Папины штаны

Фото Владимира Легойды — Владимир Ештокин.

Мне кажется, одна из главных черт мужского характера — ответственность. За любимую женщину, за детей, за свой дом… За всех тех, кто на него полагается и надеется. Хотя и он сам точно так же полагается на семью, без которой ему было бы очень тяжело, на близких. Но все же именно чувство ответственности, на мой взгляд, очень точно характеризует мужчину. А ответственность эта, в свою очередь, наиболее полно выражена в отцовстве.

Почему Библия, объясняя отношения человека с Богом, выбирает эту модель — Отца и детей? Это ведь не эпизодическое упоминание, а сквозная тема в Евангелии. Христос, говоря о Боге, называет Его Отец ваш небесный. И главный Евангельский смысл — любовь — передается как любовь Отца.

По-видимому, в земном опыте человека нет ничего ближе, чем вот это чувство отцовства, которое должно быть понятно каждому. Вместе с тем, если не ошибаюсь, уже митрополит Сурожский Антоний говорил, что ХХ век породил совершенно иные представления и ассоциации со словом «отец». Негативный образ отца, или вообще безотцовщина, порожденная чудовищными войнами, — и вот эти привычные евангельские образы уже не воспринимаются или воспринимаются иначе. Говоришь, что Бог любит нас, как отец, а дети знают отца, который их не любит, либо вообще его не знают. Не берусь сейчас спорить с этой точкой зрения, тем более что в ней много правды. Но я все-таки думаю, что отношения отца и ребенка есть отношения глубинные, укорененные в самой человеческой природе. Когда ребенок, быть может, даже и не зная отца, не видя его, все равно по нему тоскует и очень хотел бы, чтоб отец у него был. Дети, растущие без отца, никогда не воспринимают такое положение как само собой разумеющееся. Хотя бы потому, что рядом, у других детей отцы есть. Поэтому, как мне кажется, отношения Бога и человека — это некий архетип отношений отца и детей. Который может быть утрачен человечеством, но может быть и восстановлен через обращение к этому Евангельскому первообразу.

Фото Виталия Каплана.

Чем характеризуется отеческая любовь, в чем ее отличие от любви материнской? На мой взгляд, это прежде всего любовь, которая предполагает определенную свободу. Любовь, знающая, что ребенок, пользуясь этой свободой, набьет себе много шишек. Но тем не менее понимающая, что без этого опыта ребенок не сможет войти в самостоятельную жизнь. Такая любовь требует очень большой ответственности: определить грань допустимого в предоставленной свободе, понять, где начинается уже не полезный, а губительный опыт. Боюсь навлечь на себя гнев прекрасной половины человечества, но рискну предположить, что материнская любовь иная: все материнское существо устремлено прежде всего на защиту своего ребенка от опасности. Любить, научая, предоставляя свободу, — очень непростое и ответственное дело. Дело отца. Именно так любит человека Бог. Быть может, поэтому и представлен Он в Евангелии в образе Отца.

Есть старый анекдот. Мама кричит: «Додик, быстрее домой!» — «Что мама, я уже проголодался?» — «Нет, сыночка, ты вспотел». Здесь, пускай очень утрированно, но все же довольно точно подмечена главная черта материнской любви — стремление укрыть свое дитя от всех-всех-всех невзгод и опасностей на свете. Логика отцовской любви, повторяю, иная: защитить от невзгод, которые ребенок еще не способен преодолеть самостоятельно, и научить борьбе с теми, которые ему уже по силам. Не случайно ведь существует такое выражение — «спрятаться за мамину юбку», но нет выражения «спрятаться за папины штаны». Потому что понятно, что папа — человек, который, с одной стороны, тебя защищает и охраняет, но, с другой стороны, ты за ним и не прячешься, он лишь помогает тебе стать самим собой в этой непростой жизни.

Тут есть и еще один очень важный момент, о котором мне бы хотелось сказать особо. Отцовство дисциплинирует мужчину, оно ставит его перед необходимостью стать лучше даже там, где он был бы не прочь расслабиться и побыть, как говорится, «самим собой». Мы ведь привыкли быть хорошими и правильными на людях, когда нас видят другие. А дома несколько иная ситуация, здесь вроде бы все свои. И вот, когда появляются дети, вдруг понимаешь, что дома ты должен быть куда лучше, чем на людях. Я помню, один мой товарищ, у которого четверо сыновей росли, рассказывал: «Я все переживал, как сделать так, чтобы они не пили. И понял, что у меня для этого есть только один доступный способ — перестать пить самому. Совсем. Иначе никакие слова и увещевания не помогут». И здесь опять же мы возвращаемся к вопросу об ответственности. Рядом с детьми вдруг начинаешь понимать, что ты в ответе за каждый поступок, каждое сказанное слово, вообще — за все, что ты делаешь у них на глазах. Потому что в тебе они видят образец поведения. И это во многом будет определять всю их дальнейшую жизнь.

И еще, знаменитая фраза: неизвестно, кто кого воспитывает — родители детей, или дети родителей, — далеко не так проста, как может показаться. И юмора здесь, на мой взгляд, даже меньше, чем мудрости, проверенной веками. Когда с рождением детей я стал читать книжки по детской психологии, эффект оказался совершенно неожиданным. Я думал, что эти книги будут мне объяснять поведение моих детей, а вместо этого увидел, как они мне объясняют… мое поведение. То есть в принципе мне очень важно, конечно, понимать поведение моих детей. Но это вряд ли возможно в полной мере, какие книжки ни читай. Зато про себя в таком «детском» чтении начинаешь понимать очень многое: и тут, оказывается, ты не так сделал, и там не эдак… И получается, что параллельно с воспитанием детей идет процесс воспитания самого тебя.

И напоследок. Отца нередко представляют таким грозным дядькой с насупленными бровями и с ремнем в руке. То есть мать — любящее начало, отец — карающее. Но в Евангелии по отношению к Богу употреблено слово «Авва», которое на русский язык можно перевести как «папа», или даже еще более ласково — «папочка». И для того чтобы стать для своих детей таким вот настоящим аввой, мужчине нужно очень много потрудиться над изменением себя к лучшему.