Бразилия

Елена Шмелева не понимала, как можно фанатеть от футбола. У нее и самой имелись увлечения – нравилось ходить на спортивные танцы в фитнесс-центр, любила скорость и шалела, сидя за рулем потрепанной иномарки. Да мало ли еще что ей было по сердцу? Вязать, посещать бассейн, ходить в турпоходы… Но от всего этого Шмелева могла запросто отказаться в случае необходимости.

А вот любовь Бориса к футболу была сродни любви матери к долгожданному ребенку – такая же преданная и всеобъемлющая.

В остальном интересы Шмелевых сходились. Жила молодая пара дружно, любили друг друга и были счастливы.

После свадьбы родители Бориса разменяли свое жилье и преподнесли молодым крохотную однокомнатную квартирку на окраине Петербурга.

– Начало положено, – сказали они, – дальше сами.

Отец Елены и ее мачеха (мама Лены умерла почти десять лет назад) дорогого подарка вручить не могли, поскольку сами жили от зарплаты к зарплате, воспитывая троих совместных детей, но накануне свадьбы Михаил Петрович и Тамара Дмитриевна подарили Елене и Борису голубенькую сберкнижку с денежной суммой, равной по тому времени 500 долларам.

– Можете, конечно, потратить, невеликие деньги, – Михаил Петрович отвел глаза. – Но лучше копить. На черный день.

– Никакого черного дня у них не будет! – возмутилась Тамара Дмитриевна. – Выдумал тоже… Они только жить начинают, а он им черные дни сулит. Хорош папаша, – усмехнулась она. – Вы лучше, ребятки, меня послушайте. Не думайте ни о каких черных днях. Но денежки, и впрямь, копите. Может, потом съездите куда или купите чего стоящего. А чтобы денежки охотнее собирались, вы кладите каждый раз, как что-то хорошее произойдет, пусть и понемногу. У вас, молодоженов, радости сейчас много должно быть.

Что ж, начало положено. А потом как пошло, как поехало… – у молодых Шмелевых даже азарт некий появился.

Как-то Лена подарила мужу галстук, и Борис, никогда не любивший эти «удавки», вдруг решил сменить имидж! «Деньги радости» полетели в копилку. Устроили романтический вечер под открытым небом, пробравшись на крышу высотки, – вновь копилка пополнилась. И пусть каждый раз клали понемногу, но ведь и курочка по зернышку клюет. А когда узнали, что Лена ждет ребенка, то на радостях отнесли на сберкнижку всю Борину зарплату.

С появлением малыша Лена всё чаще заговаривала о новой квартире. А вот Борис мечтал о другом…

Разумеется, Шмелевы не зацикливались на взносах и не делали друг другу приятное ради пополнения счета, а просто жили в любви, согласии и удовольствии, еще и зарабатывая на этом. Ведь сэкономленные деньги – заработанные деньги. Отказывая ежедневно в глупых мелочах, Лена и Борис хотели позволить себе исполнить большое материальное желание, которое могло бы сделать их еще более счастливыми. Какое конкретно желание – они еще не знали. Шмелевы мечтали об одном, о другом, представляя себе картины то новой машины, то увлекательного путешествия. Однако с появлением малыша Лена всё чаще стала вести разговоры о необходимости новой квартиры.

А вот Борис мечтал о другом…

Ребенок был желанным, но отчего-то с его появлением отношения между супругами стали понемногу ухудшаться. Лена всё время ходила невыспавшаяся, дерганая, на вопросы Бориса отвечала с раздражением. А Борису всё реже хотелось домой.

– Ты дважды в неделю играешь с друзьями в футбол, а я с подругами уже который месяц не могу встретиться!

Почему она стала так выглядеть? Целый день дома, а волосы не вымыть? Халат в пятнах, а раньше она вообще халаты на дух не переносила.

Всё, что бы ни делал Борис, Лену не устраивало. Принес букет цветов – крик на весь дом: зачем деньги тратишь? Откладывать надо на квартиру! Купил торт – та же история. Не говоря уже о его любимом пиве во время матча…

– Нужно менять эту халупу на двухкомнатную с доплатой. Тёмка подрастает, а у нас комнатка двенадцать метров. Не развернуться!

– Не хватит, – возражал Борис, – скопили-то мало.

– Придумаем что-нибудь, кредит возьмем, ипотеку, у друзей… квартира по швам разъезжается! Некуда вещи положить! – Лена подскочила к куче белья на гладильной доске. – Куда вот это девать прикажешь?

– В шкаф, – робко ответил Шмелев.

– В шкаф? – Лена яростно распахнула дверцу шифоньера. Из него грузно повалились напластования из одежды. – Надоело ходить и обо всё спотыкаться в этой квартире для лилипутов!

– Ленка, ну мы еще не заработали на большую. А в кредиты влезать… Это такой хомут.

– Семья вообще хомут! Не надо было вешать его на шею.

– Кому? – удивился Борис. – Тебе?

– Тебе!

А Бориса всё больше и больше распирало желание поехать на чемпионат мира в Бразилию. И денег хватит. Ну тех, что накоплены… Как только жене сказать об этом?!

Подходил к концу Великий пост. Началась Страстная неделя. Пост Шмелевы на сей раз совсем не соблюдали. Да и в церковь редко заглядывали. В углу на столике стояли иконы, вспоминали о них только когда нужно было стереть пыль.

В четверг Лена драила до блеска квартиру. Чистый четверг же! В воскресенье Пасха. Яйца нужно купить, покрасить в луковой шелухе. Кулич еще нужно. В этот раз покупать кулич она не будет. Сколько раз не покупали, а как бумажный все равно. Сама попробует испечь.

В пятницу Шмелевы отправились на день рождения к Борисову старому другу Толику. Тамара Дмитриевна согласилась посидеть с Темкой, но осудила:

– Нельзя в Страстную пятницу по дням рождения шастать. Молиться надо.

– По-вашему, именинник виноват, что в этот день родился? – Борис недружелюбно посмотрел на мачеху Лены, а сам подумал: «Тебе просто с внуком сидеть не хочется, вот и придумываешь».

– Нет, не виноват, но сегодня нельзя веселиться…

– Лена, я жду тебя возле подъезда.

Борис, кивнув на прощание Тамаре Дмитриевне, вышел за дверь.

«Ага, делать нам больше нечего, – Шмелев недовольно хмыкнул. – Особенно Толику. Скорбеть в собственный день рождения, в свой юбилей. Придумают тоже…»

«Может, не пойдем? Что-то Тамара меня напугала. Говорит: грех». – «Какой грех?!» – вспылил Борис.

Хлопнула подъездная дверь. Это вышла жена.

– Борь, может, не пойдем? Что-то Тамара меня напугала. Говорит: грех.

– Какой грех? – вспылил Борис. – Мы что, на преступление идем? Водки выпить, торта поесть да с другом пообщаться. Это под запретом стало?

Юбилей Толик праздновал в кафе. Народу собралось много. Да и день удобный – пятница. Два выходных впереди. К тому же Пасха в воскресенье. Тут уж не до чужих дней рождений.

Весь праздник Лену не покидало ощущение тревоги. Дмитриевна тоже хороша! Наговорила на ход ноги невесть чего! Лена всегда отличалась мнительностью, поэтому то, что сегодня нельзя веселиться, восприняла как руководство к действию. А люди вокруг праздновали, пили, ели, танцевали, произносили тосты. Лена же тихонько сидела в сторонке, наблюдая за происходящим, иногда улыбаясь на чью-то шутку.

– Ленка, с тобой чего? – то и дело спрашивал Борис, подсаживаясь к жене. Та лишь в ответ пожимала плечами. И танцевать не шла, хотя ее не раз приглашали и муж, и другие кавалеры.

Зато Борис пел, плясал, веселился что есть мочи. Приглашал девушек на танцы и так лихо отплясывал, что даже Лена невольно залюбовалась своим мужем. С одной дамочкой он танцевал особенно часто.

– Кто это? – шепнула Лена Борису.

– Светка, сестра Толика двоюродная, – запыхавшись, ответил Шмелев.

– Что-то она от тебя не отходит.

– Ты ревнуешь? – Шмелев посмотрел на жену и рассмеялся. – Да я ее сто лет знаю, еще в детстве в прятки играли. Пацанка была, все с нами, с мальчишками, дружила.

– Вот она и норовит дружить с вами до сих пор, как я посмотрю.

К Лене подсела одна из гостей – Марина. Женщины завели беседу о детях. Оказывается, Марина тоже родила около года назад и их дети – ровесники. Увлеченная беседой, Шмелева потеряла мужа из виду. А когда спохватилась, тотчас же отправилась на поиски.

Борис стоял в одиночестве на крыльце кафе и курил.

– Ты чего даже куртку не накинул? Не месяц май!

– Лена, я вот о чем с тобой хочу поговорить, – медленно произнес Борис, туша сигарету.

– О чем? – У Лены оборвалось сердце. Слишком серьезной показалась ей интонация мужа.

– Понимаешь, такое дело… – замялся он. – Как бы тебе сказать…

– Борис, посмотри на меня, – приказала она ровным голосом.

Шмелев отвел глаза.

«Бог мой! Всё ясно! У него другая!» – эта мысль пронеслась у Шмелевой в голове, и что-то с такой силой воткнулось в сердце, что Лена ойкнула от неожиданной боли.

– У тебя кто-то есть?

– Лена, ты чего? – опешил Борис.

– Не обманывай.

– Ленка, ты о чем?

– Тогда о чем ты хотел поговорить?

Он собрался с духом и произнес: «Отпусти меня в Бразилию».

– Понимаешь, – Борис был немного во хмелю, но благодаря этому хмелю он собрался с духом и произнес: – Отпусти меня в Бразилию.

Лена непонимающе посмотрела в выразительные, но пьяные глаза Бориса.

– Куда?

– В Бразилию. На чемпионат.

– А я?

– И ты – поехали.

– А ребенок?

– Оставим у родителей.

– Борис! Ты в своем уме?

– Да.

– А деньги?

– Ну мы же копили.

– Нет, – простонала Шмелева, – только не это.

– Их всё равно ни на какое расширение не хватит, – горячо заговорил Шмелев. – А тут Бразилия! Я с детства мечтал, что, если чемпионат мира по футболу будет в Бразилии, я обязательно на него поеду. И вот, дождался… А когда еще в Бразилии будет? Понимаешь? В Бра-зи-ли-и!

– Нет!

– Ну Лена…

– Нет! И еще раз нет!

– Лена…

– А вот это ты видел? – и Лена к его носу поднесла кукиш.

Шмелевы молча смотрели друг на друга.

– Денег я тебе не дам. Хочешь, вали автостопом.

– Через океан автостопом?

– Акулу тормозни. Может, сожрет тебя. Я домой!

– Иди.

– А ты что, не пойдешь?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Ах вот как. Ну, пеняй на себя.

Домой ночевать Шмелев не явился. Лена еле-еле дозвонилась до него, но тот, сказав что-то грубое, отключил телефон.

Всю ночь Лена проплакала. Утром Борис тоже не пришел.

Всю ночь Лена проплакала. Утром Борис тоже не пришел. Она сходила к родителям, забрала сына. Весь день не могла найти себе места. То жалела себя, то злилась – и на себя, и на Бориса. Мысли путались в голове. Не успев сделать в четверг всю уборку, продолжила ее сейчас.

Первым делом Лена зажгла свечи перед иконами. Потом разобрала кипу ненужной одежды, решив отдать ее малоимущим. Получилось пять больших мешков. Она собрала и выкинула лишний хлам, что месяцами пылился на полках, старые газеты, журналы. Даже комната как-то просторнее стала… Затем Лена покрасила яйца, сделала салат и, найдя в поваренной книге рецепт, занялась куличом.

На чемпионат в Бразилию… Ну и пусть бы ехал! Постой, а квартира? Эх, ведь и впрямь этих денег не хватит на новое жилье. Но ведь можно копить. А сколько? Год, два, десять, всю жизнь? А жить когда?

Лена сполоснула руки, прошла в комнату, достала сберкнижку. Собрала Артемку. Отправилась к родителям мужа, отдала им заветный голубой прямоугольник.

– Может ехать куда захочет. На получение денег у него есть доверенность.

Свекор со свекровью, конечно же, опешили, но Лена не ответила ни на один их вопрос. На ее удивление, они сами попросили оставить внука до завтра.

Когда Лена ушла, через пару часов к родителям заявился и сам Борис. Мать протянула ему сберкнижку, всё рассказала.

– Темка у нас спит. А Ленка твоя умотала куда-то.

Борис бережно взял заветную книжицу. Бразилия поманила с новой силой. Сазонов, его коллега по работе, еще месяц назад предлагал ему билеты на целых три матча. У Сазонова, ярого фаната футбола, обнаружили опухоль. «Не до Бразилии мне теперь», – горестно вздохнул он.

Шмелеву не терпелось поехать к Сазонову за билетами. Вот только сердце щемили слова жены: «Пусть тебя акулы сожрут!»

– А разойдусь с ней – и дело с концом!

Борис от матери решил вновь направиться к Толику, тем более что там снова собиралась компания – на сей раз Пасху отмечать. Пойти в сберкассу, снять хоть сколько-то денег, а то совсем пустой, а без ничего неудобно идти на праздник.

Борис повертел в руках книжку, открыл. В нее был вложен свернутый вчетверо листок.

Шмелев дошел до ближайшего банка. Закрыт. Работает до шести в субботу. Борис повертел в руках книжку, открыл. На последней странице был вложен свернутый вчетверо листок. Он и придавал сберкнижке небольшую припухлость. Шмелев развернул его. Сжатым почерком ради экономии места выведены суммы. Напротив каждой – пояснения.

«150 рублей – купила любимому Бореньке галстук. Обрадовался очень!

500 рублей – романтический вечер на крыше. Было весело, боялись упасть

Три тысячи – повышение Бориса по службе.

Двадцать рублей – нашли по дороге, когда шли загорать. Светило солнце, а мы целовались…

Тридцать тысяч (вся зарплата Боречки) – узнали, что будет ребенок…»

Он читал эти записи, и огромный ком подкатывал к горлу. Не выдержав, Шмелев, уткнувшись в бумажку, заплакал – как в детстве, со всхлипываниями. Потом он долго бродил по городу, после чего, купив букет цветов, пришел домой.

Квартира его обдала холодом одиночества. В коридоре стояли собранные в большие пакеты вещи. Она что, уходить от него собралась?!

Борис долго расхаживал по квартире. Лены всё не было и не было. Эх, какая уж тут Бразилия!..

Выйдя из дома, Шмелев, сам не зная почему, отправился в тот храм, куда они раньше с Еленой частенько наведывались.

Народу в храме оказалось много. Но никого из знакомых Борис не заприметил. Он выстоял всю службу, чувствуя то некое притупление, то вдруг ветер радости.

– Христос воскресе! – прозвучало над миром.

– Воистину воскресе! – торжествовало победное.

А потом случилось чудо. Да такое смешное! Борис отродясь ничего подобного не видел. Со словами «Христос воскресе!» священники стали кидать в стоящий в храме народ крашеные яйца. Все жаждали поймать яичко. Но удавалось это только счастливчикам. Борис тоже отчаянно пытался отловить такой пасхальный подарок. Но тщетно. Яйца то не долетали до него, то перелетали, то прямо перед носом чья-то рука оказывалась проворнее.

«Если я поймаю яйцо, мы обязательно с Леной помиримся!» – пронеслось в голове.

«Если я поймаю яйцо, мы обязательно с Леной помиримся!» – помимо его воли пронеслось у Шмелева в голове.

«А если нет?» – испугался он.

Но тут же крупное яйцо уже летело в него, и если бы он хоть на чуть-чуть замешкался – оно угодило бы ему прямо в лоб!

–Христос воскресе! – крикнул он на весь собор.

– Воистину воскресе! – грянул хор голосов.

Борис обернулся, ему показалось, что он увидел лицо жены. Да, это она! Выходит из храма. Шмелев, прорываясь через скопление хохочущих людей, всё еще ловящих пасхальные яйца, выбежал из церкви.

Лены нигде не было. Показалось? Он выхватил телефон. Но тут же пришло сообщение от Соболева: «Христос воскресе!» Шмелев сходу нажал на кнопку «Голосовой вызов».

– Воистину воскресе, дружище! Как ты там?

– Борька, всё хорошо. Мой диагноз не подтвердился.

– Вот и катись сам в свою Бразилию! – обрадовался Шмелев.

– Да мне как-то неудобно. Пообещал ведь тебе билеты…

– Нет, нет, что ты! Я не могу!

После разговора с Соболевым Борис набрал номер жены.

– Христос воскресе!

– Воистину воскресе! – услышал он в ответ.

– Лена, дорогая, где ты?

– Я была в церкви, а теперь ловлю такси, чтобы поехать к твоим родителям за Темкой. Он никак у них спать не желает. Нас требует.

– Леночка, ты езжай домой, а я сам привезу Артема. Я быстро. Я сейчас.

Дома Лена первое, что увидела, – в вазе большой букет роз. Она наклонилась и вдохнула их тонкий аромат.

Потом она накрыла на стол. И стала ждать мужа. Борис приехал быстро. Артем спал у него на руках. Шмелев отнес сына в кроватку и подошел к жене.

– Прости меня, – первой сказала Лена.

– И ты меня.

– Обязательно поезжай на чемпионат.

– Нет, – покачал он головой.

– Поезжай.

– Чего я там не видел в этой Бразилии? К тому же через четыре года чемпионат здесь, в России, будет. Вот и сходим с Темкой. Или посмотрим дома по телику. В новой квартире.

– Я так во многом виновата. – Лена прижалась к мужу. – Я сама подтолкнула тебя к измене.

– К измене?

– Ну да, со Светой… Или с кем…

– Со Светкой? – рассмеялся Борис. – Ты с ума сошла! Ничего у меня с ней не было. У меня ни с кем ничего не было, – произнес он по слогам.

Лена еще сильнее прижалась к мужу и улыбнулась.

– Христос воскресе! – Борис достал из кармана куртки пасхальное яйцо, пойманное им сегодня.