О времени сложения служб и датировке житий святых Бориса и Глеба

Святые страстотерпцы Борис и Глеб

Разыскания Н.С. Серегиной показали, что «все сохранившиеся до наших дней стихирари домонгольского периода содержат стихиры Борису и Глебу лишь в разделе на 24 июля. На 2 мая в древнейших списках стихирарей служба не фиксируется (выделено мной. — А.У.). Известен лишь кондак Борису и Глебу на 2 мая — «мученика Христова». Самым ранним указанием службы на 2 мая являются несколько стихир в ненотированной рукописи конца XIV в РГБ, ф. 304, № 22, причем, что для нас очень важно, в этом разделе помещаются не новые стихиры к празднику перенесения мощей, а «выписаны уже известные ранее стихиры из службы на 24 июля». Та же ситуация повторяется и в другом стихираре XIV в., (РГБ, ф. 113, № 3), «содержащем в разделе на 2 мая стихиру «Придите, восхвалим», также известную на 24 июля». (Серегина Н.С. Песнопения русским святым. — СПб., 1994. — С. 93. (Далее в тексте указаны только цитируемые страницы).)

Специально приуроченные к празднику перенесения мощей святых 2 мая стихиры появляются в служебной минее только в XV в. Но, что опять же интересно, «все стихиры на 24 июля могли выборочно входить в службу 2 мая, и только пять стихир принадлежат исключительно службе 2 мая и не используются 24 июля» (С. 93). То есть, мы получаем ещё одно существенное подтверждение и первенства дня памяти 24 июля, и его приоритета перед другими борисоглебскими праздниками (2 и 20 мая, 5 сентября).

Корпус песнопений на 24 июля содержит 24 стихиры, два канона, три кондака, икос, седален и светилен (С. 77). По замечанию Н.С. Серегиной, «он превышает ровно в три раза гимнографический стереотип одной службы святому по церковному Студийскому Уставу домонгольской Руси (в части стихир). Стихиры Борису и Глебу подразделяются по жанрам в соответствии со структурой службы: шесть групп (по три) «подобных» стихир и шесть самогласных. Среди них три группы стихир, исполнявшихся в заключительной части службы после псалма «Хвалите Господа» (С. 77-78).

Следует обратить внимание на вывод, сделанный на этом основании исследовательницей: «Три группы стихир, исполняющихся на хвалитех, свидетельствуют, что перед нами в списках XII в. не одна, а три службы Борису и Глебу. А из этого следует, что вопрос о датировке культа и произведений Борису и Глебу состоит из трех частей — по числу служб, созданных в разное время» (С. 78).

Основываясь на свидетельствах «Сказания» и «Чтения» об учреждении в 1072 и 1115 гг. двух праздников — перенесения мощей свв. Бориса и Глеба, исследовательница относит к ним и составление двух из трех служб, тогда третью, самую раннюю, она относит ко времени Ярослава Мудрого, связывая ее появление с самым первым перенесением мощей святых в специально выстроенную кн. Ярославом деревянную церковь их имени, и с первым упоминанием праздника 24 июля (С. 78-80).

Эти датировки служб можно легко проверить, опираясь на имеющиеся в двух житиях описания всех трех торжеств. Начнем с самого первого перенесения мощей свв. Бориса и Глеба 24 июля при Ярославе Мудром.

«Пришедшимъ же имъ въ градъ, и сътвори архиепископъ обычное храму обновление, рекше священие. Раце же святою постави въ церькви на деснеи стране, месяца июля въ 24 день, въ нь же блаженый Борисъ убиенъ бысть. Устависта же христолюбивый Ярославъ и преподобный митрополить Iоанъ въ день на всяко лето праздьникъ творити има, яко же и ныне свершается. Таче потомъ, яко сконча святую литургию, пояты и благоверный князь Ярославъ на обедъ со всеми обретшимися ту». (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.19.)

«Сказание» немного лаконичнее, но свидетельствует о том же: «И шьдъше съ хрьсты Иоанъ митрополитъ, и князь Ярославъ, и вьсе поповьство, и людие, и пренесоша святая, и цьрьковь святиша, и уставиша праздьникъ праздьновати месяца иулиа въ 24: въньже дьнь убиенъ преблаженый Борисъ, въ тъ же дьнь и цьркы священа, и пренесена быста святая». (Абрамович Д.И. Жития святых... — С. 55.)

Для нас в этом сообщении важно, что освящение церкви и перенесение мощей святых Бориса и Глеба произошло в один день — 24 июля. Между тем, по церковному Уставу, «нельзя освящать храмы в самый день, когда празднуется память того святого или того священного события, во имя и в честь которых построена освящаемая церковь, чтобы не смешивать двух церковных торжеств, т.е. службы, особо установленной на освящение храма, с службою храмовою в честь праздника». (Нечаев П. Практическое руководство для священнослужителей. Изд. 7-е. — СПб., 1900. — С. 324.)

При установлении праздника святых в день освящения выстроенной в их честь церкви, после освящения храма состоялась обычная литургия. Именно такой праздник при Ярославе Мудром и описали «Чтение» и «Сказание», а это значит, что в этот день не было храмовой службы в честь праздника святым (но к празднику на следующий год она уже могла появиться).

В отличие от первого, торжества 1072 и 1115 гг. были уже двухдневными. 19 мая 1072 г. была освящена церковь во имя святых, а 20 мая отмечался сам праздник с храмовой службой: «Архиепископъ же събра всь причетъ церьковный, и тако изидоша съ кресты въ преже реченый градъ (Вышгород — А.У.), идеже бе тело святою. Иже и приишедъша, створиша обычное обновление церькви новеи. и святую же литургию въ неи скончаша. И въ другый же день събра митрополитъ вся епископы и вся церьковникы, идеже беста раце святою, хотя пренесение сътворити... Въ лето 6580 (1072), месяца мая в 20. Створиша же праздникъ великъ въ тъ день...» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.21-22.)

Аналогичным было последование — освящение новой церкви в канун праздника перенесения мощей свв. Бориса и Глеба при Владимире Мономахе в мае 1115 г.: «И во 1-й день месяца маия святиша цьрьковь, въ суботу 2 неделе по Пасце. На утрия же, въ святую неделю...», состоялось перенесение мощей святых. (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.65.)

Таким образом, сохранившиеся описания двухдневных торжеств позволяют с определенной уверенностью полагать, что и 20 мая 1072 г., и 2 мая 1115 г. были отслужены специальные службы в честь праздника перенесения мощей свв. Бориса и Глеба. То есть, получается, должны были бы быть две службы, как и предполагала Н.С. Серегина, на перенесение мощей 20 и 2 мая.

Между тем, служебные Минеи XI-XII вв. содержат, как уже отмечалось, только службу на 24 июля, обозначенную как «творение Iоана, митрополита Русьскаго, святыма мученикома Бориса и Глеба» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.136.), в которой выражен общерусский характер праздника. («Св?тозарьна и свята и благообразьна мученику Бориса и Глеба вьсепраздьная память, вьсю землю просвещающа...»; «сию бо ради святою вься земля русьская просветися» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.138, 145.).

Служба же на 2 мая, со специально написанными стихирами, сохранилась лишь в служебной минее XV в.: «Въ тъ же день пренесенiе мощемъ святою мученику Бориса и Глеба». В ней четко прослеживается связь с конкретными торжествами по перенесению мощей святых в новую церковь в конкретном месте — Вышгороде: «Радуйся и веселися, Вышеграде, красуися и веселися, святая церкы, въ нюже пренесена быста исцелению святая источника...» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.168.)

Следовательно, сохранившиеся две службы совершенно четко отражают два разных по масштабам праздника: общерусский — 24 июля, и местный — 2 мая (который, впрочем, позднее тоже станет общерусским).

Вариативность службы на 2 мая, отмеченная Н.С. Серегиной (С. 86), может свидетельствовать о том, что две разновременные службы, но посвященные сходному торжеству — перенесению мощей святых в новую церковь, причем оба раза в мае месяце — слились в одну (впрочем, они могли отличаться только тремя стихирами «на хвалитех»). То есть, два праздника стали со временем осознаваться как один. Об этом косвенно говорит встречающаяся в рукописях житий передатировка событий 1072 года 2-м мая вместо 20-го, т.е. сказалось влияние более торжественного праздника 1115 года, который позднее и стал общерусским, а 20-е число мая со временем вытеснилось 2-м мая. Во всяком случае, служебные минеи и месяцесловы XII-XIII вв. и Пролог XIII в. день памяти 20 мая (перенесение мощей) не упоминают. (Архиепископ Сергий (Спасский). Полный месяцеслов Востока. Т. II, ч. 1. — М., 1997. — С. 128. В этом сводном месяцеслове 2 мая указано как общий день памяти о перенесении мощей кн. Бориса и Глеба в 1072 и 1115 гг. 20 мая упоминается в XV и XVII вв. (С. 151).)

Что же касается главной службы — на 24 июля, то, думается, наиболее близок к истине был Д.И. Абрамович, отметивший её постепенное сложение в XI веке: «Церковная служба свв. Борису и Глебу составлена в первой половине XI века, Иоанном I, митрополитом Киевским, принимавшим участие в установлении празднования памяти святых мучеников. (Важно то, что Д.И. Абрамович не связывает её появление непосредственно с торжествами — А.У.)...

В службе митрополита Иоанна, представляющей собой вседневную вечерню и утреню, мы находим: седален, кондак, икос, три стихиры на «Господи воззвах», три стихиры на «стиховне» (две на вечерне и одну на утрене), три стихиры на «Хвалите» и канон (на утрене).

С распространением памяти свв. Бориса и Глеба потребовалась более торжественная церковная служба, и «творение» митрополита Иоанна дополняется новыми песнопениями и молитвословиями. (Как мне кажется, эта работа была проделана уже Иоанном II или под его руководством при подготовке общерусской канонизации святых в 1088 г. — А.У.). Уже в Стихираре XII в., списанном при Новгородском архиепископе Аркадии (1156-63), читается целый ряд таких стихир и тропарей канона, которых совсем нет в первоначальной редакции службы митрополита Иоанна (имеется в виду Иоанна I — А.У.)...

На первых порах, судя по древнейшим спискам службы митрополита Иоанна, день памяти свв. Бориса и Глеба был одним из «малых» праздников («святые со славословиемъ»), потом отнесен был к «средним» праздникам, обозначаемым в богослужебных книгах знаком креста («святые с полиелеемъ») и наконец, к тем «средним», которые имеют знак креста в полукружии» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.ХХ-ХХI.).

Думается, необходимая служба и была составлена в 1088 г. митрополитом Иоанном II (или под его руководством), к официальной канонизации князей-мучеников как общерусских (и общеправославных) святых, промыслительно совпавшей со 100-летним юбилеем крещения Руси. (О том, что на Руси отмечали юбилеи см.: Ужанков А.Н. Из лекций по истории русской литературы XI — первой трети XVIII вв. «Слово о Законе и Благодати» Илариона Киевского — М., 1999. — С. 19-23) Именно к этой дате, надо полагать, приурочивалось и окончание строительства грандиозного каменного пятиглавого храма-мавзолея в честь князей в Вышгороде Всеволодом Ярославичем. Но собор рухнул и новые торжества не состоялись, точнее, состоялись, но уже только 1-2 мая 1115 года.

Поскольку же дань памяти святых 24 июля был главным в борисоглебском цикле, то и стихиры его службы могли использоваться и использовались для составления других служб, в частности, на перенесение мощей 20 и 2 мая, о чем писала Н.С.Серегина (см. выше).

Как уже отмечалось, ко времени официальной канонизации святого (или святых) должно быть написано его (их) житие, которое призвано было дополнить службу им. До нас дошли два жития — «Чтение» Нестора и анонимное «Сказание», и две службы — на 24 июля и 2 мая. Как жития соотносятся со службами?

Ответу на этот вопрос посвящена одна из глав кандидатской диссертации Е.В.Антоновой «Службы свв. Борису и Глебу в книжности Древней Руси» (М., 1997. Далее при ее цитировании страницы указаны прямо в тексте).

Проведя сравнительный анализ службы 2 мая и «Сказания о Борисе и Глебе», Е.В.Антонова пришла к очень важным выводам: оба творения были созданы в паре и, скорее всего, одним автором (С.93-99). Рассмотрим подробнее ее аргументы.

«Как служба, так и «Сказание» уделяют внимание гибели святых, не затрагивая биографических подробностей (внимание к биографии характерно, например, для «Чтения» Нестора) ... Оба произведения позволяют себе описывать настроение святых в предчувствии гибели — их печаль и слезы ... Следующий пример из текста «Сказания» особенно важен: «плакашеся съкрушенънъмь сьрдьцьмь, а душею радостьною жалостьно гласъ испущааше: «сльзъ моихъ на презьри, Владыко, ...тако да с Твоими рабы прииму часть и жребии съ вьсеми святыми Твоими».

Описание представленное светильном «Горькими слезами» практически тождественно: «Борис горькими слезами умывая лице свое // и плачем жалостным плакашеся // Иисусу Христу глаголя, // слезъ моих не презри, Владыко, // но тем мя причти, // иже Тебе ради пострадаша, Господи» (С.93-94).

«Двойственность настроения святого — «плакашеся сьрдьцьмь, а душею радостьною» («Сказание») также передается и в песнопениях службы 2 мая: «копиемь прободаемь веселяшеся» («Христове уведевше»).

В службе 2 мая, равно как и в «Сказании», находит отражение просьба святого Глеба о милости, даровании жизни: «Не пожьнете мене отъ жития не съзрела, не пожьнете класа не уже съзьревъша, нъ млеко безълобия носяща, не порежете лозы, не до коньца възрастъша, а плодъ имуща». В составе службы этот, фольклорный по своим истокам, плач произносится от лица обоих братьев: «брате Святополче не погуби наю, еще бо вельми млади есмы, не порежи лозы неплодныя, не сожни класы несозрелыя, не пролеи крови наповинныя, не сотвори плача матери нашеа ...» («Зря корабля») (С.94).

«Известно, что песнопения службы широко употребляют по отношению к святым обращение «брата прекрасная». Этот характерный признак использовался при определении принадлежности текстов к первоначальному составу службы 2 мая. Исследование текста «Сказания» показывает, что его автор неоднократно упоминает физическую красоту какого-либо из описываемых персонажей: «красоты деля лица ея», «ни понесохъ красоты мужьства тела твоего», «помышляаше о красоте и доброте телесе своего», «идеже красота тела твоего увядает» (С.94).

«Как «Сказание», так и служба уделяют внимание описанию военного заступничества святых по отношению к Русской земле и русским князьям, причем военные победы и победы в невидимой брани, над бесовскими силами, упоминаются в одном ряду: «ваю пособиемь и защищением князи наши пртиву въстающая дьржавьно побеждають и ваю помощию хваляться, вы бо темъ и намъ оружие ... меча обоюдуостра, има же дьрзость поганьскую низлагаемъ и дияволя шатания въ земли попираемъ» («Сказание»); «вражии ищезають полку, и поганьская телеса постилана бывають под нозе князь наших» (песнь 7, тропарь 1), «вы бо съкрушаета бесовьскыя козни и поганьскыя полкы ..., вернии князи наши державно побежаютъ», «и бесъ множьство исчезають, прогоними бывають неверныхъ полци пособием ваю» (группа стихир «Радуйся»).

В обоих поизведениях вспоминается житие св. Димитрия Солунского: «... въторый Селунь явися в Русьске земли, имый в себе врачьство безмьздное» («Сказание») — «Въторыи Селунь, радуется в стране Русьстеи Вышеград славныи, имея в собе благодать...» (песнь 5, тропарь 3) (С.96).

Е.В.Антонова не ограничилась анализом совпадений главных мотивов и образов службы на 2 мая и «Сказания», она приводит и целый ряд внутритекстовых параллелей:

1) «яко не въсхоте противитися любъве ради Христовы, а коликы вои дьржа в руку своею», «а имый въ руку вься воя отьца моего и вься любимыя отьцемь» («Сказание») <=> «яко отьчею любъвию даръ въсприимъша, а коликы воя земля русьскыя въ руку дьржаща, не противящася брату» (стихира «Придете вси вернии», группа d 2).

2) «и без милости прободено бысть чьстьное ... тело святааго ... насунуша копии», «како без милости прочее съмрьти предася» («Сказание») <=> «копии насунуша немилостивници» («Премудростию Господнею»), «копии насунуша» («Аще и убиена»).

3) «Убиену же Глебови и повьржену на пусте месте межю дъвема колодама» («Сказание») <=> «бысть и межю дъвема колодами съкровенъ» («Придете новокрещении»).

«Здесь, — замечает Е.В.Антонова, — отличие тропаря от текста «Сказания», при точном повторе синтаксической конструкции, совершенно незначительно. Так как служба писалась на перенесение мощей святых, она более конкретна» (С.97).

Далее исследовательница приводит примеры общего использования цитат.

1).»И служба, и «Сказание» одинаково обыгрывают название города, в котором покоятся святые. Вышгород — город высший, главенствующий, превосходящий прочие города, и Вышгород — стоящий на возвышенном месте. Для актуализации второго значения и в том, и в другом случае используется цитата Евангелия (Мф. 5; 14-15): «Вы есте свет мира: не может град укрытися верху горы стоя. Ниже вжигают светильника, и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине»:

2). И то, и другое произведение включает в свой состав фрагмент Евангелия от Иоанна (14;12): «Аминь, аминь, глаголю вам: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и болша сих сотворит»:

3). Глеб обращается к Богу с такими словами: «Вемь Тя, рекъша к своим апостолом, яко «за имя мое, мене ради възложат на вы рукы, и предани будете родъмь и другы, и брат брата предаст на смерть, и умьртвять вы имене моего ради», и пакы: «въ тьрпении вашемь сътяжите душа ваша» (Мф.10; 21-22). В четвертой песне канона 2-й тропарь имеет следующий вид: «Христовы уведевше заповеди божественныа и Тому въследующа, «въстанеть бо, — рече, — брат на брата», сего ради приаста нужную смерть, яко агньца закалаема».

4). Борису и Глебу адресуются слова Христа, посылающего апостолов на проповедь — «туне приясте, туне дадите» (Мф. 10; 15). «От всех бо стран ту приходяще туне почьрплють ицеление, яко же и в святыих евангелиих Господь рече святым апостолом, яко туне приясте, туне и дадите» («Сказание») <=> «туне прияста, туне же и дадита болящиимъ иц?ление» («Брата пр?красная») (С.97-98).

Пришлось умышленно злоупотребить цитированием исследования Е.В.Антоновой, чтобы представить обоснованность ее вывода: «Многочисленные внутритекстовые параллели и совпадения, а также общий, тождественный, образно-эмоциональный колорит двух литературных памятников склоняют нас к предположению о наличии одного автора, перу которого принадлежит «Сказание» о свв. Борисе и Глебе и служба им на 2 мая» (С.98-99).

Одно существенное наблюдение сделала Е.В.Антонова и в отношении связи службы на 24 июля и «Чтения» Нестора: «Служба 24 июля и «Чтение» одинаково проявляют внимание к событиям жизни святых и их прижизненному благочестию, а также одинаково ограничены в употреблении имени «Святополк». Это имя только один раз встречается в текстах песнопений службы 24 июля, и всего лишь трижды обнаружено нами в тексте «Чтения», причем, в начале повествования, где упоминание имени было неизбежно. Далее на всем протяжении «Чтения» автор, говоря о Святополке, использует указательные местоимения, а также определения типа: «яко братъ ему старейший», «оканьный». Учитывая летописную характеристику («муж хытр книгам и ученью, ... речист же книгами святыми утешая печальныя, и сякого не бысть преже на Руси»), автором службы 24 июля следует считать митрополита Иоанна II (1077 — 1088 гг.)» (С.101).

Вполне логично предположение исследовательницы, что при жизни Святополка Изяславича (не следует упускать из виду, что во времена святительской деятельности митрополита Иоанна II — Е.В.Антонова ошибочно ограничивает ее 1088 г., на самом деле 14 августа 1089 г. он освящал церковь Успения Киево-Печерского монастыря — и княжения в Киеве Всеволода Ярославича (1078-1093), Святополк Изяславич, как старший из внуков Ярослава, был первым претендентом на Киевский престол, который он и занял сразу после Всеволода Ярославича), в «официальном окружении употреблять имя «Святополк» в негативном контексте было нежелательно. По этой причине Иоанн лишь однажды упоминает имя Святополка в составе службы, Нестор в «Чтении» употребляет его трижды, в силу явной необходимости» (С.101).

Поскольку «Сказание» и служба на перенесение мощей свв. Бориса и Глеба 2 мая 1115 г. были написаны после смерти Святополка Изяславича (умершего в 1113 г.), то они свободно употребляют имя «Святополк». Более того, перенесение яуда с заключенными в темницу со времени Ярослава Мудрого («Чтение») ко времени Святослава Изяславича («Сказание»), «позволила автору «Сказания» подчеркнуть свое неодобрение государственной деятельности этого князя « (С.101-102), и даже осудить его не от своего лица, но устами первых русских святых Бориса и Глеба, что гораздо весомее: «По что сице твориши, а не исправляя, томиши и мучиши? Нъ още ся сего не покаеши, ни останеши, сице творя, то весто ти буди, яко съблюдаяся пребывай, еда не избудеши» (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.62.).

В тексте «Сказания» исследовательницей выявляются и еще ряд других «косвенных характеристик» (С.103) этого князя, которые в совокупности создают «неприглядный образ князя Святополка — вспыльчивого раздражительного человека, готового верить клевете и жестоко наказывать за несуществующую вину», к тому же еще и завистливого: он не позволил Олегу Святославичу, не смотря на его многочисленные просьбы и «зазьря труду его», перенести мощи святых в новую церковь, «зане не самъ бяше ее съзьдалъ» (С.103).

Вообще, мне кажется, что в этом неуважительном отношении киевского князя Святополка Изяславича к культу свв. Бориса и Глеба (Из сыновей и внуков Ярослава Мудрого только он один, будучи великим князем Киевским, ничего не сделал для прославления свв. Бориса и Глеба. Его отец Изяслав был инициатором строительства новой церкви в Вышгороде и перенесении мощей в 1072 г., его дядя Святослав уже в 1073 г. приступил к строительству нового, уже каменного храма-мавзолея. После его смерти строительство продолжил другой дядя — Всеволод. После смерти Всеволода рухнувшую церковь отстраивает сын Святослава — Олег. Другой двоюродный брат — Владимир Мономах украшает саркофаги святых еще в 1102 г., а в 1115 г. выступает вместе с Олегом инициатором нового перенесения мощей святых.) кроется и неуважение автора «Сказания» к самому Святополку Изяславичу (не исключается, конечно же, и негативные качества его характера). А это еще один признак, датирующий «Сказание» временем после 1115 г. Святополк Изяславич оказывается, по мнению Е.В.Антоновой, «той ключевой фигурой, отношение к которой определяет основные расхождения текстов «Чтения» и дошедшего до нас «Сказания»« (С.103).

В результате своего исследования Е.В.Антонова приходит и к важному текстологическому выводу: «Поскольку мы полагаем, что житие свв. Бориса и Глеба по дошедшему до нас тексту «Сказания», не могло появиться раньше 1113 г., и, следовательно, было написано, равно как и служба 2 мая, именно в связи с событиями 1115 г., «Сказание о чудесах», оканчивающееся изложением событий 1115 г., должно восприниматься как принадлежавшее первоначальному составу дошедшего до нас памятника» (С.101). Время его возникновения относится уже к правлению в Киеве Владимира Мономаха — «князя, — как заметила исследовательница, — любимого автором «Сказания» немногим менее святых братьев» (С.104).

Я бы добавил, что и любовь князя к святым сродникам постоянно подчеркивается «Сказанием»: «Володимиръ же, иже и Мономахъ нареченный, сынъ Всеволожь... убо любъвь многу имеяаше ко святыима, и много приношение творяаше има». «Сице и многыими словесы похвалиша благородьство же, въкупь и великоумие, и любъвь, еже къ святыима, кротость же и съмерение, и тьщание къ Богу и къ святымъ цьрьквамъ, яже творяше благоверный князь Володимиръ, паче же и къ сима убо святыима» и др. (Абрамович Д.И. Жития святых... — С.63.) Благоверие кн. Владимира, его почитание свв. Бориса и Глеба выступают явной антитезой поступков его предшественника по Киевскому княжению — Святополка Изяславича и вызывает заслуженную симпатию автора «Сказания».

«Под покровительством князя, — по мнению Е.В.Антоновой, — и ... возникло новое житие (т.е. «Сказание о Борисе и Глебе»), совмещающее похвалу Владимиру Мономаху и его святым предкам с обличением наиболее преступных нарушителей мира в Русской земле» (С.104) (Не занимаясь вопросом авторства специально, Е.В.Антонова, между тем, заметила: «Гипотезы на счет возможного авторства «Сказания» оказались к настоящему времени отвергнутыми, но в связи с разысканием возможного автора службы 2 мая довольно настойчиво упоминается имя Григория творца канонов, одного из монахов Киево-Печерского монастыря. Такого мнения, в частности, придерживались преосвященный Макарий и Н.Никольский» (С.106).).

Сказанное выше, дает право полагать, что «Чтение о Борисе и Глебе» и служба им на 24 июля были составлены до 1088 г., а «Съказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба», а, стало быть, и служба на 2 мая 1115 г., были написаны в Выдубицком монастыре между 1115-1117 годами по поручению княжившего в Киеве Владимира Всеволодовича Мономаха (кстати сказать, сына основателя монастыря и покровителя этой обители!) если не самим игуменом монастыря Сильвестром, то, уже несомненно, под его непосредственным руководством (Воронин Н.Н. «Анонимное» Сказание .... — С.46.).