Сурожская епархия: Православие по-английски

Чем живет сегодня епархия, 50 лет назад основанная митрополитом Антонием (Блумом)? Сохранились ли сегодня те горение в вере, взаимопомощь и терпимость, которые поощрял в своей пастве владыка? Ответы на эти вопросы легче всего найти, если побывать в православном детском лагере преподобного Серафима Саровского под Оксфордом

Православие важнее, чем русскость

В Англии на протяжении многих лет существуют православные греческие, румынские и другие национальные общины. После революции 1917 г. здесь появились и русские приходы. Но жизнь этих общин была довольно закрытой, православная церковь была церковью «для своих», отчасти потому, что служили на церковнославянском. Ситуация изменилась, когда в 1948 г. в Англию приехал иеромонах Антоний Блум, который «открыл» православие англичанам.

Среди православных в Англии имя Антония Сурожского также широко известно и также свято для них, как для петербуржцев имя праведного Иоанна Кронштадтского или для москвичей – праведного Алексия Мечёва. Многие клирики и миряне знали владыку лично и до сих пор вспоминают его необыкновенную доброту, легкость и простоту общения с ним.

У митрополита Антония было много друзей среди католиков и англикан. Многие из них перешли в православие под его влиянием.

Андрей Блум родился в семье русского дипломата. После революции его семья оказалась в эмиграции. Он получил высшее медицинское образование в Сорбонне, но одновременно со светской работой стал служить в православном храме Московского патриархата в Париже. Перед тем, как идти на фронт хирургом в 1939 г. он принял постриг с именем Антоний.

В 1948 г. иеромонаха Антония направляют на пастырское служение в Англию. «Когда я приехал сюда, – вспоминал владыка, – меня поразило, что в храм ходят только бабушки и дети младше 14-ти лет. Среднего поколения не было, потому что они уже не знали ни русского языка, ни России. Тогда я решил, что православие важнее, чем русскость. Потому что русскость может передаваться в самом православии. И начал делать все возможное, чтобы вернуть среднее пропащее поколение в Церковь. Для этого надо было начать служить и вести беседы на английском языке».

Английский язык пришлось выучить. Иеромонах Антоний взялся за дело со всей присущей ему энергией и спустя немного времени начал проповедовать по-английски, к православию стали проявлять интерес и представители других конфессий. В результате миссионерской работы о. Антония количество православных приходов в Англии выросло настолько, что было принято решение образовать на Британских островах отдельную епархию Московского Патриархата.

Где в Англии Сурож?

Английская православная епархия называется «Сурожская», хотя Сурож – это древнее название крымского города Судак. В этом случае также не последнюю роль сыграла дипломатичность владыки Антония. Когда ему дали титул епископа Лондонского, он подумал, что это может ему создать проблемы во взаимоотношениях с англиканами, у которых уже имелся свой Лондонский епископ. И тогда было решено назвать новую зарубежную епархию именем существовавшей в древности, но не действующей епархии. В Русской Церкви обычно принято выбирать из старых епархий, образованных в Крыму еще во времена Византии. Так, например, епархия, действующая на территории Франции и Италии называется «Корсунская». А в Англии – стала Сурожская.

Как подлинный миссионер, митрополит Антоний старался сделать так, чтобы в храме могли молиться православные из разных стран. И сегодня во многих соборах Англии православная Литургия служится на нескольких языках: в основном на английском, но какие-то молитвы поются по-славянски, а какие-то по-гречески. Нет и православного «дресс-кода»: кто-то из женщин повязывает платок, кто-то нет. И если женщина зайдет в храм в брюках, и даже в шортах, никто не сделает ей замечания.

По инициативе владыки во многих храмах открылись детские воскресные школы, а летом приходских детей обязательно вывозили на природу, в летний лагерь. Опыт совместного бытия в лагере был бесценным. Ведь далеко не всех детей еженедельно водили в храм — нередко до ближайшего православного храма надо было ехать больше 100 км.

Летний лагерь стал доброй традицией. А уж как англичане относятся к своим традициям, хорошо известно: и сейчас в лагере работают те, кто ездил туда в детстве, а те, кто приезжает отдыхать, наслышаны о лагере от своих пап и мам. В течение нескольких десятилетий лагерь старались проводить при любом стечении обстоятельств. А складывались они по-разному. У лагеря никогда не было своего собственного места. В этом смысле Англия не Россия – тут где попало палатки не разобьешь.

Приходилось арендовать территорию. Пользовались и чьей-то благотворительностью, которая по воле случая вдруг заканчивалась, и надо было срочно искать новые варианты размещения. Лагерь был устроен очень мобильно. Интересно, что и сегодня еще в ходу те самые неснашиваемые легкие армейские палатки и слегка потертые от времени, цветные пластиковые кружки.

Последние несколько лет лагерь организует настоятель Оксфордского храма Св. Николая, протоиерей Стефан Платт, вместе со своей матушкой Анной. Лагерь в честь преподобного Серафима Саровского называется St. Serafim Orthodox Youth Camp.

Освящение лагеря

Сегодня многие православные дети в Англии – эмигранты в первом поколении. В основном это наши соотечественники из Прибалтики, чьи родители, получив Шенген, приехали искать лучшей судьбы на Туманном Альбионе. Есть и питерцы, и москвичи. Большей частью это творческая элита: музыканты, ученые, спортсмены.

Уже через пару лет жизни и учебы в Великобритании дети начинают говорить по-английски также свободно, как и по-русски. Малыши даже отдают предпочтение английскому, как более простому. Конечно, в лагере никто не контролировал, на каком языке говорят дети между собой, но все мероприятия, в особенности церковные, были на английском. Связано это было с тем, что многие дети знают язык довольно поверхностно, на бытовом уровне, и когда они приходят в храм, слова богослужения, которые переложены не на современный, а на староанглийский, им непонятны. Чтобы разъяснить это, а также вообще познакомить детей с основами православия, в лагерный распорядок дня включены церковные «уроки», которые проводили о. Стефан со старшими детьми и матушка Анна с младшими.

«Почему детям скучно ходить в храм?» – задал о. Стефан детям вопрос на одном из первых занятий. И внимательно выслушав ответы, подытожил: «В храме бывает также скучно, как и в школе, когда ты не понимаешь материал». Батюшка во время занятий постоянно ведет диалог с детьми, все объясняет, показывает, вплоть до того, что для одного из занятий были специально изготовлены «тренировочные» просфорки, и отец Стефан с «ассистентами» демонстрировал, что происходит с ними в алтаре во время литургии.

Выбор

В «пище духовной» у нас с православными в Англии больше общего, чем в «пище земной». В вопросах питания мы чаще руководствуемся интересами пользы, для них же пища – скорее источник радости. К идее здорового питания англичане безразличны. Жидкую горячую пищу, вроде супа, они едят только зимой. А уж какой должен быть желудок, чтобы переварить их жареный бекон! После такой диеты неудивительно, что они спокойно позволяют детям потреблять колу и чипсы. В то же время всю приготовленную в лагере еду, напоминающую меню сетевых ресторанов, дети съедали дочиста, да ещё посвящали повару стихи за пиццы и лазаньи.

При этом порой предлагался достаточно пестрый набор блюд, так что сориентироваться в нем при быстро идущей очереди было непросто. И в этом, кстати, есть педагогический момент – детей целенаправленно учат, что ты должен не просто взять то, что тебе предлагают, а подумать и подобрать что-то наиболее подходящее – а выбор, как известно, требует определенных усилий.

Кстати, такой же подход был и в организации всех мероприятий: ты мог заняться рукоделием, а мог поиграть в футбол на стадионе, мог пойти в бассейн с вожатыми, или отправиться с батюшкой на ферму за клубникой. Возможно, такой стиль продиктован еще и тем, что в Англии нет чего-то единого, вовек неизменного, начиная от традиций питания, и заканчивая вопросами государственного устройства и веры: во всем ощущается гибкость решений.

Возможно, заставляя детей с детства постоянно выбирать между яичницей и овсянкой, их готовят к тому, что в жизни они будут все время находиться в состоянии выбора. Кстати, именно так многие англичане обрели православие: не просто потому, что оно перешло к ним по наследству от предков, а потому, что они осознанно его выбрали.

После «сурожской смуты»

Архиепископ Елисей – первый русский епископ, назначенный на сурожскую кафедру после смерти владыки Антония – этим летом приехал в гости в Свято-Серафимовский лагерь. За некоторое время до его назначения в епархии развернулись события, получившие название «сурожской смуты».

Незадолго до своей смерти митрополит Антоний сложил с себя обязанности управления епархией. Управлять всем стал его викарий, рукоположенный им епископ Василий (Осборн). Владыка Василий считал себя преемником владыки Антония, и очень опасался, что Московская Патриархия пришлет своего клирика на митрополичью кафедру в Лондон. Чтобы избежать этого, после смерти митрополита Антония владыка Василий решает перейти в Константинопольский патриархат, чтобы быть независимым от Москвы. Но Патриарх Алексий II не дал на это согласия. А патриарх Константинопольский, наоборот, выразил готовность принять под свое крыло новую епархию. Таким образом, произошел раскол, повлекший за собой не только моральные, но и материальные потери для православных в Англии. Многие священники и миряне потеряли храмы, в церкви, как в семье при разводе, начался раздел имущества. Организатору лагеря о. Стефану Платту, который остался в подчинении Москвы, пришлось в течении нескольких лет арендовать разные помещения в Оксфорде для совершения богослужений. Только недавно Оксфордский приход обрел свое постоянное место. Им стал старый храм, купленный на средства прихожан, не без помощи русских меценатов. Храм освятили в честь свт. Николая Чудотворца.

Благодаря готовности «отворить двери стучащемуся» попадают в лагерь и прихожане из России – удивляются, насколько спокойной и мирной может быть жизнь детского коллектива. Если бы меня спросили, какое слово чаще всего звучало в лагере, я бы, не задумываясь, ответила: «сорри» (извините). Кто-то задел кого-то – «сорри». Кто-то что-то не то сделал, не так сказал, неудачно повернулся – «сорри, сорри, сорри». Конечно, в большинстве случаев это была пустая формальность. Но она удивительным образом смягчала трения между детьми.