Критика чистой радости (не по Канту). Часть 2

От социалистического реализма к глобалистическому

Причем сказано это было в момент радостного ликования, после того как Спасителя, въехавшего в Иерусалим, толпа встретила криками «Осанна!» И вот – не побоялся испортить людям настроение, не побоялся, что Его упрекнут – не знаем, как это звучало по-древнееврейски – в «пессимизме» и «алармизме».

Да и грозные слова из Евангелия от Матфея рисуют нам картину, далекую от радостного семейного консенсуса. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мной, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10, 34–39).

Так что, может, завет апостола Павла «всегда радуйтесь» (1 Фес. 5, 16) – это о какой-то другой радости? Не о той, когда чуждые по духу родственники сообща смакуют вкусный обед?

«Если любить ближнего для себя, надо желать исполнения хотений своей плотской воли, – писала известная подвижница второй половины XIX века игумения Арсения. – Если любить его ради него самого, надо исполнять его волю, его желания. А если любить ближнего ради Господа, то надо стремиться и в отношении его исполнять волю Божию и ходить непорочно в оправданиях Его. Будем любить ближнего ради Господа» (Игумения Арсения. М., 2004. С. 326).

Фактически, нынешние идеологи не омрачаемой конфликтами радости призывают ко второму виду любви (любить ближнего ради него самого). Но преподносится это как истинное христианство. А третий вариант (любить ближнего ради Господа) выдают за первый – «любить для себя» – и называют ханжеством, неофитством и эгоизмом. Дескать, с какой стати вы портите родственникам настроение? Почему они должны плясать под вашу дудку? У них свой путь, свой выбор (иногда еще говорят «свои отношения с Богом»). А вы ведете себя эгоистично.

Хотя из эгоистических соображений воцерковившейся женщине куда проще не ссориться с невоцерковленными родственниками, не трепать себе нервы. А если просить для себя, то чего-то совсем другого. У мужа, к примеру, новую шубку или, на худой конец, кофе в постель.

Проявлением эгоизма была бы как раз безмятежность в то время, когда самые близкие тебе люди упорствуют в погибельных страстях. Вряд ли даже самый либеральный врач призвал бы мать к радостному потаканию сыну, который, заболев панкреатитом, не хочет соблюдать диету и пить лекарства, а требует любимых чипсов, жареной картошки и копченой колбасы. Так уместно относиться к старой больной собаке. Все равно ей помирать пора. Пусть напоследок полакомится, чем хочет. Даже если это для нее отрава. Но когда речь идет о духовной погибели, почему-то раздаются призывы к миру любой ценой и «терапии радостью». А ведь душа, в отличие от тела, бессмертна, и ее погибель будет длиться вечно.

Твой ребенок, твой муж или твой отец сделали свой «свободный выбор». Они, вопреки Моисею, предложившему жизнь (Втор. 30, 15), выбрали духовную смерть. А ты не смей их отговаривать и только радуйся, что сама обрела Бога! Глядишь – и они захотят приобщиться. Ну, а если нет, – на все воля Божия. Кто ты такая, чтобы вмешиваться в Божественный Промысл? Молчи, не суйся. Поменьше обращай внимание на то, кто что делает, кто что ест. Занимайся лучше собой.

Получается, надо подражать Каину? Нет, не во всем, конечно. Но ведь первый в мире человекоубийца был и первым поборником «свободного выбора». «Разве я сторож брату моему?» – ответил он Господу на вопрос: «Где брат твой Авель?». Это, мол, его личное дело, его право. Я в его жизнь не суюсь.

Ну, положим, Каин изображал равнодушие к судьбе брата, чтобы отвести от себя подозрения. В этом была пускай недальновидная (ведь Бог всеведущ), но логика. Только нам-то зачем эту логику перенимать? Неужели не ясно, что в условиях, когда мировое зло вышло на авансцену и навязывает человечеству свои правила, позиция «молчи, не суйся» все больше загоняет христиан в угол? Тем, кто в этом сомневается, полезно посмотреть на более «авангардную» Европу. Наверное, есть особый Промысл Божий в том, что Европа уже являет нам некоторые итоги такого радостного невмешательства.

Началось с запрещения исполнять в государственных школах рождественские гимны и песни – это же оскорбляет чувства нехристиан! Очень скоро запрет коснулся и молчаливого напоминания о Христе: послышались требования убрать христианскую символику даже, несмотря на коммерческий интерес, с витрин, где обычно чуть ли не за полтора месяца ставился рождественский вертеп и зажигалась вифлеемская звезда. А теперь и само Рождество собираются переименовать в Праздник Подарков Санта-Клауса. Сторонники «радости-во-что-бы-то-ни-стало», наверное, и тут порекомендуют не омрачаться, не ломать копья, а вспомнить, что это, в конце концов, пустые формальности. Главное – нравственное самосовершенствование. Но вот какую интересную подробность сообщает нам большой знаток истории масонства Б. Башилов (литературный псевдоним М. А. Поморцева, знаменитого исторического писателя и политического публициста русской эмиграции): «Члены лож, входивших в систему английского (иоанновского) масонства, притягивали к себе людей, склонных к мечтательству. Лозунг английского масонства – “Сейте семена царского света”. Масоны английской системы верили и проповедовали сами, что стоит каждому заняться совершенствованием своей личности, как на земле возникнет земной рай» (Б. Башилов. История масонства. М., 2004. С. 347). Вот, оказывается, где истоки толстовства, его, как нас учили в школе, оригинальной теории непротивления злу насилием. Теории, которая, собственно говоря, лежит в основе радостной толерантности, усиленно насаждаемой сегодня в православной среде.

Когда осмысливаешь это, становится особенно ясно, какое лукавство проявляют одни и недопонимание – другие, цитируя именно в «непротивленческом» контексте поучение преподобного Серафима Саровского «стяжи мир, и тысячи вокруг тебя спасутся». Подразумевается, что надо спасаться самому, тогда и другим будет лучше.

Да, конечно, христианин должен прежде всего видеть свои грехи и одолевать свои страсти. Но обычный человек – не монах, отрекшийся от мира, чтобы в уединении молиться за весь мир. У каждого мирянина есть обязанности: родственные, профессиональные, общественные, от правильного выполнения которых во многом и зависит наше личное спасение. Не надо забывать, что православная личность – это личность соборная, а не атомизированная, отделенная от ближних.

Как может спастись мать, которая не противится тому, что ее ребенок играет в компьютерные игры, разжигающие злобу и наполняющие фантазию демоническими образами? Или хамит, копируя уголовников, или дружит с ребятами, которые в 15 лет уже переболели венерическими заболеваниями?

«Чем ты в конце концов оправдаешься? Не предоставил ли Я, – сказано будет тебе (Богом), – дитяти жить с тобой с самого начала? Я поставил тебя над ним (дитятей) в качестве учителя, наставника, опекуна и начальника – всю власть над ним не отдал ли Я в твои руки? Не повелел ли Я его, такого нежного, обрабатывать и упорядочивать? Какое же ты получишь оправдание, если с беспечностью смотрел на его прыжки? Что ты скажешь? Что он разнуздан и неукротим? Но тебе нужно было глядеть на все это сначала – обуздывать его, когда он был молод и доступен узде; тщательно его приучать, направлять к должному, укрощать его душевные порывы, когда он был восприимчивее к воздействию; сорную траву тогда нужно было исторгать, когда возраст был нежнее и исторгнуть можно было легче, – вот тогда бы оставленные без внимания страсти не усилились и не сделались неисправимыми», – говорит святитель Иоанн Златоуст. И добавляет: «Как никто не может рассчитывать на оправдание и снисхождение в собственных грехах, так нет оправдания родителям в грехах детей» (Как воспитать ребенка православным. М., 2005. С. 68–69).

Да и учительница, радеющая о личном спасении, но с истинно буддийской радостью взирающая на школьниц, которые приходят в класс с голыми пупами и читают журналы для малолетних проституток, напрасно тешит себя мыслью, что поступает в соответствии с заветом преподобного Серафима.

А люди, уверяющие в нынешней критической ситуации, когда само существование России может быть поставлено под угрозу, что православным не следует интересоваться политикой, – что они скажут на Страшном суде предкам, положившим живот за Отечество, и потомкам, у которых с распадом страны будет отнято Богом данное пространство спасения? Что они хотели держаться подальше от «всей этой грязи», которая омрачала их радость?

Мы много раз замечали, что когда обдумываешь ту или иную тему и начинаешь писать, Господь посылает то, что в журналистике называется «фактурой». Из письма преподобного Никона Оптинского, рассказывающего о том, как он навещал родных. «Чувствую себя как-то грустно. Никогда я не чувствовал себя таким чужим в своей семье, как этот раз… нет отклика моему настроению в окружающих. Мне кажется, я еще никогда не слышал и не участвовал в таких разговорах, какие я слышу (письмо написано в 1926 г., когда молодая советская власть уже уверенно формировала новый жизненный уклад – Авт.) Костюмы женщин и дома, и в церквах, и на улице – возмутительны. У детей совсем не детские разговоры. Родные по плоти – чужды по духу» (Оптинский календарь на 2005 г. М., 2004. С. 244).

Интересно, какие советы иеромонаху Никону мог быть дать психолог, о котором мы говорили в начале статьи? Чему порадоваться вместе со сродниками, отринувшими Христа и вступившими на путь построения коммунистического рая? Помнится, «мамочкам» давался совет одеваться понарядней, не выглядеть «серыми мышками». Как же стоило вырядиться оптинскому чернецу, чтобы не портить настроение окружающим? Ведь в середине 20-х напоминание о православной вере вызывало в среде воинствующих безбожников гораздо более острое негодование, чем у расслабленных телеобывателей сегодняшнего дня…

А вот современное свидетельство. Из книги отца Алексия Мороза «Верой и молитвой». Повествуя о священнике Василии Лесняке, практиковавшем экзорцизм, автор приводит такие его слова: «Были моменты, когда хотелось бросить все. Хотелось спокойно служить литургию, наслаждаться молитвенным общением с Богом, общаться с нормальными людьми – забыть мерзких бесов и прямую войну с ними. Но приходили несчастные, лили слезы и просили о помощи их матери, родственники, друзья, и не выдерживало сердце горя людского, и снова начиналась отчитка» (СПб.; М., 2003. С. 121).

То есть даже литургическая радость – не чета радости от совместного обеда! – не может в совестливом сердце заглушить печали о погибающих душах. Печали и стремления помочь им спастись. «Скорбь – одно из наиболее частых проявлений любви», – отмечал святитель Николай Сербский. Мог ли отец блудного сына, пока сын блуждал, целиком отдаться чувству радости? Хотя, наверное, он время от времени чему-то радовался…

А модная нынче бесконфликтность или, как еще говорят, «позитивное мышление» – это лукавая уловка, которая фактически табуирует критику утверждаемого порядка вещей и в итоге делает сердца слепыми и глухими, лишает их, по выражению И. Ильина, «совестной впечатлительности».

Главное, все это в нашей недавней истории уже было и называлось социалистическим реализмом. Всерьез критиковать советскую действительность было нельзя, право на существование имел только один конфликт – «хорошего с лучшим». По сути, та же бесконфликтность. Разница лишь в том, что «глобалистический реализм» ее открыто провозгласил. В этом смысле симптоматична трансформация, произошедшая с нашими либералами буквально за каких-нибудь 10 лет. В начале 90-х они отказывались признавать, что на солнце перестроечной свободы есть пятна зла. Ответ был один: «Все плохое – наследие социализма». Теперь, когда, обладая даже очень большим нахальством, невозможно все списать на «проклятую Совдепию», ответ иной: «Не будем о грустном». Поразительно. Те, кто громче всех возмущался советской лакировкой действительности, теперь с пеной у рта защищают радостно-гламурное мировосприятие («гламур» в переводе на русский не что иное, как глянец, все та же лакировка).

Впрочем, поражаться особо нечему. На духовной родине наших свободолюбцев, в Америке, позитивное мышление уже чуть ли не вменяется в обязанность. Страна не первый год воюет, терпит большие потери, переживает одну за другой катастрофы, во время которых творятся такие чудовищные зверства, что даже видавшие виды полицейские сходят с ума, а по телевизору идут сплошные мыльные оперы, семейные комедии. Боевики – и то теперь не приветствуются. Зачем бесконфликтному обществу образчики агрессивности? Новости отрицательного содержания (например, о реальном количестве американских солдат, погибших в Ираке) строжайшим образом цензурируются. Ничто не должно омрачать радости жизни, наслаждения земным раем. Как сказала одна приехавшая на побывку эмигрантка, живущая в Штатах: «Нам не рекомендуют участвовать в разговорах о политике. Они могут вызвать депрессию».

Два вида радости

Размышляя на тему радости, мы решили заглянуть в словарь Даля. Вдруг обнаружим там какие-нибудь любопытные нюансы? И обнаружили. С одной стороны, слова с корнем «рад» обозначают веселье, усладу, наслаждение. А с другой – усердие, старание, радение. «Радить» или «радеть» – печься, заботиться, желать и хлопотать радушно, всей душой. «Быть раду» – желать чего-то горячо.

В общем, это не только кайф, связанный с чувством расслабленности, но и активная устремленность к каким-то благим целям, которых невозможно достичь без преодоления препятствий. А если еще вспомнить, что тот же корень содержится в слове «радуга» и что радуга – символ завета человека с Богом, система координат добра и зла становится очевидной. По крайней мере, для христиан.

И опять-таки, будто по заказу, в памяти всплыла «фактура» – две иллюстрации, два примера двух видов радости.

Шел 1994 год. Страна пребывала в состоянии затянувшегося шока. Кто-то не мог без валидола ходить в магазин и видеть стремительный рост цен. Кто-то спивался или сходил с ума, не в силах вписаться в эту новую, пошлую, подлую, хамскую жизнь. Кто-то переживал как личную катастрофу развал науки, культуры, армии, страны. Кто-то из москвичей перестал спать по ночам, потому что в ушах непрошенно грохотала расстрельная канонада на площади, новое название которой – «Площадь свободной России» – теперь, после кровавых событий 93-го года, казалось вызывающе-глумливым. В общем, времена были не из легких, и люди бурно обсуждали, каждый на своем уровне и сообразно своим претензиям, эти ударившие по ним времена, потому что осмыслить происшедшее в одиночку было не под силу.

И вот в этом кратко обрисованном нами историческом антураже праздновался юбилей одного старого популярного женского журнала, название которого в новой действительности звучало вопиюще карикатурно – «Крестьянка». Мы тогда были его постоянными авторами и, соответственно, нас пригласили на праздничный пир. Пир, прямо скажем, во время чумы. Особенно если учесть, что происходило это не в редакции, а в дорогом ресторане гостиницы «Россия». Тем не менее, мы посчитали неэтичным противопоставлять себя коллективу и пришли. Одна из сотрудниц редакции, исполняя роль распорядителя праздника, сформировала наш столик по профессиональному признаку. Мы оказались рядом с довольно известным психологом, которая была автором многих научных работ по проблемам семьи и детей. А нас тогда уже очень интересовала взаимосвязь культуры и психики, и мы завели разговор об отрицательном влиянии западных этических эталонов на российское общество. Мол, подтверждают ли ваши научные исследования наши практические наблюдения?

Дама поморщилась, как будто съела аскорбинку без сахара. Но тут же прогнала с лица неприятную гримасу и, лучезарно улыбнувшись, сказала: «Коллеги, ну к чему нам эти тоскливые разговоры? Будем радоваться, веселиться. Посмотрите, какие чудненькие салатики у нас на столе. И все так чудненько…» (Когда мы впоследствии узнали, что любительница салатиков активно включилась в сексуальное просвещение российских школьников, нас это нисколько не удивило.)

А через пару недель была первая годовщина страшных событий 93-го года. И нам попалось на глаза стихотворение другой известной женщины, поэтессы Татьяны Глушковой. Она была из тех, кто переживал расстрел Белого дома как свою личную трагедию. Но в ее стихотворении речь тоже шла о радости.

Просохнет кровь. Отступят злые беды.
Как лес, взлетят фанфары, золотясь.
По Лучшей Площади пройдет Парад Победы –
как в прежний раз, как в незабвенный раз.

То будет день пасхальный, Красной горки
иль Троицы… Поутру… По весне…
Как маршал Жуков, сам святой Георгий
проскачет на танцующем коне.

И у Кремля заплещутся сирени,
смывая прах поверженных знамен.
А мы – не плачь, – мы будем только тени,
Из Смутных залетевшие времен…

Правда же, это совсем другая радость? Радость победы, добытой в очень тяжкой борьбе. (Именно такой радостью светились и продолжают светиться лица всенародно известных старцев.)

«Получается, всем нужно ходить с постными лицами, как фарисеи?» – возмутится читатель. И снова вспомнит про длинные юбки, платочки, неофитский пыл.

Скажем честно: в длинных юбках и платочках мы не видим ничего дурного. Ведь такая одежда подчеркивает женственность, которой сейчас катастрофически не хватает многим нашим современницам. Не лучше ли переориентировать свой искаженный вкус на более гармоничный?

Насчет постных лиц… Конечно, нет ничего хорошего в фарисейской личине. Но не стоит ее менять на другую – личину всегдашней радости, характерную для некоторых тоталитарных сект и граничащую с радостью клинических идиотов.

Ну, а что касается неофитского пыла, который действительно кого-то может раздражать (по причинам, лежащим, как правило, внутри самих раздражающихся)… На сей счет пусть лучше выскажется сам неофит. Журнал «Фома», № 6 (29) за 2005 год. Статья «Кто я – хоббит или христианка?», подписанная – без фамилии – Еленой: «Тогда начался период, когда я многих, боюсь, приводила в смущение и раздражение. Например… стала ходить в университет в штопаном свитере и вытертой юбке, не меняя их всю зиму. Может, кого-то я и привела этим в соблазн. Но от пристрастия к зеркалу, по крайней мере, на время избавилась. Для меня это было важнее. А вообще, неофиты во многом правы. Да, что-то может выглядеть вычурным, показным. Но… это совершенно чистая радость об обретенном Господе (курсив наш – Авт.), и хочется взять и перевернуть все, все отдать, все поменять…»

И хотя статья наша называется «Критика чистой радости» (шутливый парафраз «Критики чистого разума» немецкого философа Иммануила Канта), читатель, наверное, понял, что мы имели в виду легкомысленное равнодушие, а вовсе не «чистую радость об обретенном Господе», которая как раз и дает силы противоборствовать миру сему, отвоевывая у него души близких для мира Божия.