Жизнь через веру приобретается

О втором Послании апостола Павла к Коринфянам, часть вторая

Апостол Павел. Фрагмент фрески Дмитриевского собора во Владимире. Конец XII в.

Сила проповеди — Сам Христос

Апостол Павел пишет, что он проповедует, не прибегая к хитрости и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляя себя совести всякого человека пред Богом (2 Кор. 4, 2). Вероятно, противники хотели уличить его в искажении истины или ошибках в благовестии. Но апостол Павел опровергает эти обвинения, указывая, что он всегда проповедует открыто, не утаивая ничего, и каждый может судить о его проповеди.

Хотя есть и те, для кого Павлово благовестие закрыто — это неверующие, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого (2 Кор. 2, 4). «Бог века сего» — диавол (см.: Ин. 12, 31; Ин. 14, 30 — тут диавол назван князем мира сего и века сего). Это не означает, что диавол является богом в том же смысле, что и Сам Бог. Но те, кто не принимают благовестия Христова, не могут противостоять искушениям и соблазнам и покоряются диаволу, отступают от истины и пребывают во тьме.

Сила апостольской проповеди — Сам Христос: Мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа… потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа(2 Кор. 4, 5–6). При этом сам себя и других апостолов святой Павел считает всего лишь глиняными сосудами, в которых хранится Божие сокровище, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не человеческим способностям (ср.: 2 Кор. 4, 7).

Подобное противопоставление — «классическое место» святого апостола Павла: Бог силен и славен, человек слаб и немощен. В 12‑й главе эта мысль приобретет форму афоризма (мы забегаем немного вперед): сила Божия в немощи совершается (см.: 2 Кор. 12, 9). В этом заключается парадокс апостольского служения, да и всего христианства вообще. То, что обычно люди привыкли осознавать как трагедию и поражение, оказывается в итоге признаками победы и торжества. Победа Христова совершается в смерти на кресте. Человеческие недостатки апостолов становятся не помехой, а, напротив, способствуют проповеди, так как в этом более явственно открывается действие Бога.

Апостол Павел иллюстрирует это рядом противопоставлений: мы (апостолы) притесняемы, но не стеснены; в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем (2 Кор. 4, 8–9). Личные страдания понимаются апостолом Павлом как продолжение страданий Христовых: (Мы — апостолы) носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем (2 Кор. 4, 10).

Смерть и воскресение Господа Иисуса Христа изменили для верующих смысл страданий. Страдания помогают изменению человека, его преображению: Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 16–18).

Человек внешний и внутренний

В 5-й главе апостол продолжает развивать тему внешнего (временного) и внутреннего (вечного) человека. На первый взгляд может показаться, что это противопоставление тела и души. Но это не совсем так. Конфликт души и тела, которое являлось темницей души, был свойственен греческой философии, а иные философы даже стыдились того, что вынуждены пребывать в материальном теле. Апостол Павел был воспитан в традиции ветхозаветного учения о Боге как Творце всего человека из тела и души, а не только одной его части.

Внешнее/временное и внутреннее/вечное понимаются апостолом Павлом как два способа существования человека. Внешнее — это жизнь обычного смертного человека. Но уже в этой смертной жизни начинается проявление жизни внутренней — бессмертной жизни во Христе, которая приобретается через веру в Его смерть и воскресение. Поэтому окончание смертной жизни не станет для верующего концом: Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный (2 Кор. 5, 1). Жизнь в смерти должна стать для христианина стремлением к бессмертию: Мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью. На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа (2 Кор. 5, 4–5). Мы не отказываемся от тела — не совлекаемся его, но хотим облечься — одеться в новую вечную жизнь. В послании к Галатам апостол выразит эту мысль так: Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3, 27).

Апостол не боится, а даже желает приближения смерти: Мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (2 Кор. 5, 8). Важно то, что условием вступления в новую вечную жизнь со Христом является состояние человека во временной смертной жизни: Всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5, 10). Поэтому верующие должны жить для Христа: Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего (2 Кор. 5, 15).

Новое творение

Апостолу Павлу ставили в вину то, что он не знал Христа во время Его земной жизни. Апостол же рассматривает это обвинение в контексте своего учения о новой и вечной жизни во Христе.

При жизни Христа Его знала лишь небольшая группа людей, но спасение дается всем: Если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем. Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое. Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения, потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения (2 Кор. 5, 16–19). Все мы — уверовавшие во Христа — новое творение, новые люди. Поэтому все греховное, что было и жило в нас до принятия веры во Хрис­та, должно быть оставлено: Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? (2 Кор. 6, 14–15). Христиане — храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить [в них]; и буду их Богом, и они будут Моим народом (2 Кор. 6, 16). Апостол призывает нас: Возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием (2 Кор. 7, 1). Принадлежность к «новому творению», обновленному Господом Иисусом Христом, накладывает на верующих обязанность хранения духовной чистоты, чтобы ничто не смогло запятнать новую жизнь греховной скверной.

И здесь апостол Павел очень плавно возвращается к теме своих личных отношений с христианами Коринфа. Если он опечалил их строгостью предыдущего послания, призывая осудить грехи и раздоры, возникшие в их среде, то это имело несомненную пользу: Я радуюсь не потому, что вы опечалились, но что вы опечалились к покаянию; ибо опечалились ради Бога, так что нисколько не понесли от нас вреда. Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7, 9–10). Настоящая печаль — это не уныние или отчаяние от безвыходности положения, это печаль о своих грехах, о том, что будучи обновленным во Христе мы возвращаемся к старому: грехам, раздорам, превозношению и гордости. Поэтому апостол радуется подобной печали коринфян: Ибо то самое, что вы опечалились ради Бога, смотрите, какое произвело в вас усердие, какие извинения, какое негодование на виновного, какой страх, какое желание, какую ревность, какое взыскание! По всему вы показали себя чистыми в этом деле (2 Кор. 7, 11). Печаль покаяния очищает человека. Поэтому та цель, которую ставил апостол Павел, была достигнута — обличения и призывы понудили коринфян к действию.

В последующих главах апостол Павел рассмотрит важный вопрос о христианской щедрости и взаимопомощи, о сборе пожертвований для христианской общины Иерусалима. Почему апостола Павла так волновал этот вопрос, он сам объясняет в 8–9 главах.

Продолжение следует

Газета «Православная вера» № 23 (523)