Чернобыль: утерянный рай. К годовщине аварии на ЧАЭС

Эту аналогию довелось услышать в храме в начале Великого поста. Священник в проповеди говорил об утраченном Рае, о первородном грехе праотцев, о том, что печать грехопадения лежит на всем человечестве.

И сравнил грех с радиацией, такой же невидимой и неосязаемой, не несущей на первый взгляд никакой угрозы для жизни.

И вспомнился заповедный Полесский край, где проходили летние месяцы моего детства, неподалеку от нынешней 30‑километровой зоны отчуждения. Тихие воды желтых рек, ароматные июльские луга и прохладные леса с вековыми деревьями, запах белых грибов и цветущего льна… И в который раз подумалось тогда: почему Господь попустил свершиться этой страшной трагедии «мирного атома»? Как нужно жить на Земле, чтобы подобное никогда не повторилось?

Две судьбы из 115 тысяч

Ольга Мацак и Татьяна Палагеча — родные сестры. Родом они из села Ямполь, что под Чернобылем. Этого живописного села, как и других 76 населенных пунктов так называемой зоны отчуждения, уже не существует. Точнее — существуют их останки. В дебрях поглотившего их за 27 лет леса и бурьяна в человеческий рост стоят вросшие в землю дома с пустыми зеницами окон, обвалившимися колодцами, скелетами брошенных домашних животных, которых вывозить из зоны запрещалось. Вокруг — множество гнезд белых аистов, этих чудесных птиц Полесья, которые часто селились на соломенных крышах домов и, как считалось, приносили счастье.

Со временем соломенные крыши в селах постепенно исчезли, их заменили современные шифер, металл и черепица, но аисты все равно прилетали к людям, в места своих гнездовий, и устраивались рядом с домами на деревьях и электрических столбах. А иногда люди по старой памяти устанавливали на крышах колеса от телег, на которых птицы с удовольствием вили свои высокие гнезда, оглашая звонким щелканьем клювов округу и внушая людям надежду, что вместе с этими нехитрыми песнями в их дома придет настоящее счастье.

Начальные страницы летописи г.Припяти датируются 4 февраля 1970 года, когда был забит строителями первый колышек и вынут первый ковш земли.

Ольга и Татьяна вышли замуж. Ольга — за Ивана, а Татьяна — за Петра. Незадолго до трагедии Ольга с Иваном переехали в новый дом, построенный родителями Ивана в селе Залесье, ближайшее к Чернобылю. А Татьяна с Петром переехали в новорожденный в 1970 году город Припять, который ударными темпами был воздвигнут в связи со строительством и открытием мощной Чернобыльской АЭС — гордости Украинской ССР и всего Союза.

В ночь на 26 апреля 1986 года молодая семья Ольги и Ивана Мацак спала мирным сном. Впереди были длинные майские праздники. Значит, Ивану не нужно было идти на работу — он был водителем грузового «газона» в автоколонне, и они могли провести время вместе. Оля, по профессии воспитатель детского сада, была в декретном отпуске по уходу за маленьким девятимесячным Сашей и трехлетней Таней. Планировали поход с друзьями в лес на шашлыки, но нужно было успеть помочь родителям посадить картошку. Благо, впереди целых пять выходных!

Сестра Ольги Татьяна с шестилетней дочкой Мариной в Припяти тоже засыпали в предвкушении выходных. Женщина работа маляром на стройках, и очередным объектом была как раз Чернобыльская станция. Муж Петр уехал накануне вечером в село Ямполь помочь тестю заготовить дрова. Говорят, это была очень тихая, немного ветреная ночь с пятницы на cубботу.

Приближалась страстная седмица Великого поста, и 26 апреля во всех уцелевших деревенских храмах готовились к Вербному Воскресению, Входу Господнему в Иерусалим. Загодя были нарезаны ветви вербы с нежными клейкими листочками, вышитые украинские рушники на старинных иконах были выстираны, накрахмалены и с любовью выглажены, храмы сияли чистотой — все готовились к встрече с Господом, шедшим на вольную смерть.

Правда, в новом, светлом и по тем временам ультрасовременном городе советских атомщиков не могло быть места для храма. Религия и советская наука, а тем более ядерная физика, были понятиями взаимоисключающими. Хотя обещанный Хрущевым «последний поп» в 1980 году по телевизору так и не был показан, религия считалась пережитком прошлого. Впрочем, многие молодые жители 50‑тысячной Припяти, следуя народной традиции, умудрялись тайно крестить детей в близлежащих селах. Ежегодно в городе рождалось около 1 000 младенцев, а средний возраст горожан составлял 27 лет. В городе еще даже не было кладбища, поскольку почти никто не умирал.

Весенняя ночь на Полесье тиха и коротка. И крепок был сон тружеников прилегающих сел. Взрыв не был слышен. Впрочем, в самой Припяти, расположенной в трех километрах от cтанции, кое‑кто из бодрствующих услыхал гул, похожий на раскат грома. Зато высоко в небе повисло огненное зарево. На него смотрели, наверное, влюбленные пары, гулявшие в ночной час под весенним полесским небом.

Но они не знали, как и вся эта прекрасная древняя земля, погруженная в сон, что в это мгновение произошла самая страшная техногенная катастрофа, поделившая историю человечества на «до» и «после» Чернобыля. Не знали, что в это мгновение в воздух поднялось смертельное облако радиации, которое, молниеносно разрастаясь, накрыло огромное пространство и еще много дней ширилось и опадало смертоносными изотопами на земли Белоруссии, России и далее на запад, до скандинавских стран.

Звезда «Полынь»

Людей, которые пытались потушить реактор, называли «биороботами», ведь они работали там, где отказывала техника.

Первым в борьбу с огнем вступил пожарный расчет под командованием майора Леонида Телятникова. Были вызваны дополнительные подкрепления из Киева и близлежащих областей (аварии был присвоен третий уровень сложности пожара — самый высокий). В смертельной радиационной среде дежурным специалистам станции и пожарным сразу же становилось плохо: страшная головная боль, головокружение, рвота, образовывался «радиационный загар». Пострадавших доставляли в медицинскую часть станции, потом — в больницу Припяти. Их место занимали новые силы. Пожарные не дали огню перекинуться на третий блок, что угрожало новыми взрывами. Если бы это произошло, говорят специалисты, зона отчуждения заняла бы пол-Украины.

К 4 часам утра пожар был локализован на крыше машинного зала, а к 6 часам утра был полностью потушен. Всего в тушении пожара принимали участие 69 человек личного состава и 14 единиц техники. 27 апреля первую группу пострадавших из 28 человек отправили самолетом в Москву, в Шестую радиологическую больницу. Это произошло в воскресенье, в день Входа Господнего в Иерусалим, когда Христос шел на вольную смерть.

Герои, первыми принявшие на себя удар страшнейшей катастрофы и ценой собственной жизни погасившие смертельный пожар, вскоре скончались и в цинковых гробах были похоронены на московском Митинском кладбище.

За други своя

В честь памяти Входа Господнего в Иерусалим был назван первый в Киеве храм, построенный память о жертвах Чернобыля. Стоит он на Левом берегу, на проспекте Мира, в парке украинско-финской дружбы. На храме установлен бронзовый барельеф (скульптор Юлиан Письнячевский +1999) в виде колокола, разорванная средняя часть которого имеет очертание матери с ребенком на руках.

Киев. Храмовый комплекс памяти жертв Чернобыля. Здесь расположен мемориал с именами погибших героев, вступивших в борьбу с огнем реактора в первые часы аварии. Колокол звонит один раз в год 26 апреля.

Славте поети Ейнштейна і Нобеля,
Поставте Марію Кюрі узголов'ю,
Чорні лелеки летять із Чорнобиля,
Чорні лелеки, з білою кров'ю.

Рядом на бронзовой табличке надпись: «Віддавшим своє життя заради мого життя».

Две стелы красного и черного цвета, символизирующие жизнь и смерть, соединены ажурной аркой с колоколом, который звонит один раз в год — 26 апреля. Чернобыльцы рассудили так: не каждый сможет поехать из Украины в Москву на кладбище проведать могилы.

А через дорогу от храма в сквере напротив церковной воскресной школы установлен другой памятник — в честь тех сорока тысяч воинов из разных уголков бывшего СССР, которые участвовали в ликвидации последствий аварии.

Люди ставят на мемориальную могилу горящие свечи, и они сияют в ночи пасхальным светом Воскресшего Христа, Который обращается ко всему человечеству со словами о том, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). С каждым годом прибавляется еще один удар колокола. В этом году он будет звонить 27 раз.

Символично также, что именно этот чернобыльский храмовый комплекс в Дарнице на проспекте Мира положил начало возрождению храмового строительства в Киеве — колыбели христианства Киевской Руси, что ознаменовало конец долгого атеистического лихолетья ХХ века. Не случайно, один киевский журналист в публикации о чернобыльской катастрофе написал такую фразу: «В огне Чернобыля сгорал наш атеизм...» И это правда.

Куда возвращаются аисты

Музей при действующем Ильинском храме в г. Чернобыле открыт ежедневно. Сюда приезжают люди со всего мира.

Чтобы оставить о себе хоть какую‑то информацию, эвакуированные люди на клочках бумаги писали свои имена и адреса родственников и бросали их из окон автобусов стоявшим на обочинах жителям сел, рас положенных вдоль трассы. Оля вспоминает, как стояла она на дороге, высматривая мужа Ивана, которого в ночь аварии вызвали в Чернобыль, и три дня она ничего о нем не знала. Слава Богу, он жив и по сей день! А вот Петр не так давно ушел из жизни.

Припять — город-призрак. После Чернобыльской трагедии в молодом и ультрасовременном на тот момент городе не осталось ни души.

Предположительно, во всей 30‑километровой зоне их проживает порядка 300 человек. Удивительно, но деревенские дома сестер Ольги и Татьяны целы по сей день. А на родительской избе по‑прежнему гнездятся аисты. Орнитологи говорят, что эти птицы не меняют свое гнездовье иногда до ста лет, передавая его от поколения к поколению. Как хочется, чтобы и люди могли так. Чтобы возвращались в свой утраченный рай.

Фото Влад Дегтярь,
так же при подготовке материала
использованы фото из архива публициста
Александра Анисимова (+2011)