Последнее причастие воина Бориса

2 апреля 2014 года на сайте Православие.Ru было опубликовано обращение архимандрита Тихона (Шевкунова) к читателям с предложением совместными усилиями написать второй том книги «Несвятые святые». Мы уже получили по адресу kniga@pravoslavie.ru несколько сотен Ваших историй. Ниже мы публикуем рассказ Марии Георгиевны Жуковой, дочери легендарного маршала, о генерал-лейтенанте Б.С. Лихачеве – свидетельство попечения святых о душах христианских.

Присылайте ваши истории по адресу kniga@pravoslavie.ru

***

Генерал-майор Лихачев – командующий 2-й гвардейской танковой армии в Германии. 1964 г.

Генерал-лейтенанту Борису Сергеевичу Лихачеву 6 августа 2014 года исполнилось бы, будь он жив, 100 лет. Он родился в 1914-м, прошел всю Великую Отечественную войну и войну с Японией. 40 с лишним лет минуло после нашей первой встречи, но только теперь я понимаю, что большое воистину видится на расстоянии.

Мое знакомство с Борисом Сергеевичем произошло в начале 1970-х на Рижском взморье. Латвия была тогда одной из республик Советского Союза. Лихачев был в то время заместителем командующего Прибалтийским военным округом, мы же с мамой отдыхали в санатории у моря. Узнав, что из Москвы приехали жена и дочь маршала Жукова, добрый, гостеприимный генерал вместе с женой Оксаной Борисовной, дородной украинкой, сразу пригласил нас в гости к себе на дачу.

Обед за большим овальным столом, накрытым белой накрахмаленной скатертью, разговоры, вкусная еда, улыбки, смех… Их сын Олег гостил летом у родителей. Он был тогда аспирантом МГИМО, жил в Москве. Взрослые говорили обо всем – о природе и море, о книгах и, конечно, о моем отце, которого Борис Сергеевич глубоко почитал.

Свое уважение к маршалу Жукову Борис Сергеевич переносил на мою маму, Галину Александровну, и на меня, совсем еще девчонку, стараясь сделать нам хоть что-нибудь приятное – хотя бы помочь с машиной для поездки на экскурсию в Ригу.

Олег показался мне тогда скучным отличником в очках. Он никак не проявлял общительности, а, уткнувшись в книгу, на меня, такую замечательную девушку, какой я себе казалась, не обращал внимания.

Но, как ни странно, наше знакомство продолжилось в Москве через несколько лет, и Олег помог мне готовиться к вступительным экзаменам, когда после смерти мамы и отца в 1974 году я поступала в МГИМО. Тогда он был уже преподавателем и заместителем секретаря комитета комсомола института. С тех пор мы подружились, и, оказалось, надолго.

Где только не пришлось ему служить, где только не довелось воевать! Про таких говорят: труженик, старый солдат

Шли годы, у Олега росли два сына. Его мать, Оксана Борисовна, умерла. Борис Сергеевич, очень любивший ее, тяжело переносил вдовство, одиночество и, конечно, перемены в стране, ложь, нагнетавшуюся вокруг имен героев. С Оксаной он прошел всю войну – на стене в прихожей их квартиры висели фотографии: оба молодые, в военной форме. Жил Борис Сергеевич памятью о жене, о славных боевых походах, а также единственным сыном, невесткой, внуками-сорванцами Олегом и Сережей. Несмотря на преклонный возраст, ходил в магазин, к приезду внуков готовил вкусные драники – белорусское блюдо, полюбившееся еще во времена командования 5-й танковой армией в Белоруссии. Где только не пришлось ему служить, где только не довелось воевать! Про таких говорят: труженик, старый солдат.

До своего столетия Борис Сергеевич не дожил двух лет. Родился он в 1914 году в Воронежской губернии. В день его рождения Церковь празднует святых воинов-страстотерпцев Бориса и Глеба. Вот и назвали его Борисом.

Несколько лет назад 9 мая я приехала с подругой к нему в гости поздравить с Днем Победы. Старику было приятно не столько от поздравлений и цветов, сколько от теплого человеческого общения и возможности вспомнить и рассказать о дорогом и незабываемом. Чувствовалось, что он ничуть не потерял ясности ума: интересовался политикой, вспоминал подробности событий давних лет. Подруга, которую я захотела познакомить с этим уникальным человеком, взяла камеру, чтобы записать рассказ ветерана. Она задавала вопросы, он обстоятельно отвечал на них. Я сидела рядом, Олег подавал нам чай и угощение. И вот что удивительно: когда вставала подруга, сухощавый, немного согбенный 95-летний старик тоже поднимался, опираясь на палочку. Так он был воспитан: нельзя сидеть в присутствии женщины, если та стоит.

Борис Сергеевич рассказывал, что в детстве мама водила его в храм, однако ничего не говорил о своей вере. Он был, конечно же, коммунистом, но атеистических высказываний никто никогда от него не слышал. Мы расспрашивали его о вере солдат и офицеров на войне, когда пули свистят и снаряды рвутся и нет уверенности, что в следующую минуту останешься жив. В ответ он вспоминал, что почти все крестились и молились в такие страшные минуты и командир им этого делать не запрещал, никто не наказывал за это.

Курсант Борис Лихачев после окончания танкового училища. 1938 г.

Борис Сергеевич имел десять советских орденов, среди которых четыре – Красного Знамени; были у него и два иностранных ордена. Получил он за годы войны два ранения и три тяжелых контузии. Военную службу генерал-лейтенант Лихачев закончил в 1974 году, будучи военным советником при армии ГДР.

Время шло, постепенно подкрались немощи, Борис Сергеевич слабел. Так хотелось заговорить с ним о вере, о причастии, чтобы привезти к нему священника. Но я не решалась. Вдруг не захочет?.. Лучше молчать и молиться, подавать о его здравии записки на Литургию.

Давно умерли все его товарищи и однополчане. Пришел час – и сам Борис Сергеевич окончательно ослабел и слег. Олег трепетно ухаживал за папой – так он всегда тепло называл отца. Как-то в разговоре я заметила, что к Борису Сергеевичу надо бы привезти священника, ведь папе уже 98 лет, но Олег ответил, что тот пока не готов. Я стала убеждать, что это самое главное, иначе будем потом жалеть, но – бесполезно. Олег боялся заикнуться о приходе священника, очевидно думая, что тем самым как бы объявит папе, что приближается конец. Сердце опять подсказало, что надо просто молиться и ничего больше не говорить. Ведь вдруг на пороге смерти Борис Сергеевич в ответ на вопрос «Привезти ли священника?» ответит отказом? Это будет еще хуже.

Прошло недели две, прежде чем раздался звонок от Олега: «Папа согласен, вези». Я даже не сразу поняла его. Потом, когда он повторил фразу и смысл слов дошел до меня, стало так радостно на душе! Борис Сергеевич, как когда-то моя любимая бабушка Клавдия Евгеньевна^[1], не уйдет из этой жизни, не соединившись с Христом!

На следующее утро мы с иеромонахом Никодимом из Сретенского монастыря приехали к Борису Сергеевичу. Дверь открыл Олег, он был явно подавлен, понимая, что папа угасает на глазах. Склонившись над больным, я увидела в его глазах беспокойство, страдание, томление, и было непонятно, видит ли он меня, узнаёт ли. Он тянул ко мне руку. Мне захотелось подбодрить его: «Всё будет хорошо, Борис Сергеевич. Всё будет хорошо!» Отец Никодим начал соборование. Олег заранее поставил поближе к папе икону святых Бориса и Глеба и зажег перед ней свечу. Однако то, что через день наступит праздник Бориса и Глеба, то есть именины и день рождения Бориса Сергеевича, я тогда не вспомнила.

Как только отец Никодим, читая положенные молитвы, в первый раз произнес: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», Борис Сергеевич начал налагать на себя – размашистым и медленным движением руки – крестное знамение. Так он и продолжал креститься, осеняя себя именно на «Славах». Душа помнила церковные службы детства, хотя прошло не менее 90 лет! Олег, профессор, сам уже далеко не молодой человек, глухо зарыдал. Вслед за ним заплакала и я: мы сознавали, что именно сейчас приблизились к какой-то неведомой нам сокровенной жизни его души.

Соборование, а потом и причащение, как мне показалось, длились долго. Борис Сергеевич не сразу смог проглотить Святые Дары. Было ощущение, что время остановилось и сейчас на свете происходит самое главное, а все мы, стоящие и молящиеся у постели уходящего в вечность человека, – только свидетели. И не просто свидетели, а те, кому в эти минуты дано увидеть и узнать что-то очень важное.

Он вдруг протянул руки к кому-то незримому, кого видел перед собой

«А вдруг не сможет проглотить Святые Дары? – мелькнуло в голове. – Что тогда? Господи, помоги!» Но он проглотил, запил, и, когда отец Никодим стал читать положенные после всего молитвы, Борис Сергеевич вдруг протянул руки к кому-то незримому, кого видел перед собой, медленно обнял и как бы привлек, прижимая к груди. Руки его мне показались в тот момент – возможно, из-за худобы – чересчур длинными. Два раза очень медленно проделал он это движение. Воистину мы были свидетелями тайны, которая вершилась у нас на глазах.

Когда, вернувшись домой, я позвонила, чтобы узнать о состоянии Бориса Сергеевича, Олег сказал, что после причастия отец сразу успокоился и больше не проявлял признаков страданий. Через сутки, 5 августа, когда я пришла в храм на вечернюю службу, то увидела на аналое праздничную икону Бориса и Глеба. Помолившись о воине Борисе этим двум святым воинам, поблагодарила Господа, что явил нам Свою милость.

После вечерней службы позвонила Олегу. «Папа умер, – тихо произнес он, – только что. Под свои именины, завтра – Борис и Глеб».

И тут до меня дошло, что это они, воины-страстотерпцы, не оставили своим покровительством воина Бориса, который всю свою жизнь отдал служению Родине и людям. Приняли его душу, уходящую в вечность.

Вечная память рабу Божию воину Борису! Благодаря таким людям мы и живем на свете.

Борис Сергеевич Лихачев с внуком Олегом. 1993 г.