Храмы в честь праздника Похвалы Богородицы в Московском Кремле

Похвала Богоматери с Акафистом. Середина XVI в. Фрагмент

Праздник Похвалы Богородицы стал историческим днем рождения Москвы. В канун этого церковного праздника, в пятницу 4 апреля 1147 года, суздальский князь Юрий Долгорукий (сын Владимира Мономаха, правнук Ярослава Мудрого и византийского императора Константина Мономаха) принимал у себя в гостях князя новгород-северского Святослава Ольговича – отца того самого князя Игоря, который потом был воспет в «Слове о полку Игореве». В те годы Русь раздирали междоусобные войны за киевский великий престол. Князь Святослав Ольгович, союзник князя Долгорукого, потерпел сильную неудачу, бежал от недругов в Суздальские земли, но потом с поддержкой Долгорукого несколько укрепил свое положение и получил от него знаменитое приглашение: «Буди, брате, ко мне на Москву».

Приняв приглашение, Святослав прибыл с малолетним сыном Олегом и с малой дружиной. Эта встреча состоялась примерно на том месте, где потом расположился великокняжеский двор в Кремле близ Боровицкой башни и где позднее был построен Большой Кремлевский дворец. Встречен гость был очень радушно: хозяин подарил его сыну «пардуса» – вероятно, ценную шкуру барса, но может быть, и живого зверя, а самого князя щедро угостил.

Однако шел Великий пост, к тому же была пятница, а оба князя были православными христианами. И потому великий пир, знаменитый «обед силен» в честь дорогого гостя был благочестиво дан на следующий день, в субботу, на праздник Похвалы Богородицы. Это событие попало в летопись, словно в предзнаменование русской столице. Уже в 1156 году то место на Боровицком холме было обнесено деревянными крепостными стенами. А потом в нем появились и храмы, посвященные празднику Похвалы Богородицы – «престольному празднику» Москвы.

Минуло несколько столетий. Шел 1451 год. Москва стараниями русских митрополитов и великих князей уже стала столицей объединенной Руси. Еще стоял обветшавший белокаменный Кремль, построенный во времена Димитрия Донского. Еще не пало татаро-монгольское иго, но век его близился к концу, а Москва уже провозгласила себя преемницей Византии. Уже была подписана Флорентийская уния, которую не признала Москва, и Второй Рим – Константинополь, доживал свои последние годы, готовясь уступить место Третьему Риму. Уже стал митрополитом Московским святитель Иона, впервые поставленный в Москве собором русских епископов без участия Константинопольского патриарха.

И еще возвышался в Кремле старый Успенский собор, построенный при Иване Калите, – главный русский храм, посвященный Пречистой Богоматери, Ее кремлевский чертог в столице державы, провозгласившей себя Домом Пресвятой Богородицы. У него было два придела. Первый, Дмитровский, в южной части алтаря, основали в память о первом главном соборе Москвы во имя Димитрия Солунского, что стоял в Кремле до основания Успенского собора в 1326 году. Вторым был Петроверигский придел, освященный в честь тезоименитства святителя Петра, митрополита Киевского и всея Руси, основавшего московский Успенский собор. Пришло время появиться третьему приделу.

В июле 1451 года, в праздник Положения ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне, ногайский царевич Мазовши совершил свой знаменитый набег на Москву, прозванный «скорой татарщиной». Он внезапно появился у стен Кремля, осадил его, дал тяжкий бой и ночью столь же внезапно отступил от города, бросив весь обоз с награбленным добром. Это было истинное чудом, и святитель Иона, митрополит Московский, освятил в благодарность Пречистой Заступнице Москвы свой домовый митрополичий храм в честь Положения ризы, поскольку победа пришлась на день этого праздника.

Однако Москве угрожало новое бедствие. Ведь, как считают ученые, этот набег был совершен ради того, чтобы заставить московского князя платить хану дань. И отступать от своего желания хан не хотел. Прошло всего несколько лет, и в 1459 году на Русь грянул с ордой сам отец царевича Мазовши, ногайский хан Седи-Ахмет, с похвальбою, что покорит Русь. «Похвалився, на Русь пошли», – сообщал современник.

Опасность была велика: это грозило не только разорением, но и закабалением. Навстречу грозному хану вышел «со многими силами» молодой княжич Иван Васильевич, будущий великий князь Иван III. Молился весь город. И в этот раз отпор врагу был дан на далеких рубежах: московское войско не дало хану переправиться через Оку, и тот повернул назад. Замысел хана был низвергнут.

В благодарность за новое чудесное спасение Москвы от кровавого нашествия святитель Иона восславил Пречистую Деву в главном храме, посвященном Ей на Руси. В Успенском соборе он основал каменный придел в честь праздника Похвалы Богородицы. Его современники так объяснили посвящение придела: в воспоминание татарской «похвальбы», повергнутой Богоматерью. Однако очевидна и другая, сокровенная и глубокая мысль: как некогда персы были чудесно отброшены силой Богоматери от Константинополя, так и татары-иноверцы бежали из пределов православной Русской земли и от святых стен Москвы – Третьего Рима, поскольку к тому времени Константинополь, подписавший предательскую Флорентийскую унию, уже пал под ударами турков.

Так у Успенского собора появился третий придел. Тогда это был маленький каменный храм, поставленный отдельно рядом с собором с южной стороны. И когда ровно через 20 лет, в 1479 году, в Москве был освящен новый Успенский собор, построенный итальянским архитектором Аристотелем Фиораванти, все приделы были перенесены в его алтарь: в северной части освятили Петроверигский придел, в южной – Похвальский и Дмитровский.

Каждый придел со временем получил свое особое назначение. В Петроверигском приделе молились покоившемуся в нем святителю Петру и присягали перед его гробом на верность государю. В Дмитровском приделе цари переоблачались, когда венчались на царство. А Похвальский придел был отдан духовенству. Именно в нем избирали кандидатов на митрополичий, а потом и патриарший престол. Но и снова возносились в нем молитвы о спасении.

Новое чудо Богоматери было явлено летом 1521 года, когда на Москву напал крымский хан Мехмет-Гирей. В конце июля его уже ждали на подступах столицы. Город готовился к осаде, и москвичи усердно, непрестанно молились о помощи и спасении, призывая Пресвятую Богородицу. Ростовский архиепископ Иоанн, находившийся тогда в Москве, взял у митрополита благословение на подвиг молитвы за отечество. И затворившись в Похвальском приделе, он день и ночь молился Богоматери. Грозные знамения были тогда даны Москве. У самых ворот Успенского собора молился и святой Василий Блаженный. Вдруг он услышал шум, а потом увидел, как двери храма отворились и от Владимирской иконы исшел глас: «За грехи людей я повелением Сына Своего с русскими чудотворцами покину этот город». И Владимирская икона сошла с места, а храм наполнился огнем. И было дано святому юродивому откровение, что Господь помилует Москву лишь по молитвам Царицы Небесной.

В то же самое время одна слепая инокиня Вознесенского монастыря чудесно увидела, как из Спасских ворот под колокольный звон выходят из Кремля святители Петр, Алексий, Иона и Леонтий Ростовский с чудотворным образом Богоматери. А навстречу им шли преподобные Сергий Радонежский с Варлаамом Хутынским и просили не покидать града. Все вместе они вознесли молитву перед Владимирской иконой, и шествие вернулось обратно в Кремль, в Успенский собор. В тот самый час враг отступил от Москвы. По преданию, Бог послал на защиту православного града ангельское войско, и татарские всадники, впав в неописуемый ужас, бежали прочь, как ни посылал их хан взять московскую землю. И снова явленное чудо напомнило о празднике Похвалы Богородицы.

Именно в приделе в честь Похвалы совершалось главнейшее для Русской Церкви событие: в нем избирали русских митрополитов, а потом и патриархов. До конца XVI века для избрания митрополита епископы собирались в Похвальском приделе под главенством архиепископа Новгородского, определяли трех кандидатов и записывали их имена в особые запечатанные бумаги. После долгой молитвы глава собрания брал одну записку, распечатывал и оглашал имя нового митрополита. Затем избранника в том же Похвальском приделе нарекали в митрополита и оттуда вели его в государев дворец. Государь же, приняв у себя нареченного митрополита, вместе с ним отправлялся вновь в Успенский собор для молитвы у чудотворных иконы и святых гробниц святителей. На другой день нареченного митрополита поставляли в Успенском соборе.

Особый чин был составлен для поставления патриарха, но оговорим одну особенность. Со временем Похвальский придел перенесли на самый верх, в юго-восточную главу Успенского собора, провели к нему узкую винтовую лестницу из алтаря и служили там раз в год на престольный праздник, поскольку помещение придела стало крохотным. Считается, что это произошло в XVII веке. Однако один старинный историк утверждал, что это произошло столетием раньше, на том основании, что Константинопольскому патриарху будто бы понравился Похвальский придел именно «в виду его недоступности и высоты». И якобы именно там, в куполе собора, состоялось заседание высшего духовенства для избрания первого русского патриарха Иова в 1589 году. Другие свидетельства противоречат этому факту. Наречение первого патриарха действительно происходило в Похвальском приделе, но тогда он явно еще располагался в алтарной части, поскольку во время чина поставления Иов не один раз удалялся в Похвальский придел и вновь возвращался из него в собор – вряд ли ему приходилось столь часто пользоваться винтовой лестницей и подниматься в купол.

Бесспорно, что именно в Похвальском приделе собралось тогда высшее греческое и русское духовенство для избрания первого патриарха. Теперь процедура немного изменилась. Выбрав трех кандидатов – Иова, митрополита Московского, Александра, архиепископа Новгородского, и Варлаама, архиепископа Ростовского, список принесли государю. Царь пожелал Иова, после чего тот был объявлен «нареченным» патриархом. И 26 января 1589 года в Успенском соборе Константинопольский патриарх Иеремия посвятил в сан патриарха Иова, для чего был составлен особый чин службы. После поставления царь вручил патриарху Иову посох святителя митрополита Петра. В Похвальском же приделе состоялось наречение патриархов Ермогена и Филарета. И во время поставления все патриархи переоблачались в Похвальском приделе, наподобие того, как цари переоблачались в Дмитровском приделе во время венчания на престол.

На южной стене Успенского собора находится икона «Похвала Богородицы с акафистом» конца XIV века, исполненная сербским мастером – это самая ранняя на Руси сохранившаяся икона с иллюстрациями к акафисту.

Московский Кремль. Вид с севера на Потешный дворец и восстановленную в 1-й пол. 2000-х гг. церковь Похвалы Богородицы. Фото - Иванов Ю. В.

Многие москвичи ныне удивляются: откуда взялась красивая, пряничная церковь, возвышающаяся над кремлевской стеной со стороны Моховой улицы? Это восстановили из небытия храм в честь Похвалы Богородицы, разобранный еще до нашествия Наполеона.

В 1390 году в свите великой княгини Софии Витовтовны, привезшей из Литвы на Русь два чудотворных образа Богоматери – Смоленский и «Благодатное Небо», приехал в Москву литовский дворянин Вячеслав Сигизмундович Корсак. Он стал родоначальником сразу двух известных дворянских династий: от его старших внуков произошли Корсаковы и Римские-Корсаковы, от младших – Милославские.

Милославские были сначала довольно захудалой фамилией и особыми почестями не жаловались. Лишь в Смутное время выделился один стольник при патриархе Филарете. А затем Даниил Иванович Милославский дослужился до воеводы в Сибири и Курске. Его сын Илья был в 1642 году направлен с посольством в Турцию. Кочевать бы ему по морям да на чужбине, но молодому царю Алексею Михайловичу приглянулась его дочь Мария. И государь женился на ней в январе 1648 года – в день праздника Поклонения веригам святителя Петра, а заодно выдал ее младшую сестру за своего фаворита боярина Б.И. Морозова. Через неделю после свадьбы царь пожаловал тестю боярский чин, высокую должность и подарил двор в Кремле рядом со своими теремами.

Обрадованный боярин выстроил каменную Петроверигскую церковь на Покровке на месте одноименного деревянного храма, воздвигнутого Иваном Грозным, так как его венчание на царство состоялось также в праздник Поклонения веригам. А свое кремлевское владение превратил в роскошные боярские палаты, наподобие государевых теремов, как и подобало царскому тестю. Уже в 1652 году в них была устроена великолепная домовая церковь о трех главах, освященная в честь Похвалы Богородицы (вероятно, так боярин благодарил Царицу Небесную за оказанную ему милость) с приделами во имя Алексея, человека Божия, и Марии Египетской – по именинам молодых царственных супругов. Ради благочестивого соблюдения канонов алтарь был на особых кронштейнах вынесен на воздух, чтобы не располагать его над жилыми покоями, и маленькую колокольню поставили на западной стороне. Ярославские мастера написали для этой церкви храмовый образ Похвалы Богородицы, который ныне экспонируется в соборе Двенадцати апостолов.

Церковь увенчала палаты невероятной красоты – они были символом допетровской Москвы. Их «потаенным» прообразом считают Теремной дворец, который тщеславный боярин принял за образец для подражания. Дом Милославского называют и первым «небоскребом» средневековой Москвы: он был о четырех этажах, не считая глубокого погреба, забитого заморскими винами, с дорогим висячим садом, с белокаменными наличниками, украшенными резьбой с изображением фантастических животных – грифонов, птицы Сирин. На фронтоне красовались лев и единорог – символы царской единодержавной власти и ее могущества, что означало принадлежность хозяина дома к царской семье. И даже парадный въезд украшали львиные ворота. Его, действительно, превосходил лишь царский Теремной дворец.

Кремлевский дом выражал статус «главного боярина». А всего через полгода после свадьбы, в июне 1648 года, грянул Соляной бунт и бывшего фаворита Морозова отстранили от государственной деятельности, передав бразды правления царскому тестю. После Соляного бунта Милославский стал первым боярином в Думе, руководил девятью приказами (министерствами), в том числе важнейшими – финансовым и военным, участвовал в создании главного законодательного кодекса – Соборного уложения. Говорят, что государственным деятелем он был неважным и основательно запустил все хозяйство, предавшись утехам тщеславия, к коему был очень склонен. Царица же всегда была на стороне отца. Так он сосредоточил большую власть и сумел остаться «на плаву» даже после Медного бунта 1662 года, хотя Милославского народ считал главным виновником обесценивания денег, ибо он ведал всеми делами казны.

В 1668 году Илья Данилович Милославский мирно скончался «первейшим боярином», но отпевали его не в домашней церкви в честь Похвалы Богородицы, а в церкви Троицкого подворья в Кремле. Он ушел из жизни вовремя, когда удача еще была благосклонна к нему. На следующий год умерла его дочь Мария, и царь женился на Наталье Нарышкиной, после чего начались династические интриги за наследника престола и за влияние на престол. Палаты Милославского перешли казне. А царь очень любил свою вторую жену, веселую и молодую, и когда она зачала наследника, старался ее всячески ублажать. В 1672 году (год рождения царевича Петра Алексеевича) царь устроил для супруги потешный театр – первые на Руси театральные представления. Эти «потехи» давали не только в Преображенском, но и в бывших владениях Милославского, и его дом отныне стал именоваться Потешным дворцом.

Так гласит традиционная версия. Однако существует другое, менее известное мнение: палаты Милославского изначально были Потешным дворцом, который был отдан царскому тестю для устройства кремлевского дома. Дело в том, что Потешная палата была известна в Москве со времен Бориса Годунова. А первый Романов устроил в подвале своего Теремного дворца особую Потешную хоромину, где его развлекали («потешали») скоморохи, шуты, фокусники, сказители, гусельники и скрипачи. И будто бы царь Алексей Михайлович построил новый, отдельный Потешный дворец, а потом подарил его под двор своему тестю. С потехами тогда возникли серьезные сложности, ибо суровый духовник молодого Алексей Михайловича, знаменитый протопоп Стефан Вонифатьев запретил ему «труб и органов и всяческих потех» даже на свадьбе с Милославской. Но потом он сам попал в немилость к царю и постригся в монастырь, а новая царица Наталья Кирилловна очень любила светские развлечения, шутки и забавы. И тогда бывшее владение царского тестя снова стало Потешным дворцом, только уже с домовой церковью, которая неуместно соседствовала с «потешной залой». Однако благочестивый Алексей облагородил представления: вместо скоморошьих «смехотворных хитростей» стали представлять мистерии на ветхозаветные темы, вроде «Навуходоносор, царь Вавилонский».

В 1676 году Алексей Михайлович умер. Потешный дворец стал новым царским теремом, так как семья царских домочадцев была очень многочисленной. К тому же враждовавшие Милославские и Нарышкины разделились домами. В Потешном дворце, который соединили с царским теремом каменным переходом, обосновалась девичья половина Кремля – царевны. Здесь жили родные сестры Петра I, для них была обновлена домовая церковь в честь Похвалы Богородицы, но потехи во дворце остались. Царевна Софья, весьма склонная к театральным драмам, не только сама сочиняла многие пьесы, но даже сама играла в них роли – в труппе, собранной наспех из придворных. А младшая сестра Петра Наталья Алексеевна ставила политические спектакли по поводу стрелецкого бунта, где в аллегории демонстрировалась «неудачность восстаний и всегда несчастный их конец».

В стенах Потешного дворца часто бывал и сам Петр I. По преданию, именно здесь Никита Зотов обучил его грамоте. А когда в марте 1698 года Петр уехал за границу, после раскрытия заговора и накануне нового стрелецкого бунта, он передал Потешный дворец князю Федору Юрьевичу Ромодановскому под Приказ тайных дел. Для театральных же представлений в 1701 году была построена деревянная «Комедийная храмина» на Красной площади, дабы привлекать к светскому искусству и простой народ.

После переноса столицы в Петербург Потешный дворец оставался единственным комфортным пристанищем – Петр уделял Кремлю мало внимания, а царевны, напротив, сохранили в нем дух жизни. На коронации здесь остановилась Анна Иоанновна, а в 1735 году она повелела перенести в Потешный дворец трофеи Северной войны, где через два года они погибли в страшном пожаре, погубившем и кремлевский Царь-колокол. Серьезно пострадала тогда и церковь Похвалы, ее пришлось заново обновлять. Очень любила Потешный дворец и царственная дочь Петра императрица Елизавета, а при Екатерине II здесь жил архитектор В.И. Баженов, когда пытался возвести в Кремле пресловутый Большой императорский дворец. Домовая церковь здесь уже была ни к чему.

И в самом начале XIX века в Потешном дворце расположилась комендатура Кремля со служебной квартирой коменданта, от чего ближайшая к нему кремлевская Колымажная башня стала называться Комендантской. Архитектор И.В. Еготов перестроил дворец под новые нужды. В 1806 году бывший домовый храм упразднили и разобрали его главы с алтарем. Над бывшей трапезной сохранилась башенка, на которой устроили дозорную вышку. О церкви в честь Похвалы Богородицы забыли на два столетия.

После революции Потешный дворец был отдан новым жильцам Кремля под различные нужды. С лета 1931 года в нем находилась квартира Сталина, и именно здесь, в одной из комнат покончила с собой Надежда Аллилуева. После этого Сталин вновь поменял квартиру и переехал в здание Сената.

В настоящее время в Потешном дворце располагается Федеральная служба охраны Кремля. И только в наши дни ученые получили полный доступ к древнему памятнику. В подвале даже нашли колокол бывшей домовой церкви. Проведя необходимые археологические и научные изучения, решили восстановить храм в честь Похвалы Богородицы, ибо это оказалось возможным. Так Москва возвратила себе очередной храм, а Кремль обогатился новообретенным наследием допетровской эпохи. Ведь ныне Потешный дворец остался уникальным памятником частного кремлевского владения: это единственный уцелевший боярский двор в Кремле, переживший всех своих соперников.

Отметим, что за кремлевскими стенами еще были храмы, посвященные празднику Похвалы Богородицы. Один из них до конца XVIII века находился в Новинском монастыре на Смоленке. Другой (где, кстати, нашли надгробную плиту с могилы Малюты Скуратова) был обыкновенным приходским и стоял на Волхонке подле храма Христа Спасителя, разделив с ним его участь. Так что возрождение Похвальского храма в Кремле – очень радостное, знаменательное для Москвы торжество.