Ровно 70 лет назад, 10 июля 1935 года, был принят печально знаменитый Генеральный план социалистической реконструкции Москвы. Его можно назвать планом монументальной пропаганды, развивавшим и воплощавшим ленинскую идею красной столицы как центра мирового коммунизма. Традиционно считается, что этот план был призван всецело подчинить город главному детищу красной Москвы - Дворцу Советов. Однако в своей сути он преследовал более глубокие цели: создать идеологический и градостроительный образ новой Москвы, построенный на антитезе исторической русской столице, и превратить ее в столицу мировой утопии.
План Москвы после реконструкции, проект (1936). |
На это Москву обрекал статус мировой «красной столицы» - она должна была демонстрировать достижения социалистического строя и стать «лицом» социализма во всем мире. Идейная же сущность социалистической реконструкции Москвы состояла в том, чтобы воплотить в реальности утопический «Город-сад», призрачный образ которого так давно волновал воображение выдающихся социалистов-утопистов - от Томмазо Кампанеллы и Томаса Мора до Н. Г. Чернышевского. Перенести его из области мечтаний в реальную действительность, построить настоящий социалистический «Чудо-Город» - символический образ грядущего нового мира и центр мирового коммунизма, - эта идея была заложена в основу реконструкции Москвы. Построение «земного рая», идеального будущего на земле, к которому и следует стремиться, есть основной закон Утопии как антитезы Града Божия, - Царствия Небесного, обретаемому человечеством лишь за гранью земного бытия. Новая «красная столица» создавалась как образ антихристианской утопии, как своеобразный Антигород, «зазеркалье» старой Москвы, носившей в себе образ православного Третьего Рима. Без этого невозможно понять всю глубину трагедии города XX века.
План Кремля «Кремленаград» (1600-1605) |
Градостроительная модель средневековой Москвы воплощала собой православную идею Москва - Третий Рим, которая окончательно сложилась в русской столице после падения Византии. В основе этой идеологии лежит представление о Богоизбранном Городе, призванном осуществить великую историческую миссию и тем выполнить Божественную Волю. Для России как христианской цивилизации, осмыслявшей себя наследницей Византии, этой миссией стало сохранение Православной Церкви, вне которой невозможно достичь Царствия Божия, а государство представлялось оплотом для ее сохранения. Третий Рим был призван сохранить Соборную и Апостольскую Церковь и явить всему миру свет православия, а Православная Церковь была основой существования России. Поскольку это христианская идея, то смыслом исторического бытия Третьего Рима, согласно православному вероучению, было достижение Царствия Небесного. Оттого эсхатологическим образом, запечатленным в облике Москвы, был Небесный Иерусалим – Град Божий, грядущий после конца земной истории. Другими словами, градостроительная идея Москвы несла в себе символический образ, «икону» Небесного Иерусалима, воплощая черты его описания из Откровения Иоанна Богослова.
По мнению Кудрявцева, в древней Москве основным идейно-градостроительным центром являлся Кремль (ансамбль Соборной площади), но в еще большей степени - Красная площадь с храмом Покрова на Рву. Ведь этот храм - ни что иное, как архитектурный образ Нового Иерусалима, символическая икона Царствия Божия, запечатленная в камне (см. нашу публикацию от 14 октября 2002 года). В XVI веке на площади появилось Лобное место, которое считается московским символом Голгофы, а в XVII веке возведен Казанский собор, как воинский храм православной Москвы, ставший образом Церкви Воинствующей. В то же столетие появилась часовня с чудотворной Иверской иконой: Святая Вратарница осенила главные китай-городские Воскресенские ворота, ведущие на Красную площадь. Сама же площадь, по мысли Кудрявцева, представляла из себя самый сложный образ в идее Третьего Рима - образ Нерукотворного Храма Небесного Иерусалима, (согласно описанию в Откровении, в Небесном Иерусалиме нет храма, а «есть только Престол Его»). Красная площадь и представляет собой такой Храм, где алтарем, престолом и надпрестольной сенью является собор Покрова на Рву, амвоном - Лобное место, наосом - само пространство площади, входом - Воскресенские ворота с Иверской иконой, а роль купола выполняло открытое небо. (Когда на Красной площади во время больших церковных праздников совершались богослужения, она вся заполнялась народом, духовенство занимало Лобное место, куда ставили аналой, а Покровский собор становился алтарем огромного Храма под открытым небом.)
Таким был главный градостроительный и символический центр старой Москвы, вокруг которого формировался город в радиально-кольцевой планировке, имея Кремль и Красную площадь своим сердцем и душой.
Храм Христа Спасителя. Современный вид. |
Таким образом, древний город создавался не как пресловутая «большая деревня» (этому стойкому мифу труд Кудрявцева нанес сокрушительный удар) а как смысловое пространство, образованное при помощи идейно-градостроительных центров и четких вертикальных символов-доминант. Такими символами в средневековой Москве были православные храмы: их строили преимущественно на возвышенностях, на бровках рек, на холмах, на изгибах улиц, или же на месте пересечения нескольких улиц, как бы замыкая ими композицию. Получалось так, что почти с каждой улицы в перспективе был виден храм, и каждая улица Москвы вела к храму. Сам город был экологичен: его застройка подчинялась особенностям природного ландшафта и вписывалась в него, отчего Кудрявцев называл Москву «рукотворным продолжением природы». Отсюда - узкие и извилистые улочки старого города, знаменитые семь холмов, «поклонные горы», с которых путники кланялись Москве.
После событий 1917 года градостроительная концепция Москвы была обречена на изменение.
Создание нового образа Москвы началось с весны 1918 года, после переезда правительства в Кремль, когда к ней снова вернулся столичный статус. Преобразование города в «красную столицу» началось с декрета о памятниках республики от 12 апреля 1918 года, известного как ленинский план монументальной пропаганды. Его идея, по свидетельству Луначарского, была напрямую заимствована из утопии «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы. Создание временных памятников революционерам, (особенно на месте уничтожаемых памятников царизма), транспаранты и бетонные плиты с четкими формулами марксизма и революционными лозунгами, массовое переименование улиц на новый, искусственный язык, когда идеологические названия не всегда соответствовали истории местности, - все это составляло суть первых шагов советской власти в Москве. Однако новое начало нуждалось в монументальном градостроительном исполнении. Город должен был стать мощнейшим средством идеологической пропаганды - этим преследовалась и воспитательная задача для формирования нового советского человека.
Дворец Советов. Б.Иофан, О.Гельфрейх, О.Щуко. Скульптор С.Меркулов. Один из вариантов утвержденного проекта. 1934. |
Однако решающее значение для формирования нового облика города по сталинскому плану реконструкции имели два события: сооружение мавзолея на Красной площади и предполагаемое строительство Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя. Нетрудно заметить, что главными центрами советской Москвы оставались ее прежние – но с совершенно противоположным, «перевернутым» значением. Не отрицали этого и сами идеологи социалистической реконструкции.
Уже через две недели после смерти вождя революции его соратник Л.Б.Красин в статье «Архитектурное увековечение Ленина» выдвинул на первое место задачу создания «постоянной гробницы на том месте, где сейчас покоится тело Владимира Ильича... Это будет место, которое по своему значению для человечества превзойдет Мекку или Иерусалим». (Вскоре после смерти Ленина в высшем партийном руководстве витала идея перенести и прах Карла Маркса из Лондона на Красную площадь). Однако в генеральный план реконструкции Москвы мавзолей вошел именно после 1930 года, когда был возведен «вечный» гранитный мавзолей после того, как стало ясно, что бальзамирование сохранит тело вождя надолго. Так по-новому был обозначен первый идейно-градостроительный центр Москвы: Красная площадь с гробницей Ленина заимела значение «святая святых» социалистической Москвы и всей советской страны.
Следующим ударом для Москвы стал снос храма Христа Спасителя в 1931 году, ради строительства Дворца Советов. По словам С.М.Кирова, «это здание должно явиться эмблемой грядущего могущества, торжества коммунизма не только у нас, но и там, на Западе». Хорошо известен проект «вавилонской башни» как полной антитезы этому храму. Нетрудно заметить и то, что оба эти решающие события произошли в начале 1930-х годов, то есть они легли в основу именно сталинского генплана реконструкции Москвы, который был уже третьим по счету после Октябрьской революции. Градостроительное обеспечение этих двух факторов стало сущностью генплана 1935 года. В Москве медленно проступал образ Антигорода - «перевернутой» модели православного Третьего Рима
Генеральный план реконструкции Москвы (1935) |
- Соотношение старого и нового города.
- Планировки новой Москвы и ее соотношение с прежней градостроительной системой.
- Смысловая переориентация центра города и всего городского пространства путем создания новых ориентиров.
- Создание нового высотного силуэта города.
Уже в 1918 году при Московском Совете специальная комиссия под руководством архитекторов И.Жолтовского и А.Щусева разработала первый генеральный план «Новая Москва». В его основу была положена традиционная для Москвы радиально-кольцевая планировка и принцип сохранения большинства старинных сооружений независимо от места их расположения. Кремль предполагалось использовать как музей. Общественный центр столицы (нечто вроде лондонского «Сити») согласно этому плану располагался в Петровском парке, а смысловым и высотным центром являлось центральное сооружение новой Москвы - Дворец СССР. Первое время он назывался Главным зданием страны, и авторы плана предлагали его построить в Охотном ряду. Силуэт города принимал конусообразный вид (с центром в Охотном ряду), причем центральная часть Москвы застраивалась башнями-небоскребами, которые от центра к периферии понижались на три этажа.
Однако в этом плане архитекторам не удалось решить насущные городские проблемы, а перенос административного центра на окраину с консервацией исторической части Москвы был признан неудовлетворительным предложением.
В 1925 году был принят новый Генеральный план реконструкции города «Большая Москва», разработанный профессором С. С. Шестаковым. Этот план, как и первый, целиком основывался на сохранении и дальнейшем развитии радиально-кольцевой планировки Москвы. Однако он предусматривал гигантское расширение территории Москвы за счет включения в ее раздвинутые границы больших подмосковных районов. План предполагал создание пяти основных кольцевых зон Москвы: «центральной» (состоявшей из исторической части города), «второй кольцевой зоны» с промышленными и парковыми секторами (куда были включены Воробьевы горы), «третьей садовой зоны» (в нее входили Зюзино, Химки, Царицыно), «лесной оградительной» и «железнодорожной» зон, проходящих далеко за пределами московской территории. Однако создание такого «мегаполиса» совсем не отвечало городским потребностям и сильно осложняло проведение социалистической реконструкции Москвы. Задачи ставились слишком невероятные, да и транспортное сообщение в огромном городе было бы чрезвычайно затруднено. План Шестакова не состоялся.
Вскоре началась работа над подготовкой нового, третьего Генерального плана реконструкции 1935 года. На конкурс присылал проект знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье. Он вообще счел нецелесообразным сохранять старую Москву, как не представляющую исторического интереса, предложил полностью ее снести и на «расчищенном» пространстве построить социалистический город из стекла и бетона в конструктивистском стиле и c крестообразной линейной планировкой. Новые архитектурные решения Корбюзье продемонстрировал в построенном им здании Государственного комитета по статистике на Мясницкой улице. Однако его проект реконструкции сразу же отвергли. Не говоря уже о реальной невозможности осуществить такой план, власть интересовало не простое уничтожение древней Москвы, а ее идейная «подмена» с внешним сохранением исторической преемственности.
Именно эта ключевая мысль составила сущность сталинского Генплана реконструкции. В 1920-е годы Москва сильно менялась, - частично разрушалась, частично застраивалась вновь, - и в процессе этих изменений постепенно вырисовывался будущий облик нового города, обозначались те его характерные черты, которые будут запечатлены и усилены в Генеральном плане 1935 года. Высотные сооружения советского периода, возводимые сознательно как новые градостроительные символы-доминанты, приняли на себя ту идейно-композиционную роль, которую несли в ансамбле старой Москвы православные храмы. Кроме того, на месте снесенных исторических памятников ставились противоположные им по смысловому значению «дубли». На месте церквей или монастырей, как правило, возводились символы советского просвещения - школы, клубы, дворцы культуры, или же оставались пустыри, как на месте «восьмого чуда света» Москвы - церкви Успения на Покровке. Высшим кощунством стал крематорий, намеренно устроенный в храме Серафима Саровского в Донском монастыре.
Иверская часовня до революции. |
Обычно встречается мнение, будто Генплан 1935 года был призван переподчинить городское пространство исключительно Дворцу Советов как главной символу новой Москвы и ее главной архитектурной вертикали. А строительство знаменитых сталинских высоток, задуманное еще до войны, усиливало бы звучание этой московской вертикали и создавало бы новый силуэт столицы. Разумеется, Дворец Советов, превосходя по высоте все здания Москвы, должен был главенствовать в будущем городе социализма и выполнять градоформирующую роль. Неслучайно архитектор Л. Руднев предлагал всем своим коллегам, проектирующим новую московскую застройку, поставить себе на рабочий стол макет Дворца Советов и в точности учитывать его в своих планах, требуя, чтобы в их проектах он был виден из каждого окна каждого московского здания. Однако не следует считать, что глобальная перестройка города проводилась с целью его подчинения только Дворцу Советов. Такая мысль игнорирует факт наличия Красной площади с Мавзолеем Ленина, сохранявшей функции святилища красной Москвы. Между тем авторы генплана отнюдь не забыли о ней, и нисколько не принизили ее градостроительного значения.
Охотный ряд после реконструкции. Гостиница «Москва» и Дом комитетов СТО |
Сущность перепланировки Москвы состояла в том, что подавляющее большинство центральных московских улиц, веками создававшие исторический ансамбль города, практически исчезали с его лица. Старые улицы подвергались выпрямлению и значительному расширению преимущественно путем сноса «лишних» зданий или кардинальной их перестройки. Самым ярким, наглядным примером воплощения этой части плана можно считать реконструкцию Тверской улицы, в то время уже носившей имя Горького. Ей выпала трагичная участь стать первой образцово реконструированной улицей. На всей ее протяженности сохранилось около десяти дореволюционных гражданских построек и ни одного храма, кроме Космодамиановской церкви, сиротливо притулившейся в уголке Столешникова переулка. Многие старинные дома были уничтожены или перестроены до неузнаваемости, некоторые из них передвинулись вглубь дворов, уступив место помпезным громадинам «сталинского ампира».
Здание Наркомтяжпрома. - арх. А. Г. Мордвинов |
Видоизменение старинных улиц было лишь одним из направлений реконструкции, диктуемых Генеральных планом. Главное, по «живой» городской застройке прокладывались совершенно новые «сквозные» магистрали, не имеющие ничего общего с архитектурной средой исторической Москвы. Образцами подобных «новшеств» являются проспект академика Сахарова (бывший Новокировский проспект), проложенный между Сретенкой и Мясницкой, или проект проспекта Конституции, изначально предполагавшийся на месте Нового Арбата.
Основными в новой радиально кольцевой планировке Москвы становились три сквозных радиуса-магистрали, соединяющих город. Один из них прокладывался по оси «север-юг»: от Останкинского парка через Марьину рощу на Серпуховское шоссе. В центре этот луч проходил через Рождественку и Китай-город в Замоскворечье. Второй радиус пересекал город по оси «северо-запад - юго-восток»: от Всехсвятского проезда через Ленинградское шоссе, Кузнецкий мост, Пушечную улицу, Новую и Старую площади и далее к заводу имени Сталина (ЗИЛ).
Проспект Ильича представлял собой главнейшую магистраль. Она проходила по оси «северо-восток - юго-запад»: от Измайловского парка через Каланчевку, район Мясницкой, Лубянскую площадь, Театральный проезд, Охотный ряд, Волхонку, Остоженку и далее до Ленинских гор. Именно эта парадная магистраль проходила через площадь Дворца Советов и вела к нему с окраин города.
Видно, что все три магистрали соединялись и пересекались где-то в районе Лубянской площади. Вероятно, именно там во время массовых праздников и демонстраций людские потоки должны были объединяться для дальнейшего торжественного шествия по проспекту Ильича к Дворцу Советов. Вокруг же Дворца Советов по проекту образовывалась огромная площадь за счет сноса всех зданий до 2-го Обыденского переулка (включая церковь св. Илии Обыденного, дом Перцова, здание галереи И.Цветкова на Пречистенской набережной) и всех зданий по Волхонке (кроме музея Изобразительных искусств) до Большого Каменного моста, то есть до самого Кремля. Дворец Советов на Алексеевском холме и Кремль с Красной площадью - два градостроительных центра и старой, и новой Москвы - объединялись в одно пространственное целое за счет этого гигантского связующего пространства и превращались в один центр социалистической Москвы: Кремль с резиденцией советского правительства и пятиконечными звездами на башнях, Красная площадь с мавзолеем Ленина и Дворец Советов. Так сохранялось символическое московское двоецентрие, и в то же время создавался новый, единый градостроительный центр красной столицы.
Здание военного наркомата. Л.Руднев. 1933 |
Дом книги. И.Голосов, П.Антонов, А.Журавлев. 1934 |
Московским архитекторам оставалось только дорабатывать детали, то есть конкретно проектировать требуемые сооружения на требуемом месте, и сделать эти здания средством идеологической пропаганды, найдя для этого соответствующую художественную форму. Важнейшим художественным приемом социалистической реконструкции стал синтез архитектуры и скульптуры: «Массовый зритель иногда через скульптуру, более ему понятную, приходит к сознательному освоению архитектурных форм, и только тогда можно считать архитектурные средства приведенными в действия» – писал один из апологетов генплана. Сюжеты скульптур и барельефов, используемых в оформлении архитектурных сооружений, полностью соответствовали поставленной цели. В основном, это был образ нового советского человека, который прошел через всю эпоху социалистического строительства. Сталинский план монументальной пропаганды продолжил «на века» аналогичный ленинский план. И если при Ленине памятники носили спешный, временный характер, из недолговечных материалов и примитивного исполнения, то генеральный план предусматривал сооружение уже монументальных скульптур «выдающихся революционеров всех веков и народов, гигантам науки, техники, искусства, борцам за освобождение человечества от угнетения как общественным строем, так и стихиями природы».
Осталось отметить последнюю важную идею, которая тоже была заложена в реконструкцию Москвы, а именно: создание «Города-Сцены» для массового социалистического театра. Согласно генплану город безусловно был приспособлен для народных шествий и празднеств. Безусловно и то, что теперь можно было осуществить движение огромных людских потоков из разных пунктов, из пригородов к единому центру, о котором мыслил еще Луначарский и каковым являлся бы Дворец Советов.
Дворец Cоветов. Б.Иофан, В.Гельфрейх, Я.Белопольский, В.Пелевин. Скульптор С.Меркулов. Один из вариантов утвержденного проекта. 1946 |
Дворец Советов предполагали построить к концу третьей пятилетки, то есть в 1942 году. Генеральный план реконструкции собирались выполнить за 10 лет. Свое 800-летие должна была встретить уже совсем другая Москва, которую с прошлыми веками связывали только имя, закрытый для простых горожан Кремль и несколько десятков старинных палат и особняков, разбросанных по всему городу.
Осуществление сталинского генплана, неминуемо губившего город, остановила война. И еще долго в послевоенной Москве слышались его далекие отголоски. Например, «вставная челюсть старушки Москвы» - проспект Калинина - это реализация идеи проспекта Конституции, предусмотренного Генеральным планом 1935 года, только решенной в ином, «гаванском» архитектурном стиле. Страшную цену пришлось платить за то, чтобы мы так и не увидели этого Города.