Вера ученого и наука верующего

«Бог против случая» — так можно охарактеризовать научное кредо Алексея Клецова — молодого ученого-физика, доктора технических наук, кандидата физико-математических наук и автора нескольких научно-популярных статей, посвященных осмыслению христианского учения о происхождении мира и жизни на Земле с точки зрения физики.

Алексей несколько лет проработал в университетах США (университете штата Вайоминг, университете Восточной Каролины в штате Северная Каролина, университете штата Канзас), а в настоящее время он — старший научный сотрудник Образовательно-научного института наноструктур и биосистем СГУ, автор готовящейся к изданию в издательстве Саратовской митрополии книги «Физика Бытия», прихожанин Покровского храма в Саратове.

Покинуть православную Родину и воцерковиться за рубежом, изучать законы материального мира и верить, что вселенную создал Бог, видеть несколько дорог, но выбирать ту, которая сложнее, — таковы парадоксы судьбы нашего собеседника.

— Еще учась в СГУ, я хотел посмотреть, как развивается наука в другой стране, и поскольку хорошо владею английским, то предполагал, что это будет либо Англия, либо Америка. И вот, когда я получил степень кандидата физико-математических наук, выдался такой случай: мой знакомый студент из университета штата Вайоминг (США) сообщил, что профессор с физического факультета ищет россиянина, которого бы заинтересовало проведение исследований в области нанофизики. Так я очутился в «американской Сибири», как называют штат Вайоминг за его суровый климат.

— А Вас не смутило, что как-то непатриотично развивать науку в другой стране?

— Это было в начале 2000‑х годов, когда в России физика была, мягко говоря, не в почете и слабо финансировалась. Многие мои сокурсники ушли тогда из физики навсегда. Поэтому выдавшаяся возможность поехать заниматься физикой за границу была одновременно и возможностью остаться в науке. Ведь специальность я выбирал по велению души.

— И именно в Америке Вы воцерковились, как это произошло?

— До приезда в США я был человеком не то что неверующим — незадумывающимся. В студенчестве, как и большинство моих сверстников, выросших на материалистических учебниках по физике и химии, я верил, что материя вечна, она — без начала и конца. О Боге я тогда не думал — Его вроде бы и не существовало в моей жизни. Но первые несколько месяцев в Америке показали, что человек имеет не только телесно-материальные потребности. Я оказался оторван от родных корней, от всех близких, к тому же незадолго до моего отъезда умерла бабушка, которая всегда молилась за меня. А поскольку сам я не был приобщен к той благодати Божией, которая питает наш дух через участие в Таинствах Церкви, то я оказался и без молитвенного покрова и без духовной подпитки. За два года жизни в Америке появилось стойкое ощущение: что-то в моей жизни не так, чего-то не хватает.

— А может быть, это просто была ностальгия? Почему именно о Боге мысли пришли?

— Это все взаимосвязано. Мне захотелось пойти в русскую церковь — вроде частичка Родины. Узнал в Интернете, что есть православный русский храм всех святых, в земле Российской просиявших, в Денвере, — это в нескольких часах езды от города, в котором я жил. К тому же в Денвер к этому времени переселилась моя сестра с семьей. В этом храме крестили ее сына Дмитрия, и я стал крестным. Незадолго до этого началось мое знакомство со Священным Писанием — знакомые американцы-протестанты подарили мне старинную версию Библии на английском — так называемый перевод короля Якова («King James Version»). Только потом я понял, что по своему влиянию на душу она сходна с церковнославянским текстом Библии. А тогда просто принялся читать ее на неродном английском и, несмотря на то что не мог уловить всю красоту этой книги, ощущал ее благотворное влияние на душу. Несколько раз по приглашению своих знакомых я посещал собрания протестантов, однако чувствовал, что там чего-то не хватает. Как позже осознал, не хватало самого главного — Таинств Церкви. Когда я пришел в русскую церковь, то ощутил, что именно здесь полный источник благодати. Кстати, маленький племянник, впервые в сознательном возрасте приехав в церковь, указал на храм и сказал: «Здесь живет Бог».

Храм во имя всех святых, в земле Российской просиявших, в Денвере, штат Колорадо

— У меня вообще не было никаких метаний. Когда я пришел в храм, сразу попал на Литургию и почувствовал, что вот здесь — то, что утолит мой духовный голод. И действительно, после богослужения ощутил, что внутри меня что-то начинает восполняться. Я сразу купил нательный крестик и «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского. Это была моя вторая книга после Библии, каждый день ее читал, а когда закончил, опять сначала начал. В церковной лавке мне также посоветовали житие Серафима Саровского, «Проснись, душа. Избранные советы и наставления святых отцов на все случаи жизни», о грехах и добродетелях, о подготовке к исповеди.

— Ваш путь к первой исповеди и Причастию был долгим?

— Совсем нет. Как только узнал, что христианину нужно причащаться, так и начал готовиться. Я не боялся, как говорят, «удариться в веру», не оглядывался назад: мол, ходить на службы, книги читать еще ладно, но вот в грехах признаваться и к Чаше подходить — это пока рановато, не готов. Просто ощутил на собственном опыте, что, скажем так, максимальную благодать христиане получают именно в Таинстве Причастия. Я рассказывал об этом своим знакомым протестантам, у которых нет настоящего Таинства, но они не могли этого всего принять. По их мнению, Христос умер не только за грех первородный, но и за будущие грехи всех людей до конца мира. Протестантское кредо — «Крещен — значит спасен», поэтому им сложно согласиться, что человек всю жизнь нуждается в исцелении своей падшей природы через Таинства Церкви.

— Получается, в США Вы семь лет жили полноценной церковной жизнью. В это время у Вас там был духовный наставник?

— Да, даже несколько, и я им очень благодарен за это духовное окормление. В Денвере это были священники Борис Хендерсон и Михаил Преображенский. А когда я после получения степени доктора технических наук устроился на работу в колледж в Северной Каролине, то познакомился с греческим иеромонахом Нектарием в греческом монастыре в честь иконы Пресвятой Богородицы «Панагия Прусиотисса». Здесь шли службы на английском и греческом. С английским проблем у меня не было, а вот греческий… Понемногу учил, что-то спрашивал у новых грекоязычных знакомых, иногда просто догадывался, о чем поется или читается — общий смысл. Но Греческую Церковь, с ее византийскими традициями и умиротворяющим греческим распевом, я полюбил как свою Русскую.

Богослужение во Всехсвятском храме в Денвере. Справа — отец Борис Хендерсон, в центре — отец Михаил Преображенский

Иногда я ездил в небольшой Свято-Троицкий храм в городе Мебан (Северная Каролина), в котором даже не было постоянного священника. Затем месяца за два-три до моего отъезда из Северной Каролины туда назначили отца Александра Давыдова из Курска. Я выразил желание помогать ему в алтаре, хотя никогда этого раньше не делал. Но он не смутился, рассказал обо всех правилах, и так я начал на воскресных службах алтарничать. Там же впервые взял в руки учебник по церковнославянскому.

— Почему Вы решили вернуться в Россию?

— Где-то за год до отъезда я стал чувствовать, что мое русское нутро постепенно начало перерождаться в американское. Дело в том, что в моей языковой среде почти полностью отсутствовала русская речь. С моим крестником, сестрой и ее мужем общались редко, теперь они были далеко. Я все больше стал замечать, что думаю уже на английском. И тогда же понял: именно поэтому эмигранты, которые долго прожили в чужой стране, теряют свои национальные черты, и я не хотел этого для себя.

— То есть Вы видите очень тесную взаимосвязь между языком и внутренним устроением, менталитетом?

— Да. Если ты за границей не живешь в русской общине, то на тебя начинает влиять страна пребывания, влиять именно на твою ментальную, душевную часть. Я пока научно не исследовал эти вопросы, но на себе испытал. И это была первая причина отъезда. Вторая — мне не хватало духовного, богослужебного, если можно так выразиться, общения, так как ближайший храм находился в нескольких часах езды на автомобиле, и не всегда получалось выбраться на службу. Ну и третья причина заключалась в том, что американское общество все-таки мне было чуждо. Я не думал обо всем этом, когда приехал в США, хотя и осознавал, что рано или поздно вернусь домой, но когда все эти три фактора сошлись, то понял, что оставаться — уже чревато.

— А как же наука, статус, материальная сторона вопроса, наконец?

— Материально в Америке действительно лучше для образованного человека. Чем выше уровень твоего образования, тем, по умолчанию, ты выше стоишь на социальной лестнице и больше получаешь. В нашей стране, честно скажем, недооценивают образованных людей. Но то духовное, с чем связана наша русская культура, оказалось для меня важнее. А наукой сейчас можно заниматься и в России.

— Вы ощутили разницу церковной жизни здесь и там? В чем она проявляется?

— В строгости соблюдения устава, в самом строе богослужения разницы нет. Но я сразу заметил, что, например, в денверском Всехсвятском храме община была более сплоченной, потому что на двухмиллионный город это — одна-единственная русская церковь. В греческом монастырском храме ситуация похожая. Поэтому в православных церквях США все хорошо друг друга знают, каждое воскресенье после службы бывают совместные трапезы для всего прихода, праздники тоже вместе отмечаются, особенно Пасха. При этом прихожане активно друг с другом общаются, беседуют, делятся своими мыслями. И еще одна особенность: когда в Америке в православный храм заходит человек невоцерковленный или даже инославный, с ним общаются очень дружелюбно. В России, к сожалению, так бывает далеко не всегда.

— А чем это обусловлено, как Вам кажется?

— Я думаю, что в России люди считают Православие само собой разумеющимся. И получается, что те, кто в Церкви, — как бы правильные, а те, кто вне ее, — неправильные, и их надо срочно научить, как правильными стать. А в Америке церквей много, и люди как-то с пониманием к этому относятся и помнят, что дух христианства кроток.

Греческий монастырь в честь иконы Пресвятой Богородицы «Панагия Прусиотисса», Северная Каролина, США

— Не знаю, в чем причина. Но это — искренняя кротость. Я это прочувствовал на себе. А здесь такого, к сожалению, не заметил…

— Вы — прихожанин саратовского Покровского храма. Как появился в Вашей жизни Крестовоздвиженский храм, в котором Вы сейчас несете послушание пономаря?

— Где-то год назад мой знакомый священник, отец Сергий Туйгин, подменял в этом храме настоятеля священника Сергия Кляева и сообщил, что там нужны помощники. Я откликнулся и вот теперь время от времени пономарю. Это для меня очень важно: служба в алтаре — наверное, следующий после Таинства Причастия источник благодати.

— Как у Вас появилась идея писать статьи о происхождении мира волей Божией, доказывающие бытие Бога?

— Доказать или опровергнуть существование Бога невозможно в принципе. Но привести какие-то доводы в пользу этого возможно, что я и пытаюсь делать. Все началось с того, что я прочитал в «Законе Божием» протоиерея Серафима Слободского описание шести дней творения в согласовании с теми данными науки, которые были известны на момент издания книги (60-е гг. XX в.). Это заинтересовало меня как физика. Тогда я начал выписывать отдельные места из «Закона Божия», затем из «Шестоднева» святителя Василия Великого, Бесед святителя Иоанна Златоуста на Книгу Бытия, а также из работ современных авторов-богословов, например отца Глеба Каледы. Он был ученым — доктором геолого-минералогических наук — и православным верующим, тайно принявшим священнический сан в годы советской власти. В своей работе он показал, что наука не может быть использована для защиты атеистической (безбожной) картины мира. Я много беседовал на эти темы с отцом Михаилом из денверского храма всех святых, с другими богословски образованными людьми. Постепенно я начал понимать, как можно использовать научные знания для защиты православных истин о мире и его Творце.

— Судя по всему, Вы в научной полемике со своими коллегами-физиками по университету?

— С некоторыми да, хотя никого ни в чем не убеждаю специально. Иногда в лаборатории мы беседуем, я какой-то факт привожу, например про Кембрийский взрыв, говорящий вопреки теории эволюции Дарвина в пользу того, что в Кембрийском периоде, на заре происхождения животной жизни, внезапно появилось невиданное богатство новых биологических форм. Мне начинают доказывать, что теория Дарвина не может быть неверной. А я парирую: «Дарвин писал, что между различными видами должны существовать переходные виды, а новые данные показывают, что предсказанных Дарвином останков переходных видов от докембрийских животных к кембрийским нет». После таких разговоров некоторые тоже заинтересовываются, говорят, что сами почитают, разберутся.

— То есть Ваша цель — кого-то привести к Богу?

— У меня такой цели не было, ведь человек приходит к Богу по своей воле. Просто я делился тем, что узнал, — тем, что раньше тщательно скрывалось. Людей обманывают, такие научные подделки до сих пор печатают в учебниках. Например, картинка с эмбрионами в учебнике по биологии наполовину сфальсифицирована. Это идеологическая обработка, чтобы мы не верили, что произошли по воле Бога.

Алексей Клецов в саратовском Покровском храме

— Здесь скорее не убеждение кого-то, а защита нашей веры. Вот и все, это моя первоочередная цель. Я еще в Америке прочитал пару книг небезызвестного британского космолога Стивена Хотинга и его американского единомышленника космолога Лоуренса Краусса, которые утверждают, что Бога нет, потому что такая-то научная теория верна. А на самом деле все их утверждения сводятся к мнению Эпикура, высказанному в IV веке до Р. Х., что материя вечна и что миры рождаются один из другого.

— Как я догадываюсь, никаких доказательств у них нет?

— Да, они тоже не имеют ни теорий, ни гипотез подтвержденных. Причем из тех гипотез, которые ими использованы, не следует, что мир вечен, и тем более не следует, что Бога нет. Такие-то агрессивные нападки на веру и сподвигли меня к тому, чтобы проводить собственные научные исследования и потом делиться с людьми. В своих книгах и статьях я показываю, как современные физические теории и данные о вселенной согласуются с христианскими истинами о начале мира и жизни. То есть просто использую возможность применять физику во благо Православной Церкви.

— До своих студентов пытаетесь это донести?

— Неявно, но когда рассказываю им, например, о физическом вакууме, то есть субстанции, которая по современной научной теории была первоначальной и появилась из ничего, то прибавляю: «То же самое, кстати, утверждает и христианское учение». Кого-то это может заставить размышлять дальше. Но большего я себе не позволяю.

— А бывали случаи, когда кто-то из студентов подходил, задавал вопросы, желая узнать что-то подробнее?

— Нет. В Америке, кстати, я замечал больший отклик: подходили, спрашивали. Там как-то с большим интересом относятся к христианству.

— На Ваш взгляд, в условиях такой «непопулярности» христианства — когда считается, что нравственные нормы устарели, — вера может стать препятствием на пути к созданию семьи, как бы парадоксально это ни звучало?

— Конечно. Точнее, не вера, а те нормы, которые должен соблюдать христианин, чтобы таковым оставаться. У нас, к сожалению, в стране люди довольно распущенны, по моим наблюдениям даже больше, чем в Америке. Хотя у нас, слава Богу, нет такого оправдания извращений, как там. Эта распущенность особенно по девушкам чувствуется, ведь среди них есть немало таких, для которых христианские нормы отношений между мужчиной и женщиной являются чем-то непонятным, неестественным, неправильным. Поэтому верующему мужчине сложно создать семью, которая бы жила по христианским канонам.

— А разве верующей девушке не столь же сложно?..

— Исторически так сложилось, что целомудренность воцерковленной девушки воспринимается невоцерковленными парнями более естественно. Поэтому есть больше шансов, что молодой человек не оставит ее, а отнесется с уважением к ее взглядам и брак между ними все-таки состоится. А если даже воцерковленные девушки могут себе позволить встречаться с одним, с другим, одновременно с несколькими парнями, то о какой семье может идти речь?! Женщина — семейнообразующее начало, поэтому прежде всего надо воспитывать девочек, девушек.

— На мой взгляд, это не совсем справедливо — снимать ответственность с мужчин…

— Просто когда девушка с юных лет воспитана в православной традиции и воспринимает чистоту в отношениях как норму, это влияет и на мужчину, который рядом с ней.

— Но ведь не у всех женщин это получается — повлиять. Часто бывает так, что женщина хранит верность супругу, а он считает, что ему не обязательно быть целомудренным.

— По рассказам моих знакомых, да и по моим собственным наблюдениям, среди молодежных пар нового поколения (как состоящих в браке, так и только готовящихся к нему) картина как раз обратная. Но независимо от того, кто виноват, причина этого зла в том, что у нас при номинальном большинстве православных только очень маленький процент людей действительно старается вести христианский образ жизни. Для остальных особо никаких табу не существует. Я понял: единственное, что нас спасает от падения в пропасть, — это наша Православная Церковь, а точнее, искренняя вера и участие в церковной жизни.

— Вы это поняли уже после возвращения в Россию?

— Я это понял еще там. В нашей стране в православной традиции воспитано множество поколений, поэтому, может быть, в России нет таких моральных отклонений, как на Западе. Но россиян очень настойчиво пытаются развратить. Единственное, что сдерживает этот процесс, — Православная Церковь. Если бы не она, мы бы сейчас в моральном плане стали хуже Запада раз в десять.

— Почему? Особенности национального характера?

— Я думаю, три фактора на это влияют: отсутствие материальной стабильности, интенсивность пропаганды разгульного образа жизни и падение железного занавеса Советского Союза, который все-таки сохранял нас от нравственной заразы. Когда он рухнул, люди захотели свободы, которой у них прежде не было. И это, конечно, великая милость Божия, что одновременно с этим начала восстанавливаться Церковь. Что бы кто ни говорил, будущее нашего народа — в Православии.

Алексей Клецов: От сотворения мира к спасению души
(слово к современному материалисту)

Журнал «Православие и современность» № 31 (47)
Беседовала Инна Стромилова