Виноват ли Государь в революции 1917 года?

Владимир Черный. Последний российский император

Последствия этой трагедии мы наблюдаем по сию пору – уменьшившаяся территория государства, демографическая катастрофа, нравственный кризис, поразивший все общество и т.д. И сейчас, спустя 90 лет после трагических событий 1917 года, мы снова и снова обращаемся к тому времени, пытаясь понять, как такое могло случиться и кто несет главную ответственность за произошедшее?

Советская пропаганда и ее нынешние последователи (каковых на удивление много) возлагают вину за произошедшее на… самого государя. Дескать, царское правительство настолько плохо правило страной, что его никак нельзя было не свергнуть. Иные современные публицисты упрекают царское правительство в отсутствии внимания к социальной сфере жизни общества, в отсутствии заботы о народе. В своей статье автор хотел бы на основании достоверных фактов, опубликованных в исторических исследованиях, опровергнуть некоторые мифы о последнем государе Российской империи.

Главное – развивать низы…

При непосредственном участии и при полном одобрении со стороны государя разрабатывалась и осуществлялась невиданная еще в России программа социального развития. Долгое время эта сторона деятельности последнего императора замалчивалась историографией, ибо слишком уж не соответствовала образу «проклятого прошлого», о котором твердила советская и либеральная пропаганда. Однако объективный анализ социальной политики Николая II, сделанный современными исследователями, ошеломляет: никогда еще в истории России государство не уделяло такого внимания социальным вопросам, и никогда еще эта сфера не развивалась столь высокими темпами.

«На очереди главная задача – укрепить низы. В них вся сила страны. Их более ста миллионов! Будут здоровы и крепки корни у государства, и слова русского Правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и всем миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа – вот девиз для нас всех, русских!»^[1] – говорил председатель Совета министров П.А. Столыпин. «Нельзя забывать, что мы призваны освободить народ от нищенства, от невежества, от бесправия»,^[2] – в этом видел свою задачу глава правительства Российской империи.

Слова Столыпина о «здоровых корнях государства» имели не только переносное значение: одной из приоритетных задач развития страны стало развитие народного здравоохранения.

В конце XIX века ситуация в сфере здравоохранения и медицины в России была крайне неблагополучной. Социальные изменения, повлекшие за собой изменения традиционного уклада жизни, перемещение больших масс людей – все это привело росту заболеваний и повышению смертности. По уровню смертности и средней продолжительности жизни Россия занимала одно из первых мест в Европе (главным образом, за счет чрезвычайно высокой детской смертности). В 1889 году на всю огромную империю приходилось лишь 13 тыс. дипломированных врачей. Такое положение не могло, конечно, устраивать ни власти, ни общество.

И меры были приняты. С 1901 по 1913 год бюджетные расходы на медицинк возросли с 43,9 млн руб. до 145,1 млн руб., то есть в 3,3 раза! Число врачей в империи выросло к 1915 году до 33,1 тыс., что вывело нашу страну по этому показателю на 2-е место в Европе и 3-е место в мире^[3].

При этом в наиболее крупных городах России (Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Харькове, Одессе) число врачей на душу населения не уступало ведущими мировым столицам – Вене, Берлину, Парижу и т.п.

С 1901 по 1913 год количество мест в больницах увеличилось почти в 1,7 раза (с 136,5 тыс. до 227,9 тыс., включая психиатрические больницы и родильные приюты), а число пациентов, воспользовавшихся помощью в этих больницах за тот же период возросло в 2,1 раза. Если в 1903 году в стране насчитывалось 3 765 аптек, то к 1913 году их число возросло до 6 тыс. а фармацевтов стало 12 тыс.

Важно отметить, что составной частью создания системы здравоохранения была ее доступность для населения. Медицинская помощь во всех государственных и земских медучреждениях по месту жительства была бесплатной. В сельских, земских и муниципальных лечебницах лекарства обратившимся за помощью выдавались бесплатно^[4].

Как отмечает современный историк, «в результате бесплатное медицинское обслуживание постепенно становилось доступным для самых различных слоев населения страны. Это наглядно показывает медицинская статистика. В 1901 г. в России медицинскую помощь получили 49 млн человек, в 1904 г. – 57 млн, в 1907 г. – 69 млн и в 1913 г. – 98 млн человек, то есть две трети всего населения. При этом примерно 90 % больных обращались в общественные лечебницы и только 7 % к частнопрактикующим врачам»^[5].

Конечно, в здравоохранении страны оставались весьма существенные проблемы и, несмотря на приведенные выше цифры, подданные Российской империи в массе своей были обеспечены медицинской помощью хуже, чем жители Германии, Англии или Франции. Но это не может умалить в наших глазах заслуг Николая II и его правительства в деле формирования национальной системы здравоохранения. Именно при нем в России появилось то, что вошло сейчас в привычку – родильные дома и станции скорой помощи, женские консультации и молочные кухни, участковые врачи и больничные листы… Главным свидетельством успешности политики последнего царствования в сфере здравоохранения служит увеличение численности населения империи со 129 млн человек в 1897 г. до 179 млн человек в 1915 г. Ни до ни после этого времени такого прироста численности населения наша страна не знала.

Не менее динамично развивалась и сфера образования. «В период правления Николая II наблюдается стремительный рост числа учебных заведения на всех уровнях. За 15-летний период (1896 по 1910 г.) было открыто больше школ, училищ, институтов, чем за весь предшествующий 1896 году период российской истории. В области низшего образования это составило почти 57 тыс. начальных училищ (57 % от всего числа таких заведений в стране), 1,5 тыс. низших профессиональных училищ (56 %), почти 600 городских училищ (55 %). В области среднего образования за указанные 15 лет было создано 1323 учебных заведения или 54 % всех имеющихся. В те же годы возникли 20 новых мужских высших учебных заведений (28 %) и 28 женских вузов (97 % от их общего числа)»^[6]. В 1903–1912 годах доля ассигнований министерству народного просвещения возросла в государственном бюджете с 2,1 % до 4,4 % – то есть более чем в два раза!

Современный историк с удовлетворением отмечает: «Положительным фактом исторического значения явилось то, что в 1900–1913 гг. в обучение включались дети из всех слоев населения. Произошло преодоление такой ситуации, когда образование было доступным только для представителей привилегированных групп»^[7].

В 1908 году в России принимается программа перехода ко всеобщему и обязательному образованию населения. Рассчитанная сроком на 20 лет она предусматривала ежегодное увеличение государственных кредитов на народное образование на 20 млн рублей (10 млн на постройку новых школ и 10 млн на улучшение уже имеющихся). К 1915 году на всеобщее обучение в перешли 51 уезде России (не считая крупных городов).

Как показала проведенная Наркомпросом РСФСР в 1920 году перепись, 86 % подростков в возрасте от 12 до 16 лет были грамотными или имели начальное образование.

Качество русского образования было достаточно высоким. До конца жизни многие ученики с теплотой и благодарностью вспоминали учителей своих земских и церковно-приходских школ.

«Семи лет от роду, в 1914 году, я пошел в школу. Учительницами были две молодые девушки: Эмилия Адольфовна Штюрцель (видимо, из обрусевших остзейских дворян) и Прасковья Андреевна Шонина – дочь священника из Рославля. Обе имели гимназическое образование и стали педагогами по призванию. За четыре года они готовили грамотных во многих отношениях людей, которые знали назубок русскую грамматику, писали без ошибок хорошим, разборчивым почерком, безупречно решали арифметические задачи. Но самым главным я считаю то, что они прививали ученикам любовь к Родине, знакомя ярко и впечатляюще с ее героической историей. Слова одной из учительниц о том, что люди, забывшие свое героическое прошлое, рискуют превратиться в стадо, запомнились мне на всю жизнь»^[8], – вспоминал свои школьные годы Герой Советского Союза генерал армии Семен Павлович Иванов.

«Учителем в школе был Сергей Николаевич Ремизов, опытный педагог и хороший человек. Он зря никого не наказывал и никогда не повышал голоса на ребят. Ученики его уважали и слушались… Я всегда с благодарностью вспоминаю своего учителя… привившего мне страсть к книгам», – писал на страницах своей книги «Воспоминания и размышления» маршал Советского Союза Г.К. Жуков, который в 1906 году с отличием окончил церковно-приходскую школу в селе Величково Малоярославецкого уезда Калужской губернии.

В результате этой деятельности к 1914 году правительству в целом удалось переломить негативную тенденцию и в значительной степени укрепить социальное положение в стране. Можно быть уверенным, что если бы развитие государства не было нарушено извне, то кризисные тенденции были бы ликвидированы если не окончательно, то сокращены до такой степени, когда они уже не представляли бы опасности для страны и общества.

Премьер министр России П.А. Столыпин весьма точно описал происходящие в стране процессы. «После горечи перенесенных испытаний Россия, естественно, не может не быть недовольной; она недовольная не только правительством, но и Государственной думой и Государственным советом, недовольна и правыми партиями и левыми партиями. Недовольна потому, что Россия недовольная собою. Недовольство это пройдет, когда выйдет из смутных очертаний, когда обрисуется и укрепиться русское государственное самосознание, когда Россия почувствует себя опять Россией»^[9]. При этом он достаточно оптимистично оценивал перспективы страны: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!»^[10].

Увы, эти два десятка лет спокойного развития стране никто не дал. В публицистической и исторической литературе можно встретить обвинения в адрес Николая II в том, что он в недостаточной степени старался сохранить страну от участия в мировой войне. Однако такие мнения основаны лишь на недостаточном понимании ситуации в Европе в середине лета 1914 года или на откровенно недобросовестном толковании. В реальности же царское правительство сделало все, чтобы избежать участия России в войне, но при этом руководство России очень хорошо понимало предел, до которого можно от войны уклоняться. И когда стало известно о всеобщей мобилизации в Германии, война стала неизбежной.

«Ошибку» царского правительства попыталось не повторить правительство СССР в 1939 году, когда мир стоял на пороге Второй мировой войны. Итогом этого стали трагические поражения лета 1941 года, когда неотмобилизованная Красная Армия приняла удар полностью готовой к войне германской военной машины. Результат хорошо известен: немецкие танки, сея смерть и разрушение, докатились до стен российской столицы.

Но вернемся к событиям 1914 года. Начало войны наглядно продемонстрировало, чего удалось достичь правительству империи в решении проблем социальной политики. Призыв государя выступить на защиту Отечества был принят с воодушевлением во всех слоях российского общества. Генерал Головнин отмечает, что явка призывников по мобилизации достигла небывалого для России уровня 96 % – выше, чем у союзников и противников нашей страны.

Не он погубил, его погубили

Война не только породила множество новых проблем, вызывала рост внесистемных процессов, но и произвела своеобразную селекцию высшего общества – честные, преданные государю и отечеству люди пошли на фронт, а в тылу осталось много бессовестных негодяев и интриганов. Генерал Н.Н. Головин в своем исследовании о военных усилиях России в мировой войне обратил внимание на позицию образованных слоев общества, так называемой интеллигенции.

«Создавшееся у нас положение вещей отразилось на интеллигентском классе населения тем, что в нем произошло очень резкое расслоение: элементы с малоразвитым патриотическим чувством усиленно устраивались в тылу, так как такое “устройство” было для них более достижимо, чем для представителей простого народа; элементы же патриотически настроенные шли на фронт, часто вопреки тому, что государство было действительно заинтересовано в их пребывании в тылу.

Появление всей патриотически настроенной интеллигенции на фронте несомненно чрезвычайно благотворно отразилось на армии, так как вся эта часть интеллигенции и явилась “офицерами военного времени”, заменившими быстро убывающих в боях кадровых офицеров. Но в свою очередь эта патриотически настроенная интеллигенция начала тоже ускорено “выбиваться” на полях сражений.

Подобно тому, как убыль квалифицированных рабочих в первые две кампании отразилась на понижении производительности фабрично-заводской работы, так и ускоренная гибель квинтэссенции сознательных патриотов России должна была привести к падению национального чувства в народных массах»^[11].

В результате и стал возможен антимонархический заговор, в котором ведущую роль играли три силы: лидеры либеральной интеллигенции и земского движения (Гучков, Львов и др.); члены императорской фамилии – великие князья Михайловичи, Николай Николаевич Младший и ряд других; ряд фигур в военном руководстве империи, прежде всего, командующий Северо-Западным фронтом Рузский и начальник штаба главнокомандующего генерал Алексеев.

Эти силы представляли собой лишь верхушку намерзшего за годы войны айсберга измены. Они были выразителями всех антироссийских, антигосударственных сил, что выделились в стране за военные годы. Не приходится сомневаться в том, что это была лишь малая часть российского общества, но в условиях, когда верные монархисты с оружием в руках выполняли свой долг перед государем и Отечеством на фронте, остановить кучку изменников было некому.

Очевидно, что в случае неудачи заговора, после войны ситуация в стране в значительной степени изменилась бы в лучшую сторону – победа в войне улучшила бы моральный климат в обществе, авторитет власти возрос, а оппозиция была бы посрамлена, начавшаяся в ходе войны индустриализация России создала бы благоприятную базу для дальнейшего развития страны. Конечно, имелись весьма серьезные проблемы, но были и условия для их разрешения.

Однако история не знает сослагательного наклонения, и Россия, будучи на переходном периоде своей истории, не выдержала дополнительного внешнего напряжения мировой войны.

Необходимо рассмотреть и еще один важный вопрос, который часто всплывает в публицистических и даже некоторых исторических трудах, – вопрос о личной ответственности государя императора за гибель империи. Не будем вдаваться в поток клеветы и гнусностей, который распространяли о Николае II в революционные годы и продолжают распространять до настоящего времени. Причины его понятны: дискредитация государя был необходима революционерам как оправдание собственной деятельности, а неудачникам-февралистам – для оправдания собственного бессилия.

Несостоятельность всех обвинений в адрес государя доказали… сами революционеры. 4 марта 1917 года (то есть сразу после ареста государя) была учреждена Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК) для расследования противозаконных действий бывших министров и прочих высших должностных лиц. В нее вошли юристы и общественные деятели кадетско-эсеровской ориентации, задача которых состояла в выявлении и выяснении закулисной стороны свергнутого режима. Непосредственным инициатором и «патроном» всего начинания был А.Ф. Керенский, занявший пост министра юстиции в первом составе Временного правительства, а руководителем комиссии являлся присяжный поверенный из Москвы Н.К. Муравьев, выступавший до революции защитником по политическим процессам^[12].

Обладая самыми широкими полномочиями, ЧСК собрала огромный документальный материал, полученный из различных центральных ведомств и от отдельных лиц, так или иначе причастных к выработке и осуществлению государственного курса в период монархии.

Работа комиссии, которая должна была завершиться судом над государем и его министрами, окончилась грандиозным провалом. Несмотря на широчайшие полномочия следователей и их революционное рвение, каких-либо доказательств измены или нарушения законов Российской империи его членам добыть не удалось. Более того, не смогли чрезвычайные следователи и найти грубых политических и управленческих ошибок в деятельности Николая II.

Один из членов комиссии вспоминал: «Не скрою, что, входя в состав следственной комиссии, я сам находился под влиянием слухов, захвативших всех, и был предубежден против личности государя. Утверждаю, однако, что не я один, на основании изучения материалов, пришел к совершенно противоположным выводам. Еврей, социалист-революционер, присяжный поверенный, которому было поручено Муравьевым обследование деятельности царя, после нескольких недель работы с недоумением и тревогой в голосе сказал мне: “Что мне делать? Я начинаю любить царя”»^[13].

Таким образом, и арест государя, и последующая расправа с ним были не более чем актами беззакония. Летом 2006 года Генеральная прокуратура Российской Федерации выпустила заявление, в котором, отвечая на безосновательные требования реабилитации государя, отметила: «В Генпрокуратуре РФ ни на секунду не сомневаются в том, что в отношении императора Николая II, членов его семьи и ближайшего окружения была учинена кровавая расправа и произвол. Если бы у органов прокуратуры были хоть малейшие правовые основания для обращения в суд, то это было бы сделано давным-давно». Официальный представитель Генпрокуратуры РФ Наталия Вишнякова напомнила, что Генпрокуратурой РФ 19 августа 1993 года было возбуждено и расследовалось уголовное дело № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918–1919 годов». «В рамках именно этого уголовного дела, возбужденного по п. “з” ст. 102 УК РСФСР (умышленное убийство при отягчающий обстоятельствах двух и более лиц) были установлены убийцы императора Николая II, членов его семьи и ближайшего окружения. Конкретных лиц, которые без суда и следствия расправились с царской семьей, давно нет в живых, и поэтому следствие по данному делу было прекращено».

Итак, с точки зрения современной юстиции, нет никаких оснований возлагать ответственность за произошедшее в стране лично на Николая II.

Но юридическая ответственность – это еще не все. Отдельные современные публицисты и историки, некоторые из которых относят себя к монархистам, возлагают на Николая II ответственность политическую. Мол, государь не справился с управлением, проявил слабоволие, не поставил на место заговорщиков и изменников, а «слабовольно сдался» на милость победителей. Высказываются абсурдные предположения, что если бы государь арестовал бы в своем салон-вагоне изменников Рузского, Шульгина и т.д. прояви он больше мужества, империя была бы спасена.

На эти обвинения необходимо дать два ответа.

Первый – с точки зрения исторической науки. И для начала приведем свидетельство с неожиданной стороны. Предоставим слово члену ЦК ВКП(б), известному советскому писателю и политическому деятелю 1930-х годов Михаилу Кольцову. Подробно анализируя обстоятельства отречения Государя он пишет: «Целый ряд генералов, сановников, придворных – почти все в своих зарубежных воспоминаниях рисуют яркие картины своего героизма, верноподданнического упорства в отстаивании династии. Все это, по их словам, разбилось о мягкую “христианскую” уступчивость царя, его непротивление и мирный характер. Конечно, это историческая ложь, нуждающаяся в разоблачении. Достаточно даже беглого знакомства с генеральскими мемуарами, чтобы разглядеть толстые белые нитки, которыми они шиты. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшемся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал царя один царь. Не он погубил, его погубили»^[14].

Профессиональный революционер фактически повторил слова государя, записанные им в дневнике сразу после отречения: «Кругом измена, трусость и обман».

Иные публицисты спросят: «А кто виноват в распространении этой самой измены, как не сам государь?»

Конечно, государь за все в ответе, но тут мы должны вспомнить о важнейшем принципе монархической государственности: государь несет ответственность только перед Богом.

В этом и заключается второй ответ критикам Николая II. Обычно мы не можем вопрошать Господа о том, как Он оценил деяния того или иного человека на земле, но в отдельных случаях, по милости Господней мы можем об этом узнать.

В 2000 году Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил государя императора Николая II и его семью к лику святых. Так Господь разъяснил нам, что последний царь выполнил свой долг перед Ним и своим народом до конца, и что не на нем лежит вина за революцию и крушение Российского царства. Он сделал все, что мог, чтобы спасти Россию.

^[1] Слова из интервью П.А. Столыпина саратовской газете «Волга» были также опубликованы в газете «Новое время» 3 октября 1909 г. Цит. по: Кобылин В. Анатомия измены. СПб, 2005 г. С. 59.

^[2] Цитата из речи П.А. Столыпина, произнесенной 5 декабря 1908 г. в Государственной думе. Цит. по: Последний витязь: Памяти П.А. Столыпина. Саратов, 1997. С. 77.

^[3] Ульянова Г.Н. Здравоохранение и медицина // Россия в начале ХХ века. Исследования. Сб. ст. М., 2002. С. 635.

^[4] Там же. С. 637.

^[5] Там же. С. 636.

^[6] Ульянова Г.Н. Образование и просвещение. Печать // Россия в начале ХХ века. Исследования. Сб. ст. М., 2002. С. 580.

^[7] Там же. С. 607.

^[8] Иванов С.П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М., 1990. С. 7.

^[9] Последний витязь. С. 60.

^[10] Цит. по: Кобылин В. Анатомия измены. С. 59.

^[11] Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001. С. 108–109.

^[12] Боханов А.Н. Последний царь. М., 2006. С. 347.

^[13] Кобылин В. Анатомия измены. С. 354.

^[14] Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы. М., 1990. (Репринтное воспроизведение издания 1927 г.) С. 27–28.