Господь запрещает ветрам сломить меня окончательно

Быть христианином — непросто. Однако сложность христианского пути открывает такую радость, о которой трудно говорить словами, которую можно только пережить… О борьбе, которая не заканчивается, но приносит добрые плоды, рассказывает Вера Евтухова.

Зато во мне — как заноза: вот как оно бывает, оказывается. Господь может испытать твое сердце на милость в любую минуту. В любую минуту Он Сам (так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне; Мф. 25, 40) может постучаться в мою дверь. А я в этот момент — ну никак не могу Ему открыть. Пусть Он подождет моего более благостного настроения. И Господь отходит и идет к другим, а мой Ангел Хранитель сокрушается и молится о том, чтобы смягчилось мое сердце.

И так весь день проходит в невидимой брани. С самою же собой. И как она неудобна, эта брань, до чего она не к месту — ее обострение всегда совпадает с «часом икс», с максимальным напором нерешенных и архиважных бытовых проблем!

Как часто я ловлю себя на мысли: ну почему все духовные испытания постигают меня именно тогда, когда я совершенно к ним не готова? Будто специально выбирают самый неудачный для меня день и час. Нет бы им приходить, когда я в благодушном расположении и готова любить весь мир; когда со святоотеческой книгой в руках способна, кажется, ответить на любой выпад судьбы, найдя в этой книге мудрую мысль кого-либо из святых учителей-старцев. Нет, каждый раз тест приходится проходить в самом невыгодном для этого состоянии духа, да еще и без нужного томика под рукой!

Стоп. Но ведь это означает, что наша готовность к экзамену… должна быть постоянной, только и всего! Мы во всякий час можем быть испытаны Господом…

Да, трудно быть христианином. Знаю, что Господь Сам предупреждал о грядущих испытаниях: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33) — и о духовном бодрствовании. «Да не падше и обленившеся, но бодрствующе и воздвижени в делание обрящемся готови» — так говорится в утренней молитве святителя Василия Великого. Все помню, но не исполняю. Трудно это — всегда быть «воздвиженным в делание». Нелегко быть бдительным и трезвым там, где царят расслабление и миражи суетных достижений. Нелегко враз менять свои собственные желания на желание помочь ближнему, отказываясь порой от ну очень приятных помыслов, вещей и поступков.

А нет ли более гибкого Православия? Более комфортного? Чтоб можно было и миру служить, и Богу, перемещаясь между ними согласно своему плану и выгоде? Сказано же: Богу — Богово, кесарю — кесарево (см.: Мф. 22, 21).

Только вот кесарю-то приятнее и выгоднее служить. Там и деньги, и успех, и слава. А с Богом — постоянная борьба, самодисциплина, лишения; здесь то, что в мире воспринимается как юродство, например необходимость быть милосердным к тем, кого и за людей-то не принято считать. Маешься, не зная, как совместить эти два служения. А сам незаметно переходишь на сторону мира-кесаря. Внешне у тебя все вроде бы хорошо, благополучно. Но покоя нет — тоскует душа, грустит среди мирского комфорта. Нет у нее того, что ей на самом деле потребно, а то, что ей предлагается, не может насытить ее.

Начинаешь усиленно искать признаки духовности — повсюду. Ходишь в церковь, ставишь там свечки — чем больше, тем лучше: может быть, они помогут. Посещаешь службы, не вдумываясь в смысл совершаемых Таинств. Торопливо кидаешь мелочь в кружку нищего. А мир в душу так и не спускается. Как был бесчувственным поленом, так и остаешься. Обложенный горой духовной литературы, похороненный под спудом мудрости веков, ты не можешь понять, как применить все это к собственной жизни!

Начинается полоса метаний. Ты спрашиваешь себя, нужно ли это все на самом деле — церковь, богослужение, духовные книги. Главное — просто верить!.. Так ты себе говоришь, но чувствуешь, что и здесь что-то не то. Просто верить — не получается! Веры в тебе, оказывается, маловато или вовсе нет, разве что некоторые ее признаки имеются: недаром же ты книг начитался да в храмы находился… И тут душа либо застывает надолго, может быть навсегда, в некоем ступоре (напомню, что в психиатрии ступором именуется длительное пребывание больного в непо­движности и неестественной позе; параллель напрашивается), либо, не соглашаясь на это состояние, вскрикивает во внутреннем порыве: «Верую, Господи, помоги мне и моему неверию!».

Господь слышит сразу, в тот же миг. Быстрее факса твоя просьба к Нему полетит. А вот ответ… Его все по-разному принимают. Это зависит от нашего доверия к Богу. Если мы Ему доверяем, ответ придет с уведомлением — слезами явного раскаяния.

Господь исполняет во благих желание твое (Пс. 102, 5). Наша повседневная жизнь это подтверждает. Совсем недавно, перебирая свою духовную библиотечку, я пожалела, что в ней отсутствует такая желанная для меня книга, как «Святитель-хирург», о жизни архиепископа Луки Крымского (Войно-Ясенецкого). А на другой день мы с мамой поехали в наш храм Ильи Пророка, и там я познакомилась с новым на нашем приходе батюшкой — отцом Иоанном. В разговоре выяснилось, что отец Иоанн ранее служил в Симферополе, в храме святителя Луки. Услышав о моем желании иметь книгу «Святитель-хирург», отец Иоанн пообещал мне ее, да не просто так, а с автографом ее автора, протодиакона Василия Марущака. И через неделю заветная книга была у меня в руках.

Но всегда ли я сама оправдываю ожидания Бога? Спешу ли я сама поделиться той радостью, которую черпаю из Божиих даров в виде книг или помощи от незнакомых людей? Не жадничаю ли, когда приходит и мой черед с кем-то разделить духовную или вполне земную трапезу? Знаю, что бываю неблагодарна. Получив даром, не тороплюсь поблагодарить Господа в ту же минуту. Или произношу свое «благодарю, Господи» устами, но не сердцем. А в душе — лишь эгоистическое удовлетворение от получения желаемого.

Меж тем чувство благодарности животворит душу и мотивирует к новым делам и полезным размышлениям. А если благодарности нет, тогда вся духовная жизнь проходит вне тебя, хотя ты изо всех сил пытаешься создать хоть какую-то видимость ее присутствия.

Но ведь бывает и так: хочешь Бога отблагодарить, но не умеешь, не знаешь, как это сделать. Пойти в храм и заказать молебен? Идешь, заказываешь, но сердце не хочет в этом участвовать, и все это приобретает формальный характер. Подключить и добрые дела? Попробуем. Ищем нуждающихся в непосредственном или виртуальном окружении. Нашли. Помогли. Материально или морально. Но снова нет чувства удовлетворения, нет уверенности, что Господь принял все это. Оказывается, мы и помогали-то формально, сухо, без участия сердца, без подлинной любви и сострадания. А Бога не обманешь, Он «сокровенная человеков яве предведый» (из той же молитвы Василия Великого).

Что же дальше? Совсем печальная картина? Нет, не совсем. Я стараюсь, как могу, хотя и топчусь иногда на месте. Но стоит вспыхнуть хоть малой искорке живой благодарности Богу, как все вмиг меняется! Все преображается вокруг меня и во мне. И уже не раздражают чужие просьбы и советы. Потому что в каждом обратившемся ко мне я вижу образ Божий. Как же мне дороги эти мгновения! И как же бестолково я их использую…

Вот так и живу от падения к падению. От ропота — к упованию. Трудно, страшно, искусительно. Держусь изо всех сил, подобно тонкой веточке на ветру. А Господь запрещает ветрам окончательно сломить меня — пока я сама держусь за Него.

Газета «Православная вера» № 15 (515), август 2014 г.