Как Кеша собирался стать гражданином мира

А он не привык улыбаться незнакомым людям

Кеша, его жена Маша и годовалая Дашка озирались вокруг не то, чтобы испуганно, но, прямо скажем, настороженно. А вокруг всё было чужим и незнакомым: в этом месте никто не говорил по-русски. Посмотришь направо: длинный коридор, по которому можно ездить на велосипеде, посмотришь налево: такой же коридор, ещё длиннее. Везде непонятные вывески, непонятные объявления на чужих языках, везде чужая речь. И люди тоже непонятные: в хиджабе, в парандже, негры…

Кто столкнётся взглядом с Кешей – автоматически улыбается. Тут так принято. Столкнулся взглядом с незнакомым человеком – нужно улыбнуться ему. А Кеша не привык улыбаться незнакомым людям. Посмотрит с непониманием, они тут же перестают улыбаться и отводят глаза, немного даже испуганно – видимо, взгляд у Кеши мрачноватый.

А чему улыбаться?! В аэропорту Мюнхена семья должна была пересесть на другой самолёт – короткая стыковка. У них даже визы не было, и находиться в Мюнхене за пределами стыковочного рукава более суток они не имели права. Приземлились в 12 ночи, все объявления не по-русски, пошли за потоком пассажиров и ошиблись – прошли мимо нужного им места. Оказались там, где паспортный контроль – а визы нет.

Кеша неплохо говорил по-английски, смог объясниться и вернуться к нужному месту – регистрации рейса до заветного райского уголка. Здесь уже были почти одни негры, и не только по-русски, но и по-английски почему-то никто не понимал. Встали в очередь первые. И вот гладкий, сияющий здоровьем и новой формой, немец спросил у них обратные билеты. Не имея обратных билетов, они, оказывается, не могли рассчитывать на регистрацию и подлежали депортации.

You have a big problem

Кеша опешил: обратных билетов у них не было. Немец скучно вздохнул и сказал внушительно: «You have a big problem! A very big problem!» И вызвал полицию.

Два высоких, тоже сияющих здоровьем и безупречной, без складок, без морщинок формой, – просто нереально идеальных, плакатных полицейских подошли к семье Кеши. Он побледнел, Маша задрожала, а Дашка начала истошно реветь. Полицейские устало вздохнули.

И тут Кеша понял: они – в глубоком дерьме. Во всех смыслах – прямом и переносном

Маша попросила прощения и трясущимися руками стала менять Дашке памперс. Из памперса выпал продукт Дашкиной жизнедеятельности – большой, коричневый, запашистый и упал прямо на Кешины новые белые брюки – предмет его гордости. Продукт скакнул по брюкам пару раз, оставляя большие жёлто-коричневые ароматные пятна, и упал прямо к ногам немецких полицейских. И тут Кеша понял: они – в глубоком дерьме. Во всех смыслах – прямом и переносном.

Пророческий вздох бабули

Проживающему в суровом сибирском климате Кеше давно мечталось увидеть, как солнце опускается в тёплый океан. Понежиться на белом песке, поесть от пуза морепродуктов – свежих, а не замороженных, отведать фруктов – спелых, а не тех, недозревших или полугнилых, что доезжали до их далёкого сибирского универсама, растеряв в пути и цвет, и запах, и вкус…

Кеша продал велосипед, компьютер, сдал однокомнатную квартиру и свою прежнюю холостяцкую комнату. Добавили ежемесячные детские, а также деньги из маленькой компьютерной фирмы, которые друг и совладелец обещал регулярно посылать – вполне хватало на два, даже три месяца жизни в райском уголке.

Билеты купили подешевле, с пересадкой в Мюнхене. Перед поездкой за границу заехали к бабушке в подмосковную деревню. Бабуля запереживала: зачем за границу, для чего, да как это, да что же теперь будет… Вобщем, как в мультфильме: я тебе растила, ночей не спала, а ты на электричке ездишь. Отсталая у них оказалась бабушка. И за границей она никогда не бывала.

«Глобализация, бабуль, мы теперь не должны замыкаться в убогом мирке. Мы – граждане мира»

Кеша важно процитировал Чехова, правда, чуть переврав: «Вся Земля – наш сад!» И добавил: «Глобализация, бабуль, мы теперь не должны замыкаться в убогом мирке. Мы – граждане мира».

Бабушка, бывший преподаватель литературы, достойно отпарировала:

Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест,
Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест…

И вздохнула печально. Вздох этот оказался пророческим.

Из Москвы в Мюнхен

Лететь было страшно: казалось, самолёт летит только потому, что машет крыльями. Голос пилота, объявившего о совершении супермегапутешествия, подозрительно молодой, даже юный, тоже не внушал доверия.

Россия с высоты казалась пустынной: поля, поля, леса, леса, реки и редкие города. Темно, темно, немного огней и снова темно. Когда полетели над Германией – полей и лесов почти не было, один город плавно переходил в другой, трассы и эстакады уходили под землю и снова выныривали из-под земли. Всюду огни – сплошные огни.

При посадке в Мюнхене почти расслабились – треть пути к райским наслаждениям пройдена, и в полудрёме морской бриз уже дышал в лицо. Рано расслабились…

Полицейский участок

В участке их посадили рядом с зоной курения. Маша закашлялась. Дашка в коляске уснула. Рядом оказался здоровенный негр. Смотрел он так угрюмо, что было понятно: у него тоже э биг проблем, и может, ещё биггер, чем у Кеши.

Кеша стал чувствовать себя не то террористом, не то шпионом международного класса – в общем, кем-то очень значимым и важным

Долговязый полицейский тихонько напевал: «О, майн либер Августин!» и не спеша рассматривал документы русских. Главным словом в участке было слово «секьюрити», оно произносилось с такой значимостью, что Кеша наконец проникся и стал чувствовать себя не то террористом, не то шпионом международного класса – в общем, кем-то очень значимым и важным.

Немцы стали совещаться: русских следовало отправлять в Москву, а на ночь – в гостиницу. Но в гостиницу без визы нельзя, и денег на гостиницу у Кеши тоже нет. Он также не подключил карту для обслуживания в Германии, а наличных не хватало на обратные билеты.

Спать бы им под лавкой в аэропорту, но спасла Дашка. Она проснулась и заревела так громко и жалобно, что немцы в мгновение ока решили отправить русских на ночёвку в довольно-таки удобную комнату.

Кенгуру в полицейской форме

В комнате находились две кровати, стулья, стол. Из окна вид на вход в аэропорт. У входа стоят такси – сплошные «Мерседесы». Все входят и выходят, и только Кеша с семьёй – под охраной.

Сопровождающий немец с белоснежной улыбкой предупредил, что каждые два часа полицейские будут заходить к ним в комнату для проверки, и оставил русских в одиночестве.

Перед сном Кеша получил последнюю порцию стресса: он сходил в туалет, но в этом туалете не было ничего, чем можно было смыть воду – ни кнопки, ни рукоятки – ничего. Потрясённый Кеша вышел, протянул руку выключить свет – и наткнулся на кнопку смывания – она была за пределами санузла, аккурат под выключателем света. Это стресс стал последней каплей, и Кеша рухнул на кровать: перегруженная нервная система отказывалась работать.

Ему снились райские уголки далёкой страны, тихий берег океана. Но всё это благолепие нарушалось бешеными скачками мощного кенгуру в сияющей полицейской форме и замысловатыми прыжками здоровенного страуса вокруг регистрационной стойки прямо на белом песке.

Чужие, совсем чужие

Утром за ними зашли две женщины-полицейские в идеально сидящей тёмно-синей форме. Высокие, такие же, как вчерашние полицейские – сияющие чистотой и здоровьем, с новыми, как будто только из магазина ремнями, рациями, пистолетами. Волосы идеально убраны, нигде ни волоска, ни выбившейся пряди – сплошной орднунг («Ordnung muss sein» – «Должен быть порядок»).

Кстати, существует и другой вариант этой старинной поговорки: «Ordnung muss sein, sagte Hans, da brachten sie ihn in das Spinnhaus» – «Должен быть порядок, сказал Ганс, и упекли его в психушку». Так что немцы всё-таки не лишены чувства юмора. Правда, их юмор отличается от русского, как отличаются немки от русских девушек.

Кеша непроизвольно сравнил жену и служительниц немецкого порядка: все три блондинки, молодые, красивые, стройные. Но по Маше сразу можно было понять – русская, а вот они – немки. Почему? У Маши тоньше черты лица, пожалуй, она привлекательнее, очаровательнее немок, но они такие разные…

Кеша задумался и, кажется, понял: у немцев на лице спокойствие, хладнокровие какое-то, организованность и дисциплинированность, которые сквозят в каждом движении и даже мимике. На лице – улыбка, даже когда не улыбаются. Дух творит формы, и их дух сотворил иные формы, чужие. Да, они были совсем-совсем чужие люди.

А немцы, конечно, испытывали те же чувства к Кеше – чужак. И словно в доказательство чуждости, инородности тут же подоспел и случай.

Как Кеша обманул немецкий компьютер

Поскольку карта Кеши в Германии не обслуживалась, а налички на билеты домой не хватало, ему предоставили интернет для заказа билетов. Немка дважды повторила:

– У Вас есть только двадцать минут. Такой порядок. Вы можете работать на компьютере только двадцать минут, затем Ваше время истекает, и садится другой человек.

Кеша покивал головой. За двадцать минут он мог добежать до канадской границы и вернуться обратно, а уж в обращении с компьютером наш герой был настоящим хакером, любому немцу дал бы фору.

Кеша купил обратные билеты в Москву на ближайший рейс – уложился в пять минут. Затем посмотрел погоду в Москве, затем в Сибири, затем поздоровался с друзьями Вконтакте, немного пообщались. Зашёл на сайт своей фирмы, глянул заказы. Двадцать минут истекло. Кеша оглянулся – никому и в голову не приходило проверять его. Правило двадцати минут просто нельзя было нарушить, потому что это правило, а правила никогда нельзя нарушать.

Кеше стало весело. Он встал из-за компьютера, потом снова сел и сказал тихонько: «Я другой человек. Ведь за двадцать минут я изменился и узнал много нового…» Компьютер согласно мигнул, и за следующие полтора часа Кеша переделал кучу работы в своей далёкой сибирской компьютерной фирме.

Последний штрих

Солнце опускалось в океан, на небе высыпали яркие звёзды тропических широт, на тёплом белом песке кто-то ел свежайшие морепродукты и пил изысканное вино, а в мюнхенском аэропорту Кешу с Машей и Дашкой в туалет водили под конвоем.

Немецкий незыблемый орднунг не позволял оставлять их одних даже с обратными билетами – кто знает, что могут выкинуть эти русские?

Окружающие смотрели с недоумением: какое преступление совершила такая молодая симпатичная пара с ребёнком? Но немецкий незыблемый орднунг не позволял оставлять их одних даже с обратными билетами в Москву – кто знает, что ещё могут выкинуть эти русские?

Жутко хотелось есть и пить. С собой в сумке были только баночки с детским питанием. Сначала накормили Дашку, затем решили перекусить сами. Кеша открыл баночку яблочного пюре со сливками и стал жадно есть, руки дрожали от голода. Сытая Даша, однако, взревновала к своей собственности, и стала дёргать папу за штанину:

– Дай, папа, дай!

Кеша льстиво протянул дочери мишку с погрызенным носом, но она не успокоилась, а продолжала завистливо тянуть:

– Дай! Дай!

Кеша повернул голову и увидел такую картину: семья немцев, богатых и дорого одетых, рядом с которыми их собственные одежда и вещи выглядели второсортным китайским ширпотребом, что, впрочем, было недалеко от истины, во все глаза смотрели в их сторону.

И глаза эти были круглыми от удивления и возмущения, а немецкий малыш даже показывал пальцем своим маме и папе на странную семью.

Кеша представил происходящее глазами немцев: русский лопает детское пюре, а его годовалая дочь тянется к баночке ручонками и плачет

Кеша представил происходящее глазами немцев: русский в белых брюках с жёлтыми, очевидного происхождения, пятнами лопает детское пюре, а его годовалая дочь тянется к баночке ручонками и плачет:

– Дай, папа, дай!

И это стало последним штрихом в их заграничном путешествии.

Молчаливая Маша проследила глазами за соседями, потом вздохнула и сказала:

– Знаешь, Кеш, может, мы и граждане мира, но вот немцы об этом пока не знают…

И зачем нам ваши кенгуру?!

Вышли из Московского аэропорта, навстречу – русский полицейский, форма потрёпанная, идёт, своими далеко неидеальными зубами семечки лузгает. Сели в маршрутку. Тётка напротив чего-то ест, потом кусок пирога Дашке протягивает. Подумала, посмотрела на Кешу с Машей, вздохнула и им пирога дала.

Маша улыбнулась:

– Кеш, мы дома!

На следующее утро Кеша лежал на стареньком диване на веранде большого бабушкиного дома. Солнечный луч ползал по старому коврику, со двора доносились смех Маши и счастливые Дашкины вопли: ребёнок забавлялся на качелях. Истошно квохтала курица, готовая осчастливить яйцом если не весь мир, то своих хозяев точно.

Со двора доносились смех Маши и счастливые Дашкины вопли… С кухни плыли чудесные запахи жареной картошки с грибами

С кухни плыли чудесные запахи жареной картошки с грибами. Кеша встал, заглянул в дверь: бабушка принесла с грядки наливные сладкие помидоры и пупырчатые огурчики и заваривала в старом, большом, с детства знакомом чайнике фирменный чай с листочками смородины и мяты.

Кеша подумал:

– И на кой нам сдались ваши морепродукты, ваши морские гады?! И зачем нам ваши кенгуру?! Есть всё-таки, есть настоящий райский уголок на земле!

И улыбнулся бабушке, а бабушка улыбнулась ему в ответ.

P.S. Имена героев рассказа по их просьбе изменены.