понимали. Было даже решено устраивать «большие собрания... куда бы имели доступ все желающие принять участие в обсуждении этих вопросов, как духовные лица, так и миряне»^[17].

Прошло беспокойное революционное лето 1905 года. 20 сентября на Совете Общества постановили ближайшее общее собрание посвятить наиважнейшему вопросу: «Об отношении пастыря Церкви к современному общественному движению». Подготовить сообщение поручили Н. П. Попову^[18].

6 октября Николай Петрович читал свой реферат. Содержание его было такого свойства, что присутствовавший на собрании епископ Серпуховской, настоятель Данилова монастыря Никон (Рождественский) отказал референту в благословении, и вскоре прислал письмо на имя председателя собрания, в котором дал отрицательную оценку докладу^[19].

Краткое, но красноречивое воспоминание об этом собрании сохранилось в дневнике Л.А. Тихомирова. «Только что возвратился из Епархиального дома. Зрелище высоко  поучительное! Читал Николай Петрович Попов, библиотекарь патриаршей ризницы. Говорили Ник. Павл. Добронравов, свящ. Романский и другие. То же нервное опьянение, чисто революционное настроение, как по всей России, любопытно до крайности...»^[20]. «Обмен мыслей», возбужденных рефератом, судя даже по протоколу, был горячим. Вопросы поднимались разные – и постановка их часто была сумбурной. Действительно, «революционное настроение» довлело.

Сам же Н.П. Попов в прениях объявил, что, по его мнению, «хорошо устроенная общественность и есть служение пастыря, какое может он оказать родине». О сугубо пастырских вопросах – спасении, подвиге, о том, как быть человеку в такие смутные времена и как удержать его от зла и соблазна, в реферате не говорилось. Впрочем, такие темы вообще ни разу не поднимались на собраниях этого времени. Большинство «прогрессивно» настроенных членов Общества были солидарны с референтом. Но по вопросу о том, следует ли печатать реферат, согласия не было. Знаменательно, что и в сборник «Перед церковным Собором» реферат не был включен.

С середины октября обновленческое течение принимает все более программный вид. На заседании Общества 13 октября прот. Николай Добронравов обратился к собратьям с призывом выработать программу действий. И в частности: печатать протоколы собраний в органе Общества в самом подробном виде, «просить Владыку, чтобы был указан срок съезда духовенства, чтобы мы могли подготовиться; съезд должен состоять из выборных депутатов… желательно, чтобы и сельскому духовенству было предложено выработать свои мысли по вопросам о реформах и прислать все в Общество; нужно войти в сношения с частными кружками, где обсуждаются те же вопросы; попросить протоколы и резолюции съездов из других епархий; вопросы наших собраний должны быть открыты и для светской печати». В заключение было высказано предложение о выборе нового председателя Общества, который бы шел «навстречу нашим желаниям»^[21].

Высочайший Манифест 17 октября изменил многое в России. Что же касается Общества, то его деятельность приняла еще более «свободное» выражение.

На следующий же день после опубликования Манифеста большой зал гостеприимного Епархиального дома собрал около 200 человек. Секретарь Общества зачитал текст Царского Манифеста, после чего стены зала огласило «Многая лета» Государю Императору. Было окончательно решено избрать новый совет и нового председателя.

27 октября председателем стал прот. Николай Боголюбский, его помощником – свящ. Николай Попов. И вскоре избрали новый Совет. Так во главе Общества утвердились представители «передового» направления.

Одним из первых дел нового Совета было издание поучений для простого народа, «в народном духе, самых общепонятных»^[22]. Для составления поучений была избрана специальная комиссия. Листовки, разъясняющие, «в чем должны выразиться начала, на которых основывается эта свобода: неприкосновенность личности, свобода слова, свобода совести, свобода собраний и союзов»^[23], – печатались без благословения Владыки^[24].

Собрание 27 октября знаменательно и тем, что Общество поддержало автономию Духовных Академий и послало им телеграммы с пожеланиями «успеха» в этом деле. Телеграммы, как и подписи к ним, было решено опубликовать в газетах. Об этом собрании сохранилось свидетельство в дневнике Л.А. Тихомирова. «Выбрали председателем Боголюбского. Послали сочувственные телеграммы духовным академиям с пожеланием автономии. Один священник предложил служить панихиду по "жертвам освободительного движения"... Боже, что за хулиганы же "батюшки"!»^[25].

Это был уже явный выпад против митрополита Владимира и вызвал протест со стороны иначе настроенных членов Общества. «Духовенству в наше время не пристало разделяться на какие-то группы... Священники должны… действовать в согласии со своим епископом, а не поддерживать тех, кто выступает с протестом против митрополита. Печатать о своем сочувствии протестующим еще более неприлично», – говорил протоиерей Х. К. Максимов^[26].

Есть в дневниковой записи Л.А. Тихомирова неожиданные слова: «Одно только хорошо – совершенно перестали петь "Царю Небесный" – все же одним кощунством меньше». Соблазн включиться в общественно-политическое движение, утрата «вкуса к духовному» (выражение архим. Феодора (Поздеевского)), к церковности, смешение земного и Небесного, мира и Церкви были так велики, что забывали даже о молитве.

Так москвичи продвигались, с одной стороны, в сторону все усиливающейся политизации, с другой – все большей оппозиции митрополиту Владимиру. Н.П. Розанов впоследствии вспоминал: «То, что происходило в 1905-1906 гг. в собраниях Общества любителей духовного просвещения в Епархиальном доме, было организованным походом на самодержавие духовного владыки, а вместе с тем и светского»^[27].

Тем не менее, было необходимо утверждение Митрополитом нового председателя и Совета, и потому на заседании 10 ноября было решено отправить к Святителю в Петербург «особую комиссию» с документами о задуманном реформировании «Московских Церковных ведомостей», а заодно бумаги с сообщением о проведенных выборах и новых постановлениях.

Между тем среди либерального крыла вызревала мысль о необходимости собственной предсоборной Комиссии. Таковая и была создана на заседании 15 ноября 1905 года. В ее выборный состав вошли протоиерей Н.П. Добронравов, священники Н.Г. Попов и И.И. Кедров и А.И. Покровский, получившие право «привлечь к участию в Комиссии и других членов, интересующихся делом церковной реформы»^[28]. Спустя некоторое время в Комиссии числилось уже около 40 учредителей.

О причинах создания Комиссии писали следующее: «Возникновение подобной общественной организации в настоящее время, когда в церковных кругах идет такая спешная, но односторонняя подготовка к предстоящему Собору... получает особенный смысл еще и потому, что она подает снизу голос самой жизни по религиозной реформе и вносит необходимый "общественный" корректив в несколько односторонний, чиновничье-клерикальный характер синодальной подготовки к этой важнейшей не столько "узко-церковной", сколько широкой "церковно-общественной" реформе»^[29].

Руководил комиссией прот. Николай Добронравов. На собрании 15 ноября им были намечены вопросы, какими должна заняться вновь образованная организация: «1) вопрос о том,  из кого должен составиться Собор, сообразно с догматическими, каноническими и историческими свидетельствами; 2) если допустят на Соборах участие других лиц, помимо епископов, то какой голос они должным иметь – решающий или только совещательный; 3) если допустимо участие в Соборе мирян, то как они будут делать здесь свои заявления – через епископов, или же независимо от них? 4) почему в наше время особенно желательно присутствие на соборе не одних только епископов?»^[30].

С марта 1906 года Комиссия перешла под крыло политической партии Союз 17 октября. В журнале «Московский еженедельник» от 31 марта за 1906 год сообщалось по этому поводу: «На днях в Москве организовалось в высокой степени симпатичное общественное начинание – мы разумеем "Комиссию по церковным и вероисповедным вопросам при Союзе 17 октября"». Далее писали, что «прибавка, указывающая как будто бы на связь "Комиссии"  с известной политической партией, на самом деле имеет совершенно другой смысл» – предоставление помещения, и, «в случае надобности, нравственную и материальную поддержку» и что Комиссия – вне партий. Но несколькими строками ниже сообщалось также и о том, что «общая программа “Комиссии” аналогична политической программе всех конституционно-монархических партий»^[31].

В небольшой статье нет места не только проанализировать, но и указать на те церковные недомыслия, которые звучали в рефератах и публикациях Комиссии. Отметим, однако, что некоторыми либеральными органами печати программа Московской комиссии рассматривалась в ряду других обновленческих программ – «Кружка 32-х»^[32], Московского «Христианского братства борьбы»^[33].

Но вернемся к событиям осени 1905 года. Новый, «либеральный», состав Совета Общества, избранный самочинно, без архипастырского благословения, Митрополитом, утвержден не был, так же как и новый состав редакции «Московских Церковных ведомостей». А неутвержденный Совет автоматически лишал правомочности все Общество, и таким образом оно было практически упразднено. Правда, рефераты читались и в сложившейся ситуации. 22 ноября был прочитан реферат на тему «О соборном начале Церкви и его догматических основах» (П.М. Мининым), 2 декабря – доклад священника Н.В. Цветкова «О некоторых неотложных частичных  преобразованиях в церковной жизни».

О. Николай Цветков

Тогда епархиальной власти пришлось предпринять решительные шаги. В январе 1906 года митрополит Владимир вышел в Св. Синод с тремя представлениями «по поводу нестроений в Московском Обществе любителей духовного просвещения»^[34]. Эти нестроения Владыка связывал с «крайнею неполнотою и неопределенностью правил лежащего в основании Общества и составленного еще в 1868 г. “Положения”, которым, однако, и поныне, при совершенно изменившихся условиях жизни, руководится Общество в своей деятельности»^[35]. 21 января Митрополит представил на рассмотрение Св. Синода новый, подробно разработанный проект Устава Общества.

Несогласия некоторых представителей московского священства с епархиальным архиереем не могли не вызвать беспокойства в Синоде. 2 марта Совет Общества получил повестку от недавно назначенного обер-прокурора Св. Синода кн. А.Д. Оболенского прийти для встречи с ним^[36]. Члены Президиума, явившиеся в полном составе (30 человек), стали жаловаться на своего «черносотенного» Владыку, с которым, как они полагали, «примирение прогрессивного духовенства невозможно»^[37].

Тем не менее на заседаниях Совета 6 и 8 марта было постановлено вновь ходатайствовать перед митрополитом Московским об утверждении нового председателя. При этом была составлена и докладная записка на имя Митрополита «с изъяснением характера и направления деятельности Общества с сентября месяца истекшего года по настоящее время»^[38]. Эта Записка красноречиво отражает оппозиционный дух, владевший членами Общества.

Возможно, митрополит Владимир представил Записку в Св. Синод. 23 марта 1906 года от Синода последовал указ, определивший новый «проект Устава Общества любителей духовного просвещения ввести в действие… в виде опыта»^[39] и благословивший изъять из ведения Общества «Московские Духовные Ведомости».^[40] Теперь, согласно новому положению, московский Митрополит уже квалифицировался как постоянный попечитель Общества, утверждающий все его постановления. На этом основании стало возможным изменить направление деятельности Общества, ставшего к тому времени, по выражению Н.П. Розанова, «штабом» прогрессивного духовенства»^[41].

4 мая 1906 года на общем заседании (первом после фактического упразднения Общества осенью 1905 года) был зачитан Указ Св. Синода и текст нового Устава Общества^[42]. 30 мая, в виду беспорядков, вызванных объявлением о том, что самочинный Совет распускается и восстанавливается в правах прежний Совет, собрание, по благословению Владыки, было временно закрыто.

До начала 1908 года положение Общества оставалось неопределенным. Но деятельность его, столь плодотворная в прежние времена, была необходима Москве. И Митрополит терпеливо и умело, преодолевая всевозможные трудности, прививал Обществу истинно христианский дух.

14 ноября 1908 года на должности председателя и его товарища были избраны соответственно прот. Н. Извеков и свящ. И. Арсеньев^[43]. Настала пора возвращения к прежней просветительской деятельности. Что же касается революционно-настроенного духовенства, то оно совсем «ушло из Епархиального дома и не выступало уже в качестве руководящего элемента в жизни Московской Церкви»^[44].

И, думаем, не случайно после того, как в Обществе был восстановлен порядок, в его протоколах специально отмечалось, что заседания начинались и заканчивались молитвой.

Несмотря на довольно бурную деятельность либерального крыла Общества, практически ни одно из его начинаний не увенчалось успехом. Не удалось создать свой печатный орган. Не была издана задуманная на заседании Совета 10 января 1906 года книга об Обществе. «Комиссия по церковным и вероисповедным вопросам», избранная при Обществе, также работала недолгое время.

Почему так произошло?

Во-первых, если сами сторонники обновительского направления в Обществе были весьма деятельны, то как организаторам, им не хватало силы. Все ограничивалось личным воодушевлением, порой выражающимся в весьма горячих формах.

Но скорее определяющим стал другой фактор. Описываемые события происходили в Москве, а Москва издавна была хранительницей Православия и здесь всегда была сильна оппозиция любому проявлению либерализма.

В Московских храмах служили многие «косные», или «дикие», по выражению либералов, священники, которые, не вступая в препирательства, молчаливо противостояли любого рода «движениям» и тем самым бойкотировали их. Они поддерживали своего московского Владыку. Н.П. Розанов приводит яркие образы таких пастырей: «Помню случай, когда один из этих "диких" батюшек, протоиерей от Георгия на Всполье, Крылов, вдруг поднялся во время доклада, который делал, кажется, Н.П. Добронравов в большой зале Епархиального дома, и громко истерически завопил: "Не могу больше здесь быть – тут Митрополита ругают!"... Помню, как однажды протоиерей И.Я. Березкин, магистр, член консистории, ответил мне на мой вопрос, почему он не бывает в заседаниях Общества любителей духовного просвещения, где дебатируются... такие интересные вопросы, как вопрос о созыве церковного собора, о приходе, о выборе священников: "Помилуйте, да у вас, говорят, такое безобразие делается на собраниях, что, пожалуй, меня и побьют!"… Точно так же "саботажничали" и некоторые другие очень "почтенные" протоиереи...»^[45].

Кроме того, в Москве были люди, объединявшиеся на основах истинной церковности в кружки, которые являли собой пример подлинно православных братств. Таким был «Кружок ищущих христианского просвещения», а также его предшественники, например, кружок Москвичей, Корниловский кружок, участники которых в годы смуты искали неискаженной новшествами церковной жизни и своим примером проповедовали ее.

Утверждая порядок в епархии, митрополит Владимир опирался на верных помощников. В 1906 году он специально вызвал в Москву прот. Иоанна Восторгова, затем – архим. Феодора (Поздеевского). Оба они помогали ему в просветительском и миссионерском деле, и, в частности, в возрождении Общества любителей духовного просвещения. О. Иоанна митрополит Владимир назначил в редакцию «Московских Церковных ведомостей», а архим. Феодор читал лекции в Обществе, причем, как пишет Н.П. Розанов – всегда на «свои темы»^[46].

Когда 2 января 1908 года возник вопрос о новом председателе Отдела публичных богословских чтений, Совет Общества единодушно просил митрополита Владимира назначить на эту должность архим. Феодора, так как находил это «желательным и полезным»^[47]. С 29 января 1908 года о. Феодор возглавил Отдел публичных богословских чтений, ставший к тому времени определяющим для Общества. Именно этим Отделом совершалась ответственная работа по воцерковлению московской интеллигенции.

Приступив к своим обязанностям, архим. Феодор, совместно с Советом, разработал новые правила, касавшиеся внутренних сторон жизнедеятельности Отдела. Так, предлагалось перед началом каждого семестра чтений два-три раза в месяц устраивать закрытые собрания его членов – для обсуждения предстоящих докладов, а также «вообще для бесед». Это должно было побудить сотрудников к совместной работе над содержанием рефератов и способствовать укреплению духа единения, утраченного было Обществом в годы смуты. Предложено было также издавать некоторые особенно интересные доклады. Согласно новым правилам, деятельность Отдела не должна была замыкаться в привычной аудитории Общества, но выходить за его пределы. Для этой цели постановили «вступить в сношение с другими иногородними обществами, преследующими одинаковые с Отделом цели». И, что особенно важно, архим. Феодор предложил, «чтобы члены Отдела, по особому поручению председателя, посещали читаемые в разных аудиториях Москвы лекции на религиозные темы и даже выступали, где это нужно, в качестве оппонентов. Это, собственно говоря,  тоже богословская лекция, но сказанная in partibus infidelium»^[48]. Введение этого нового обычая предполагало, что Отдел богословских чтений встанет на страже чистоты проповеди и миссионерского дела среди образованного московского общества.

Когда в «Московских церковных ведомостях» появились первые объявления о работе Отдела во главе с новым председателем, сразу же стало ясно, что изменились и темы лекций, и постановка обсуждаемых вопросов. Деятели Отдела не сторонились проблем современности, но отвечали на них в незамутненном церковном духе. Изменился и состав лекторов. Среди докладчиков появились такие имена, как Ф.Д. Самарин, В.А. Кожевников, М.А. Новоселов, другие духовные и светские лица, чьи рефераты всегда имели широкий общественный резонанс и выслушивались с большим интересом. Так, чтение Ф.Д. Самарина 31 марта 1908 года на тему «Церковь времен апостольских» было отмечено печатью как важнейшее событие церковно-общественной жизни Москвы^[49].

Те события, которые происходили в московском Обществе любителей духовного просвещения в 1905 – 1908 годах, были испытанием и общей бедой для Синодальной Церкви, со временем все более утрачивающей главный «критерий истины» – святоотеческие основы жизни. Оттого и «блуждание стало возможно широкое и свободное»^[50]. Одни из деятелей обновительского течения при Обществе не выдержали этого испытания, как, например, протоиерей Николай Боголюбский, вошедший в 1923 году в обновленческий Высший Церковный Совет. Другие преодолели искушение и теперь прославлены Русской Православной Церковью в сонме новомучеников.

Изучать подобные явления необходимо – как часть нашей истории, как предостережение от «широких блужданий» в будущем.