«Подлинный смысл жизни — в служении другим»

Нынешняя социальная система государства — это монополия, в которой госорганы сами себе выделяют деньги, сами их тратят и сами себя контролируют. Именно поэтому она по определению не может быть эффективна и не ориентирована на человека, считает председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению РПЦ епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов).

— Как вы сами пришли к социальному служению?

— Давным-давно, когда я был еще неверующим человеком, меня посетила мысль, что смысл жизни можно найти в служении другим. До этого я искал смысл жизни в искусстве: в театре, в литературе, в кино.

Но только когда пошел работать санитаром в больницу, почувствовал, что подлинный смысл жизни — в служении другим.

Позже я крестился и стал священником. Когда мне было 40 лет, у меня умерла жена и меня назначили настоятелем в больничном храме. Там я стал помогать сестрам милосердия, при храме возникло училище сестер милосердия. И вот так постепенно я приобщился к этому делу.

— Сейчас вы возглавляете Синодальный отдел по социальному служению. Каковы основные направления работы отдела?

— Мы стараемся помогать всем, кто в этом нуждается. Например, многодетным семьям. В нынешних условиях многодетные родители совершают очень трудный подвиг. Многие современные семьи не решаются исполнять то, что заповедано Богом, находя разные причины и объяснения для того, чтобы не рожать детей. Поэтому многодетные родители сегодня вынуждены быть своего рода белыми воронами. Помощь этим людям для нас в приоритете. В епархиях появляется все больше инициатив и проектов, которые нацелены на поддержку многодетных семей: центры гуманитарной вещевой помощи, детские сады и ясли, летние лагеря, службы добровольцев, без которых родителям порой бывает очень сложно справиться.

Конечно, в помощи нуждаются дети-инвалиды, дети из неполных семей, дети, которые лишились родителей. Им мы тоже помогаем. Сейчас на территории России действует 90 церковных детских приютов. Часто они возникали стихийно –

священники, настоятели монастырей не могли мириться с тем, что в интернатах без родительской заботы, без воспитания остаются дети. Строился приют, часто совсем небольшой по размеру, священникам передавались на воспитание дети. И сегодня мы видим, что в этих приютах в семейной обстановке вырастают замечательные люди!

Выпускники церковных приютов получают среднее и высшее образование и гораздо лучше устраиваются, чем выпускники государственных детских домов.

Мы помогаем престарелым людям. Они пережили очень тяжелый XX век, страшную войну, попрание человеческих свобод и прочие ужасы советской жизни. Сейчас они получают мизерную пенсию, у них во многих регионах нет денег даже на дрова.

Всего в России действует более 40 богаделен — мест, где одинокие тяжелобольные старики живут в условиях, близких к домашним. Их опекают сестры милосердия и врачи. В Москве тоже есть такие учреждения. В следующем году православная служба помощи «Милосердие» откроет в Москве новую богадельню, рассчитанную на 18 мест.

С технической точки зрения новая богадельня в Москве не будет уступать государственным приютам: помещение оборудуют лифтами, специальными ванными комнатами, широкими дверными проемами, пандусами. Но для пожилого человека не менее важны забота, внимание, человеческое тепло и искреннее участие в его проблемах. Часто всего этого не хватает в государственных учреждениях.

Кроме того, мы, конечно же, помогаем инвалидам, бездомным, людям, у которых есть склонность к алкоголизму и наркомании. Мы стараемся не только накормить бездомного, но и дать ему реальную возможность вернуться в общество. Когда в Москве только появился наш автобус «Милосердие», перед ним стояла одна простая цель – спасти зимой как можно больше людей от смерти из-за переохлаждения. Через несколько лет московские власти создали свой подобный проект, и благодаря этому сейчас, слава Богу, смертность среди бездомных уменьшается. И мы больше думаем над тем, как реабилитировать таких людей.

В епархиях появляются приюты для бездомных (сейчас их более 60. – ред.), которые стараются оказать комплексную помощь – восстановить документы, привить навыки самостоятельной жизни, трудоустроить человека.

Правда, в Москве до сих пор такого центра у Церкви нет, хотя мы давно просим московские власти выделить для его создания участок земли. Мы бы хотели, чтобы в нем бездомные были не просто постояльцами, а смогли начать сами решать свои вопросы, жить как в своем доме, а не как в казенном учреждении. Мы уже приобрели мобильную душевую для бездомных, которую можно поставить рядом с приютом. Но самого приюта по-прежнему нет.

Серьезным злом для нашего общества является наркомания. Церковь не отгораживается от наркозависимых людей, а стремится им помочь. С каждым годом появляется все больше церковных реабилитационных центров для наркоманов. В Москве при нашем отделе действует Координационный центр по противодействию наркомании. По его подсчетам, сейчас в стране 62 церковных реабилитационных центра, которые способны одновременно принять около 1000 человек. Наши специалисты выезжают за рубеж для ознакомления с современными методиками работы, совсем недавно была разработана церковная методика реабилитации наркоманов.

— Как вы решаете, кому именно нужна помощь? Это какие-то директивы сверху?

— Большинство церковных социальных проектов появляется не в результате директив, а в ответ на просьбы о помощи.

К тому же вы немножко неправильно представляете нашу работу. Социальная работа, конечно, поддерживается патриархом, на Высшем церковном совете, Священном синоде, Архиерейском соборе принимаются различные документы. Но это служение естественно для Церкви. Основная наша задача — не выдумывать что-то новое, а поддерживать и более эффективно использовать и развивать то, что у нас уже есть. А главное, что у нас есть, – это любовь. Служение другим — это не работа, а служение любви.

Наш отдел – это не просто какое-то министерство, которое за чем-то следит. Каждая епархия тут самостоятельна в своей работе, каждый архиерей сам решает, чем занимается его епархия, на каждом приходе у настоятеля храма есть определенная степень свободы, и он тоже сам выбирает, чем ему заниматься.

Мы не можем спустить какую-то директиву и сказать, что, например, сегодня мы идем в детдома, а завтра помогаем престарелым.

Вместе с тем, конечно, мы стараемся координировать социальную работу в методическом, организационном плане, рассказывать об успешном опыте, консультировать, помогать епархиям. Во многих приходах сейчас появились социальные работники, мы занимаемся их обучением. Приезжаем в разные федеральные округа, проводим конференции, уже несколько лет ведем на нашем сайте дистанционное обучение – в формате веб-семинаров. В этих веб-семинарах участвуют сотни людей из епархий разных регионов нашей страны и даже из-за рубежа. Тех соцработников, которые прошли этот курс, мы приглашаем в Москву на стажировку.

— Все ваши проекты только для верующих?

— Вовсе нет. Например, один из добровольцев службы «Милосердие», который занимается ремонтом на дому для наших подопечных, является некрещеным. Но он очень светлый, хороший человек. Если у человека есть искреннее желание помогать другим, делать добро — он уже на пути к Богу – источнику добра. В нашу службу добровольцев «Милосердие» иногда приходят представители других религий. Были случаи, когда в добровольцы записывались мусульмане, протестанты, католики.

— Ведение такого количества социальных проектов требует серьезного финансирования. Откуда идут средства на эти проекты Церкви?

— Частично наши расходы покрывают гранты и субсидии, но большая часть средств – это частные пожертвования. Например, в православной службе помощи «Милосердие» более 70 процентов всех поступлений составляют частные пожертвования. Есть люди, которые нам помогают очень давно, например дирижер Владимир Федосеев. Он устраивает благотворительные концерты Большого симфонического оркестра в пользу нашей службы «Милосердие» и вот уже больше 20 лет помогает нам из своих личных средств.

Нас поддерживают «друзья милосердия» — те люди, которые регулярными небольшими перечислениями позволяют выживать нашим проектам. Мы открыты, и можно проверить все, что мы делаем: финансовые отчеты каждый месяц публикуются в общем доступе на сайте «Милосердие.ru». К сожалению, в этом году пожертвования от «друзей милосердия» сократились. Чтобы наши проекты продолжали свою работу, нужна постоянная поддержка гражданского общества.

— У государства также есть структуры социальной помощи. Как вы оцениваете их эффективность?

— Социальная система государства – это монополия, в которой государственные органы сами себе выделяют деньги на свою работу, сами их тратят и сами себя контролируют. Понятно, что эта система несовершенная, она не ориентирована на человека.

Простой пример. Есть такое понятие, как социальная услуга. В развитых странах средства на оплату услуг идут за человеком. Что это значит? Вместо того чтобы сидеть в очереди и слышать хамство от единственного специалиста в единственном государственном учреждении, человек сам может выбрать, какое учреждение ему будет оказывать помощь, и по факту этого выбора государство должно будет перечислить деньги той организации, которую выбрал человек. Появляется конкуренция, улучшается качество услуг. У нас же до сих пор сохраняется система советского образца.

Вот еще пример.

На ребенка-инвалида в государственном интернате в Москве выделяется больше 100 тыс. рублей в месяц. При этом, если этот ребенок живет в семье, на него выделяется средств в несколько раз меньше. Получается, сама система подталкивает людей отдавать детей в интернаты и препятствует усыновлению.

До революции милосердие было частным делом и в нем участвовали многие люди. Когда к власти пришли безбожники, которые хотели построить новый мир и отрицали все традиции, они создали ту систему, которая жива до сих пор, хотя у нас уже нет советских учреждений. В советское время государство монополизировало социальную деятельность и заниматься делами милосердия Церкви было запрещено. Если бы мы в советское время открыли приют, нас бы посадили в тюрьму. Государство хвалилось своей социальной работой и при этом прятало всех нуждающихся в помощи людей в закрытые учреждения, куда не было доступа. Для этих людей было особое гетто. Там была еда и крыша над головой, какой-то уход, но при этом жизнь тех, кто там находился, сильно отличалась от нормальной жизни. Эти люди не были включены в жизнь общества.

А ведь во всем мире инвалиды интегрированы в общество, они ездят на общественном транспорте, ходят в магазины, их стараются поддержать в обществе. А у нас старики, инвалиды, дети-сироты от общества оторваны. Сейчас тысячи, десятки тысяч людей скрыты от наших глаз в закрытых психоневрологических интернатах, детских домах для детей-инвалидов, домах престарелых, где они никому не нужны.

Постепенно государство начинает понимать, что в таких учреждениях нужны добровольцы. Принимаются внутренние документы, инструкции, которые обязывают руководство учреждений отчитываться о том, как они привлекают добровольцев. Но одними документами делу не поможешь. Нужно, чтобы в решении проблемы принимали участие реальные живые люди – добровольцы, гражданские активисты. Если их не будет, слова об открытости, заботе, уходе, общении с людьми в этих госучреждениях так и останутся словами.

В государственной системе не развита система реабилитации людей на всех уровнях – ни наркоманов, ни бездомных, ни детей-инвалидов. В России не учат этому, и в штатном расписании не предусмотрено необходимое количество людей для реабилитации.

— На социальные проекты РПЦ государство выделяет деньги?

— Да, но сейчас это скорее исключение из правил. Возьмем, например, православную службу помощи «Милосердие», которая работает в Москве. Из бюджета города целиком финансируется программа реабилитации московских детей с ДЦП в нашем медцентре, почти на 50% покрывается стоимость обучения детей в школе, детские дома же получают не больше 10% расходов — в основном средства выделяются только на питание и одежду. Также некоторые наши проекты получают разовое финансирование в виде грантов.

Но гранты хороши только для того, чтобы начать проект. Потом должны быть другие механизмы финансирования действующих эффективных социальных служб. У нас ведь не фонд, который собирает средства и просто перенаправляет их нуждающимся. Этим мы тоже занимаемся, но большинство наших проектов в Москве представляют собой законченную инфраструктуру по оказанию помощи самым разным категориям людей. В штате службы «Милосердие» — врачи, учителя, психологи, воспитатели, которые работают в детских домах, приюте для беременных, богадельне, школе. Мы должны платить им зарплату, человек ведь не может работать бесплатно – ему надо одеваться, что-то есть.

— Есть ли среди церковных социальных проектов уникальные?

— Да, конечно. В Петербурге именно Церковь была инициатором создания первого в России детского хосписа, и сейчас директором этого учреждения является священник. Уникальный проект – питерский центр реабилитации несовершеннолетних подростков святителя Василия Великого.

Туда попадают условно осужденные подростки, которых профессиональные специалисты возвращают к нормальной жизни – знакомят с культурой, искусством, ходят вместе с ними в походы, занимаются паркуром, скалолазанием и другими современными видами спорта.

Я уже говорил про автобус «Милосердие», который зимой по ночам спасает от замерзания бездомных в Москве. Этот проект во многом стал образцом для создания подобной государственной мобильной службы. Наша Свято-Спиридоньевская богадельня в Москве сильно отличается от государственных приютов для стариков. У нас это две обычных квартиры, где у каждого есть свои вещи, а не просто больничная палата, где человек должен доживать остаток своих дней безрадостно и в одиночестве.

В московской службе помощи «Милосердие» есть и другие уникальные проекты. У нас действует группа дневного пребывания для детей с тяжелыми нарушениями опорно-двигательного аппарата. Фактически это детский сад, куда мама может привести своего ребенка для реабилитации и общения с другими детьми. Сейчас своей очереди в группу ждут больше 100 семей.

Ни в одном медицинском учреждении не занимаются комплексной помощью больным боковым амиотрофическим склерозом (БАС) — это тяжелое редкое заболевание, при котором постепенно перестают работать все мышцы и люди умирают от удушья. Сейчас таких больных только в Москве около 700 человек. Облегчить страдания этих людей можно с помощью аппаратов искусственного дыхания, но они стоят очень дорого, и далеко не все могут себе их позволить приобрести. Поэтому в службе «Милосердие» мы открыли специальную программу «Дыхание» и собираем средства на покупку аппаратов. Наши врачи, соцработники, психологи оказывают всестороннюю поддержку пациентам и их семьям.