Когда мир съедет с катушек…

Когда «полыхает» где-то в мире или когда случайно вызывают резонанс события криминальной хроники, мы реагируем: «Господи, ну как они могут?!» Или же: «Как Ты это терпишь?» Хотя это ведь очень просто – понять, как они это могут и как их Господь еще терпит. Можно даже не размышлять особенно пространно и не смотреть по сторонам, а только лишь мельком взглянуть на собственную жизнь и тех, с кем нас эта жизнь сталкивает.

Вот, например, в нашем доме веселый подъезд. Такой кошачий миниприют. «Разводит» кошек соседка, а спальней они избрали коляску моего сына. Забрать коляску в квартиру невозможно, и потому я ежедневно мучаю бедных животных: порчу их «законное» спальное место полиэтиленовым чехлом, рваный чехол заменяю толстым покрывалом… Всё чаще я ловлю себя на мысли, что вот-вот разлюблю животных. А любить соседку, видимо, и не начинала.

Иногда кому-то из подъездного зверинца удается проникнуть под покрывало, победно оставив клочья шерсти и следы грязных лап на сидении, – и тогда утром мое раздражение на соседку поднимается волной самого черного цвета. Без обиняков и мысленного кокетства это можно сформулировать как злобное «убила бы!». Можно написать чуть мягче и немного интеллигентнее, но смысла-то это не изменит.

Понимаю, что соседке ничто не угрожает благодаря не только УК, но и моему вероисповеданию, прочитанным в детстве книгам, а также трусости. Хотя если бы кто-то задал мне каверзный вопрос: «А вдруг ее просто не станет – ты опечалишься?» – я бы не сказала «нет», наверное, лишь для порядка…

Можно немного пофантазировать, развернув эту простую бытовую сценку до масштабов абсурдной фантасмагории. Допустим, однажды в будущем «британские ученые установят», что любовь к животным есть следствие сложной деформации личности, представляющей латентную угрозу обществу. А любовь к животным в фазе ее сверхактивного проявления говорит о том, что ваш сосед-кошатник – это «дремлющий» серийный убийца. Американские ученые при этом обнаружат, что паразиты, живущие в кошачьей шерсти, есть основной катализатор раковых опухолей и всех вообще страшных болезней человечества вплоть до аутизма и шизофрении.

А прогрессивное реформирование уголовно-правовой системы приведет к тому, что, например, населению разрешат безнаказанно осуществлять какую-нибудь «превентивную ликвидацию источника повышенной общественной опасности». И что тогда удержит законопослушного гражданина, пекущегося об общественной безопасности, от «превентивной ликвидации» хозяйки злополучных кошек? Верующего удержит умение видеть за «источником опасности» образ Божий, кого-то из неверующих удержит «этика благоговения перед жизнью», страх крови или еще что-нибудь. Но многих и многих – не удержит уже ничто.

Достаточно лишь убедить себя, что «право имею», – и повод для выплеска агрессии готов.

Мы не знаем, в какой момент «из-за левого плеча» нам предложат рассуждения, описанные у классика: «тварь (творение) ли я, или право имею» взять в руки топор? Достаточно лишь последовательно убедить себя, что «право имею», – и повод для выплеска агрессии готов.

Кого-то от убийства удерживает боязнь уголовного преследования, а нас еще и воспитание, что позволяет нам презирать убийц или требовать для них возмездия. Но это совсем не значит, что мы в душе не убийцы. Мы убиваем на уровне эмоций, когда нам хамят в очереди или толкают нас в маршрутке. Убиваем, даже если при этом на лице у нас только благовоспитанно-высокомерная гримаса. Лишь немногие вместо гримасы улыбнутся или пошутят примирительно – в этот момент они побеждают в себе убийцу.

Наши деды и прадеды, а также историки, многое рассказали потомкам о зверствах фашистов. А ведь фашисты до войны – всего лишь люди. Чопорные, бережливые и солидные немецкие бюргеры, и не только немецкие. Что за щелчок в сознании вдруг погнал их в дикую, кровавую, жестокую и бессмысленную авантюру? А ведь погнал же.

Народы воевали, воевали и воевали. А в те годы, когда меньше воевали, больше доносили на соседей, чтобы потом наблюдать «черные фары у соседних ворот», или воевали локально – разводились с женами, разругивались с друзьями. Удивительно, к сожалению, не то, что большая война однажды вновь может грянуть, а то, что она не грянула раньше. И когда в этой связи мы позволяем себе мысли из разряда: «Ну как же Бог терпит?!» – мы должны понимать, что рассуждаем о том, как Он терпит лично нас, рассуждающих, но продолжающих гневаться на брата. От того, что наш гнев пока бескровен, он не перестает быть силой человекоубийственной.

Когда Господь говорил, как восстанет народ на народ, Он не запугивал, а лишь приоткрывал нам, до чего мы докатимся сами.

А еще становится понятно, что, когда Господь говорил о том, как восстанет царство на царство и народ на народ, Он не запугивал нас таким образом карой и местью, не открывал Своих кровавых планов на конец земной истории. Он лишь по Своему всеведению приоткрывал нам то, до чего мы докатимся сами, своими силами да под умелым руководством князя мира сего.

К слову, и кровавые дни Апокалипсиса в этом свете больше не покажутся особо оптимистичным толкователям отвлеченной аллегорией. Мир вокруг нас так высокотехнологичен, разумен и удобен, что трудно и в мыслях допустить возвращение эры варварства и массового насилия. Однако уже сейчас мы видим, как легко и внезапно в отдельных головах морально-правовая система перестраивается таким образом, чтобы носитель головы смог с легким сердцем отдавать страшные приказы, обрекая на гибель сотни людей. Морально-правовая система – послушная штука. Только еще не нашлось того «гения», который бы перестроил ее окончательно – так, чтобы повсеместно человек, отметя «лишние» сдерживающие факторы, смог выпускать вместе с обоймой всю свою непобежденную звериную злобу.

Но когда-нибудь она может появиться, эта особо «гениальная» и универсальная индульгенция на убийство, и мир «съедет с катушек» окончательно. Тогда волна нашей скрытой человекоубийственной ненависти, прорвавшись на волю, выкрасит в кровь даже луну… Это будет та наша, а не чья-то чужая, ненависть, с которой мы прежде слишком вяло боролись и об умирении которой так мало молились… Будет ли это завтра или Господь потерпит еще не один виток истории – кто скажет?