Прота Деян: Прежде всего скажу, что я давно родился...

Недавно в издательстве «Никея» вышла книга постоянного автора портала Православие.Ru Светланы Луганской «Люди Сербской Церкви: Истории. Судьбы. Традиции». Книга включает в себя в себя беседы с известными и любимыми народом Сербии представителями сербского Православия, в которых они рассказывают о своем детстве, о пережитых испытаниях, о том, что помогло им встать на путь священнического служения. С любезного разрешения издательства мы публикуем главу из этой книги с воспоминаниями протоиерея Деяна Деяновича, одного из старейших клириков Сербской Церкви.

Официальная презентация книги «Люди Сербской Церкви» состоится в пятницу, 17 апреля, в 18:00 в посольстве Республики Сербия (Москва, ул.Мосфильмовская, 46), куда могут прийти все желающие (при себе необходимо иметь паспорт). В презентации примут участие автор, журналист и переводчик Светлана Луганская, посол Сербии в России г-н Славенко Терзич, викарий Святейшего Патриарха Сербского епископ Антоний, протоиерей Алексий Уминский, заместитель Председателя Отдела внешних церковных связей протоиерей Николай Балашов, тележурналист Дмитрий Менделеев.

Протоиерей Деян Деянович Протоиерей Деян Деянович
  

Общину верующих, которая собирается в храме на Топчидерском кладбище, где служит протоиерей Деян Деянович, без преувеличения можно назвать своего рода феноменом. Церковь святого мученика Трифона, возведенная в начале XX века известным белградским купцом и благотворителем Николой Спасичем, предназначалась для отпеваний и панихид. Однако каждое воскресенье и в праздники на литургию, которую служит отец Деян и его дьяконы-волонтеры, со всех концов города собираются люди. После богослужения обязательно остаются поговорить, выслушать, поддержать друг друга, получить благословение любимого пастыря. Двадцать лет назад, после смерти супруги Доротеи, прота Деян, как называют его чада, решил не уходить на пенсию, а продолжить служение. Так началась новая жизнь малоизвестной кладбищенской церкви.

— Отче Деян, расскажите о своей семье, где Вы родились, каким было Ваше детство?

Усташи нас изгнали, нам пришлось взять с собой то, что можно унести в руках, и оставить родной край

— Вот, моя дорогая, прежде всего скажу, что я давно родился. В 1930 году, это значит, что мне исполнилось восемьдесят три года. К слову сказать, вот уже пятьдесят семь лет я на священнической службе. Итак, я родился в одном небольшом городке в Боснии, который называется Босанский Петровац, где мы жили до вынужденного бегства в Белград. Мой отец был уважаемым и богатым торговцем. В семье было двое детей, я и моя старшая сестра Велинка, которой, слава Богу, восемьдесят семь лет, она работала учительницей, тоже живет здесь, в Белграде. До начала войны 1941 года мы жили в Боснии, в Босанском Петровце, жили счастливо и благополучно, все у нас шло хорошо. Край, где я родился, принадлежал так называемому Независимому государству Хорватия (НГХ)[1], этому страшному формированию, которое старалось полностью уничтожить сербский народ. Известно, что сербам пришлось пережить в этой державе невиданные мучения, жестокие гонения, истребление[2]. Отец, видя, что нам здесь угрожает большая опасность, в мае 1941 года с одним своим товарищем отправился в Белград, чтобы посмотреть, где можно было бы устроиться, что следует предпринять. Мы с матерью остались дома в Боснии, однако не прошло много времени, как усташи нас изгнали, и нам пришлось оставить дом, имение, богатство и взять с собой только то, что можно унести в руках, пришлось оставить родной край. С большими трудностями мы добрались до Земуна, сейчас это часть Белграда, а в то время он принадлежал НГХ. Не только мы, но и множество сербских беженцев пешком перешли мост через Саву и пришли в Белград, где нас ждал отец, мой покойный отец Душан Деянович. Переезд в Белград принес нам большое облегчение, да, он был оккупирован, но все-таки там была и сербская гражданская власть. Возглавлял так называемое сербское правительство генерал Милан Недич, и, вопреки утверждениям коммунистов, что он был предателем и квислингом, Недич взял на себя очень тяжелую и неблагодарную роль — быть во время оккупации председателем сербского правительства, и сделал это с единственной целью — сохранить сербский народ и помочь беженцам. Именно благодаря генералу Недичу и его правительству, мы, беженцы, придя тогда в оккупированный Белград, все-таки встретили сердечную помощь и понимание сербских властей и, конечно, народа, местных жителей.

Шли военные годы, очень тяжелые, часто голодные, но люди как-то жили и выживали. Интересно, что в то время все школы в Белграде работали, кроме университета. А мне было тогда одиннадцать лет, я закончил первый класс гимназии и сразу продолжил учебу сначала в 8-й мужской гимназии, а затем в 3-й. Мы регулярно ходили на занятия, пока не начались так называемые бомбардировки союзниками. Представляете, как звучит? Бомбардировки союзниками! Первая была, как известно, на Пасху 1944 г., и тогда мы перестали регулярно посещать занятия. Но, что интересно, выпускные экзамены все же сдавали в саду, в селе Мириево. Тогда Мириево не было районом Белграда и считалось безопасным, туда и направили нас наши учителя. В тот июльский день мы приехали в сад к крестьянину и увидели, что преподаватели расставили столы под деревьями и ждут нас, так мы и ходили от дерева к дереву и сдавали, а они нас направляли: вот, под той сливой математика, под грушей химия, сербский язык под айвой. Конечно, мы все сдали экзамены, нет сомнения, что преподаватели учитывали не только наши знания, которые были средними, но и тяжелые условия, в которых мы жили.

Бомбардировка Белграда войсками США. 17 апреля 1944 г. Бомбардировка Белграда войсками США. 17 апреля 1944 г.
    

— Где и как Вы жили?

— Мы буквально скитались. Сначала мы жили у одной родственницы на Вождоваце, потом недолго в каком-то здании на улице Стояна Протича, потом на Краля Милана, одно время мой отец с товарищем держал кафе «Лира» на улице Бриянова, и тут мы жили. «Лира» стала известна тем, что там собирались беженцы из Боснии, Герцеговины, из Хорватии, они встречались, обменивались новостями, письмами, пока немцы не закрыли его, закрыли и улицу, запретили движение по ней.

От бомбардировок союзников немцы пострадали меньше всего, а жители Белграда сильно пострадали, многие погибли

А бомбардировки созников, когда американцы и англичане бомбили Белград, объяснялись тем, что они таким образом изгоняют немецких оккупантов. Однако нужно сказать правду: немцы пострадали меньше всего, а сербский народ, сербское население, жители Белграда сильно пострадали, многие погибли. Бомбардировки продолжались от самого дня Пасхи до сентября-октября, пока в Белград не вошли красноармейцы и партизаны. Особенно страшным был день восемнадцатого мая, когда на Пашином холме[3] погибло от двух до трех тысяч белградцев. Это трагическая правда, которую нельзя забывать. Вот видите, а спустя много лет те же самые союзники опять бомбили нас — Сербию, Белград.

— А где Вы находились во время бомбардировок?

— Тогда наша семья жила на Цвиичевой улице, которая принадлежала району Звездара, тогда Белград был много меньше, это была периферия. Наши старшие, родители выкопали ров, и, когда приближались самолеты союзников, мы прятались там, слава Богу, пережили. И вот наступает освобождение. Вы меня поймете, если я скажу, что для моей семьи и многих белградских семей это стало так называемым освобождением. Объясню почему. Сразу, непосредственно после окончания битвы за Белград, тогдашние коммунистические власти — югославские и сербские партизаны — совершили страшное преступление над сербским народом. Хочу сказать при этом, что мы, сербы, очень благодарны русской армии, которая тогда называлась советской, но мы всегда больше любили называть ее русской, которая как истинный освободитель пришла в Белград. А наши коммунисты, партизаны вели себя иначе. Тогда они за несколько месяцев арестовали и убили без суда и следствия не меньше двадцати тысяч белградцев. Это трагедия, которую невозможно и нельзя скрывать и которую коммунисты замалчивали. Что сказать об этом? Преступление говорит само за себя, не дай Бог, чтобы эти времена повторились.

— И не дай Бог забыть об этом?!

Патриарх Герман о Ясеноваце: «Мы должны, как христиане, простить, но забыть не имеем права. Этот урок мы должны хорошо запомнить»

— Конечно, надо помнить и слова патриарха Германа, который, посетив Ясеновац[4], сказал: «Мы должны, как христиане, простить, но забыть не имеем права. И если правда, что история — учитель жизни, то этот урок мы должны хорошо запомнить».

— В Белграде нет памятника жертвам?

— Как я потом узнал, убивали тут — на Аде Циганлии[5], в Банице[6], в Лишчем Потоке, даже где-то здесь, на Топчидере. Но видите, прошли десятилетия с тех пор и нет никакого памятника, обозначения. Меня удивляет, что нынешняя власть, которая считает себя демократической, не предпринимает никаких действий, чтобы расследовать, показать нам все места, где погибли люди, чтобы поставить там крест, часовню. Ничего, до сих пор ничего.

Генерал Дражи Михайлович Генерал Дражи Михайлович
Мой отец тоже тогда пострадал, он был обычным торговцем, обычным человеком, конечно, православным, православный серб. Ему было сорок пять лет всего, как и большинство, он придерживался монархических взглядов и ожидал, что на престол вернется король Петр II, был, как и огромное большинство сербов, на стороне генерала Дражи Михайловича. Мой отец — мирный, порядочный, благородный человек. И что случилось? Белград был взят двадцатого октября, а уже двадцать пятого он был арестован. Аресты продолжались весь 1944 год и до начала 1945-го. Как я уже сказал, арестовано и уничтожено около двадцати тысяч человек. Мать после ареста отца искала его, расспрашивала о нем, ездила на Баницу, это район Белграда, где находился лагерь. И знаете, как тогдашние власти отвечали на вопросы? Так, будто этого человека никогда не было: «Кто? Какой? Душан Деянович, твой муж? Мы понятия не имеем, кто это». Так они отвечали всем семьям, которые искали своих братьев, отцов и мужей.

— Так и не узнали о нем?

Коммунисты просто перебили людей и вели себя так, будто этих людей не было на свете

— Никогда. Так и не узнали, где могила, в чем его вина. Вины не было, а те новые оккупанты, я свободно их могу так назвать, даже не старались выдумать вину, не устраивали показательных процессов, но просто перебили людей и вели себя так, как будто этих людей не было на свете. Конечно, для нас, для тех семей, чьи отцы погибли, наступили тяжелые времена во всех отношениях. Я тогда был мальчиком-гимназистом четырнадцати лет, моя старшая сестра только окончила педагогическое училище и вышла замуж, я после окончания гимназии поступил на богословский факультет.

— Как отнеслась к этому Ваша мама?

— Моя мама была не против, но боялась, что я пострадаю, как и отец, и просила меня в случае расспросов не говорить о его аресте коммунистами, просто сказать, что он умер. Боялась, что меня постигнет та же участь, что буду арестован из-за того, что поступил на богословский факультет и готовлюсь стать священником. И мама еще долго боялась за меня, пока не пришло время, слава Богу, когда коммунистический режим ослаб, хотя так или иначе давление на Церковь и на верующих продолжалось. За время режима Тито власти неровно себя вели, так скажем, и после страшных преступлений и убийств настало время относительного затишья, но давление было постоянным.

В тогдашней Югославии, особенно в Сербии, люди определенных профессий не могли допустить и мысли о посещении церкви. Преподаватели, учителя, военные, полицейские, судьи, люди, занимающие какие-то важные ответственные должности, не могли ходить в церковь, они моментально остались бы без работы, это было известно. Знаете, кто мог свободно ходить в церковь? Крестьяне. Они жили своим трудом, который не могли потерять, в городах — мелкие служащие и чиновники. И так продолжалось до нашего времени, когда мы можем сказать, что сейчас Церковь в Сербии не терпит открытого прямого давления, что в общественном мнении и среди молодежи заметно известное расположение к Православию, а наши верующие — преимущественно молодые люди. Преподавание Закона Божьего введено в школе на факультативной основе, и, конечно, по сравнению с прошлыми временами, произошли значительные перемены. Слава Богу — к лучшему, особенно по отношению к Церкви.

— Отец Деян, расскажите о Ваших студенческих днях.

— На богословском факультете, куда я поступил много лет назад, в 1950 году (прошло почти шестьдесят три года), училось очень мало студентов, что неудивительно, ибо мы знаем, какая обстановка была в то время. Считалось, что учеба на этом факультете представляет собой рискованный путь, неизвестность, и нас было совсем немного, а наши дорогие прекрасные преподаватели, видимо, ценя это наше смелое решение, были к нам очень благосклонны, добры и любезны, относились по-родительски, и мы чувствовали их любовь.

Протоиерей Деян Деянович Протоиерей Деян Деянович
— Сколько было студентов?

— Ну, в целом, сорок-пятьдесят студентов, некоторые учились заочно, скажем, приходские священники, и на занятиях присутствовало двадцать-тридцать человек и, что интересно, было три-четыре девушки...

— Что же они изучали?

— Мы удивлялись, знаете, они были из верующих семей, и, вероятно, их родители считали, что время коммунизма пройдет и они будут преподавать Закон Божий. Конечно, прошли годы, но этого не произошло. Нас некоторые спрашивали язвительно:

— Что изучаешь, парень?

Мы отвечали:

— Теологию, — у нас говорят теология, а не как в России — Духовная академия.

Они нас переспрашивали:

— Технологию?

Мы поправляли:

— Не технологию, а теологию.

А наш злонамеренный собеседник говорил:

— Это там, где на попа учат?

— Да!

Тот не унимался:

— Вы ненормальные?!

Мы ему:

— Слава Богу, нормальные.

А если узнавали, что с нами учатся девушки, спрашивали:

— А… зачем они здесь?

А мы шутили:

— Они будут высококвалифицированными матушками, образованными.

Белградский университет Белградский университет
    

Считалось, что богословского факультета университета просто не существует, это не образование, государством оно не признается

И тогда знаете что случилось? В 1952 году, когда я еще учился, наш факультет исключили из состава университета и полностью перевели под юрисдикцию Церкви, нашей Сербской Православной Церкви, что привело к плохим последствиям и для профессуры, и для студентов. Преподаватели больше не получали государственного жалования, их заработок стал намного меньше, платила Церковь, а нам, студентам, уже не полагалась отсрочка от армии, не было студенческих билетов на проезд, мы не могли ходить в студенческие столовые. Таким образом, считалось, что этого факультета просто не существует, это не образование, государством оно не признается. Так было, десятилетиями факультет существовал как учреждение Сербской Православной Церкви, пока десяток лет назад его снова не вернули в состав университета, сейчас богословский факультет частично под юрисдикцией Государственного университета, а частично — Церкви.

— А что было после окончания факультета?

— После окончания учебы я был рукоположен в священники. Благодаря одному своему близкому другу, который уже тогда был священником в Славонии[7], это часть Хорватии, где еще проживали сербы, меня рукоположил владыка Славонский Эмилиан, и восемь лет я служил приходским священником в одном славонском селе, это было очень трудное время для Церкви и для священства.

Власти непрестанно запугивали людей, угрожали тем, кто предан Церкви, кто ходит в церковь

В каком смысле трудное? Власти постоянно, непрестанно запугивали людей, угрожали плохими последствиями тем, кто предан Церкви, кто ходит в церковь, что так и было. Люди не могли найти работу, получать стипендию, их агитировали уйти из Церкви, не разговаривать с попами, вступать в коммунистическую партию. Священников за малейшее нарушение, которое и не было нарушением, призывали к ответственности, и если власть могла что-то по закону запретить — запрещали.

Славония, Хорватия Славония, Хорватия
    

— Что например?

— Если нужно было отслужить молебен там, где когда-то стояла церковь, требовали получить разрешение. Огромное давление оказывалось на молодежь, на детей, преподавать закон Божий стало невозможно. Тогда мы собирали детей хотя бы в День святого Саввы, чтобы чтением детских стихов, пением песен отпраздновать этот день. Однако учителя угрожали родителям, что если дети будут посещать занятия по Закону Божьему, то их исключат из школы, хотя по закону не имели права исключать. Мучительное, тяжелое время, которое продолжалось десятилетиями.

Затем я перешел в Банялукскую епархию, в Мрконич-град, и там служил полных двадцать лет. Я оказался среди очень благочестивого и доброго народа, который проявил большое мужество в исповедании веры. Мне, представьте, в то время на протяжении нескольких лет даже удавалось преподавать Закон Божий, у меня было больше ста двадцати учеников. А как это случилось? Я обратился к родителям и сказал: «Приводите детей на занятия, неправду говорят отдельные учителя, будто детей исключат из школы. Не имеют права исключить по закону государства. Здесь обязательно восьмилетнее образование, и ученик не может быть исключен из-за посещения наших занятий». Многие меня послушали. А в то время на богослужения приходило большое количество верующих, много молодежи и детей, и, что было особенно прекрасно, очень многие причащались, так что, скажем, в первую неделю поста мы причащали народ в течение трех часов, нас было два священника. И можете представить, сколько народа может пройти один за другим за три часа. Народ понимал, что святое причастие — великая святыня, что оно необходимо каждому верующему человеку. Такое следовало запомнить и рассказывать в других краях, епархиях нашей страны, насколько народ там почитал святыни. Люди с радостью помогали Церкви материально, и мы церковь, разрушенную во время войны усташами, не просто восстановили, но оборудовали всем лучшим, что тогда было возможно достать: колокола, часы, покрыли медью крыши храма и дома причта. Там я оставался до 1986 года, когда вернулся в Белград, откуда я когда-то и отправился, и вот с 1986 года — здесь.

— А что Вас привело в Белград?

— Дети выросли, пора было поступать на факультет, моя покойная супруга, об этом должен сказать, умерла очень рано, ей было пятьдесят лет. Она родилась в Белграде, и мы, и при всех прекрасных событиях в Мрконич-граде все же скучали по Белграду и хотели вернуться туда, откуда начали. Ее отец умер, но мать еще была жива, и это тоже явилось одной из причин, по которой мы вернулись.

Вот что еще может быть интересно — мать моей супруги была русская, а отец серб, ее девичья фамилия была Чупич. Людмила Александровна Тюренкова, моя теща, мать моей жены, родилась в 1919 году в семье царского офицера. Ее привезли двухлетним ребенком после революции из России. Она родилась там, если не ошибаюсь, в Новосибирске. Она была настоящая русская и, конечно, прекрасно говорила на родном языке. Я запомнил и ее маму — ее называли бабуся Екатерина. Она была из Петербурга. Отца тещи не знал, он умер до Второй мировой войны, царский офицер. Вот видите, и я через мою супругу оказался в близком родстве с русской семьей.

Русский храм Святой Троицы, Белград Русский храм Святой Троицы, Белград
    

Хочу особенно подчеркнуть, что еще ребенком начал ходить в русскую церковь[8]. Да, первый раз я туда пришел в 1944 году, мне было тогда четырнадцать лет, и там я познакомился с Андрюшей — Андреем, сыном священника[9], профессора филологического факультета. И вот почти семьдесят лет мы друг друга знаем, мне было четырнадцать, ему одиннадцать. И позже, особенно когда стал студентом богословского факультета, регулярно ходил в русскую церковь, прислуживал как пономарь, или, как мы, сербы, говорим, чтец, и орарофорный чтец, орарофорный пономарь. Тогда настоятелем был Андрюшин отец, Виталий[10], удивительная матушка у него была Людмила. Я часто проводил время в их семье, немного выучил русский, узнал самое прекрасное и драгоценное, что русский человек может дать нам, сербам...

— А что это, что вы считаете самым драгоценным?

Самое драгоценное, что русский человек может дать сербам – это доброта, душевность, тепло, гостеприимство

— Знаете что? Это доброта, душевность, тепло, большое дружелюбие, гостеприимство. И когда меня спрашивают, почему я такой большой русофил, я рассказываю об этом и подтверждаю, всегда подтверждал, даже во времена Советского Союза. Правда, тогда я добавлял: «Прошу Вас, давайте объяснимся!» — так как были люди, которые любили Советский Союз, знаете, — коммунисты тоже называли себя русофилами. Поэтому я говорил: «Пожалуйста, давайте объяснимся, я люблю русских и все русское, исконное, православное, я люблю Святую Православную Русь, меня ужасает Советский Союз, потому что коммунисты — враги русского народа, я презираю Советы из любви к русским!» Была в свое время такая полемика. И так я остался доныне русофилом, как сказать, поклонником всего православного, русского, Святой Православной России. И в церкви, где я сейчас служу, где я настоятель, мы после каждой литургии служим молебен всем русским святым.

— В вашем храме есть и частицы мощей русских святых, иконы...

— Да, здесь у нас есть частицы мощей святого Иоанна (Максимовича) Шанхайского, святого Илариона (Троицкого), который был правой рукой святого патриарха Тихона, также — пяти оптинских старцев, священномученика Сильвестра (Ольшевского), Омского архиепископа, распятого в 1920 году большевиками в тюрьме. Эти святыни находятся в нашем храме, и когда приходят русские братья и рассказывают о том, что они были в русской церкви на Ташмайдане, рядом с храмом святого Марка, мы им говорим: «Хорошо, что вы там были, там подворье Русской Церкви, а здесь сербская и одновременно русская церковь, посмотрите на иконы».

Троице-Сергиева лавра. 1972 г. Троице-Сергиева лавра. 1972 г.
    

— А приходилось ли Вам бывать в России?

— Был однажды очень давно, в 1972 году, еще в брежневские времена, тяжелые времена, но тогда нам удалось совершить паломничество в город Загорск (Сергиев Посад), провести несколько дней в Троице-Сергиевой лавре — этой великой святыне Русской Церкви — и, конечно, осмотреть достопримечательности Москвы, все это осталось в нашей памяти, в прекрасных воспоминаниях. И еще, был один интересный эпизод, как нам удалось избежать похода в мавзолей Ленина, знаете, тогда подразумевалось, что все, кто приезжал из Югославии, наряду с другими достопримечательностями обязательно посещали мавзолей. И вот, когда мы совершали автобусную экскурсию по Москве, а с нами был и владыка Банялукский Андрей, экскурсовод, русская девушка, которая бегло говорила по-сербски, но с выраженным русским акцентом, говорит: «Дорогие гости, у нас осталось время для посещения мавзолея Ленина». А наш владыка сдержанно так отвечает: «Спасибо, у нас нет намерения посетить мавзолей». Она смотрит удивленно: «Как же это, вы приехали из Югославии, разве Югославия не социалистическая страна?! Не хотите в мавзолей?» — «Нет, спасибо большое, вы очень любезны, мы хотим видеть все, но не мавзолей». Избежали мавзолея, а редко кому это удавалось.

Крест Патриарха Алексия I Крест Патриарха Алексия I
— Отец Деян, Вы носите крест, подаренный патриархом Алексием I, расскажите об этом.

— Ношу, но он не мне его подарил. Отец Виталий, настоятель русской церкви, отец покойного отца Василия и Андрея, моего старого друга, когда впервые приехал в Москву после войны, в 1956 году, получил в подарок крест от патриарха Алексия I. После упокоения отца Виталия его младшему сыну Андрею в наследство остались некоторые такие драгоценности, среди них и крест. И когда я был награжден патриархом Павлом правом ношения наперсного креста (у сербов традиция отличается от русской, думаю, что русская традиция лучше, чем наша: русский священник на рукоположении сразу получает крест, а у нас, сербов, это знак отличия, который он получает от своего архиерея), тогда мой друг Андрей подарил мне этот крест, полученный его отцом от патриарха Алексия. Да, я ношу этот крест. Когда патриарх Алексий I в 1957 году приехал в Белград, это был первый визит русского патриарха в Сербию, я недавно начал служить приходским священником в Славонии. Узнав о приезде Святейшего, я поспешил в Белград, в русскую церковь, чтобы увидеть его и получить благословение. Да, это было историческое событие, первый визит русского патриарха в Белград и Сербию, а мы, кто долго живет, долго и помним.

— Отче, расскажите о Ваших встречах с патриархом сербским Павлом.

О патриархе Павле я лишь могу повторить то, что наш народ постоянно говорил: «Живой святитель!»

— О Павле, знаете, я лишь могу повторить то, что наш сербский народ постоянно говорил: «Живой святитель!» Настоящий Божий добрый человек, полный любви и доброты с одной стороны, а с другой — необычайно мудрый и образованный. Это со временем открылось, когда он начал говорить об отдельных проблемах Церкви или некоторых богословских вопросах. Да, патриарх Павел по своей скромности просто скрывал эти свои огромные знания, но о чем бы он ни говорил, всегда с большой ученостью и знанием. В его книгах, изданных под названием «Объяснения некоторых вопросов нашей веры», видны энциклопедические знания, а его наследник, нынешний патриарх, — мой школьный и студенческий друг.

— Когда вы встретились?

— Мы одногодки, в 1952 году он, тогда Мирослав Гаврилович, поступил на наш богословский факультет, закончив Призренскую семинарию. Симпатичный, обаятельный юноша, веселый, розовощекий, кто мог знать, что он будет патриархом. Конечно, когда мы сейчас встречаемся, я веду себя с ним как подобает священнику, особенно в присутствии других людей, но мы друзья юности. И когда речь заходит о том, что кого ждет в будущем, иногда шучу: «Может быть, в наших семинариях сейчас сидит целый архиерейский собор во главе с патриархом и, может быть, будущий патриарх именно сегодня получил двойку по истории Церкви!» Шутка, но как знать, кто станет епископом, а кто и патриархом. Если бы нам сказали тогда о студенте Мирославе: вот ваш патриарх прибыл, мы бы просто посмеялись.

— Отец Деян, с кем из великих духовников вам доводилось встречаться?

Преподобный Иустин Попович Преподобный Иустин Попович
— С владыкой Николаем не доводилось, но авву Иустина[11] встречал не один раз, а моя первая встреча с ним произошла в 1954 году. Я шел с одним его знакомым по улице Князя Михаила, я тогда служил в армии и был в военной форме, в фуражке с титовой звездой, и вдруг мой спутник говорит: «Смотри, авва Иустин идет». Он был высокий, статный, приезжал обычно в Белград не в камилавке, а в той его черной шляпе с полями и мантии. Мы подошли к нему, мой товарищ меня представляет как студента богословия, а я смутился из-за формы, еще больше из-за звезды на фуражке, но взял у него благословение и говорю: «Отче, простите, я в форме». Он отвечает: «Ничего особенного, я тоже в форме», — имея в виду священническое одеяние, давая мне понять, что не нужно смущаться. И тогда мы немного поговорили. Я был счастлив, что вижу его, и смущен. Потом я еще несколько раз видел отца Иустина.

Владыка Варнава (Настич) был выдающейся личностью нашего времени, настоящим апостолом

Но знаете, кого я еще встречал? Владыку Варнаву (Настича)[12], чей праздник был вчера, он один из тех, кто сильно пострадал от коммунистов, много лет был в заключении. Сербская Церковь канонизировала его как священномученика и исповедника, и вчера вместе с кралем Милутином, преподобным Феоктистом и их матерью Еленой, отмечался и день святого владыки Варнавы, которой упокоился в тот день. Он был избран на кафедру в Сараево и уже на свой хиротонии в соборной церкви произнес проповедь, в которой открыто обличал безбожную коммунистическую власть. Конечно, он не выступал с какой-то политической позиции, но обвинял коммунистов за их преступления, давление на Церковь и народ. Недолго он служил в Сараево, его арестовали, отправили в заключение, в котором он провел долгие годы. Он родился в Америке, но еще ребенком вместе с отцом вернулся в Сербию, американская общественность, американские сербы пытались повлиять на здешние власти, требовали освобождения, и в конце концов его отпустили, но не дали вернуться на кафедру продолжать епископское служение и постоянно за ним следили. Он упокоился в 1964 году, ему было всего 50 лет, и, по всей видимости, его отравили. Знаете, как он умер? Неожиданно. В тот день родственник отвез его к какому-то стоматологу, и когда владыка вернулся в монастырь Беочин, где сейчас почивают его святые мощи, ему стало очень плохо и он умер. Поэтому существует оправданное предположение, что он был отравлен. Владыка Варнава — человек твердой веры, настоящего апостольского духа, мужества и бесстрашия, удивительно интеллигентный и образованный, я несколько раз присутствовал в обществе одновременно с ним, слушать, видеть его было истинной радостью. Он был небольшого роста, с живыми светлыми глазами, так я представлял себе апостола Павла. Владыка Варнава был выдающейся личностью нашего времени, настоящим апостолом. Отец Савва Йович написал книгу о нем.

Помню и патриарха Гавриила, я присутствовал на его погребении, он вместе с владыкой Николаем был в изгнании и лагере смерти. Он умер в 1950 году, я хорошо помню его похороны. Видите, какие это давние времена, для вас, молодых, это уже история, прошлое, да.

Знал я и отца Фаддея[13], хотя мы не часто встречались, он жил в монастыре Витовница, многие ездили к нему, многие перерождались после разговора с ним. Я часто слышал, что после этих разговоров с отцом Фадеем становились другими людьми. Бывало и так, что он собирал народ, беседовал с людьми, давал наставления, и те, кто хотел спросить его о чем-то личном, получали ответ на свой вопрос в его наставлениях, это интересно.

— А кто был Вашим духовником?

— Моим духовником был священник Душан Кордич, давно умер. Он преподавал в семинарии здесь, в Белграде, это один из немногих священников, их было всего три-четыре в нашей Церкви, так называемых целибатных — он не имел семьи и не был монахом. Отец Душан — очень интересная личность, до войны служил в городе Задар, в Даламации, в то время Задар принадлежал Италии, так что он находился, так сказать, за границей, но там было сербское население. Здесь, в Белграде, как и многие другие, он оказался как беженец. Отличался блестящим проповедническим даром. Преподавал в семинарии и служил в церкви Ружица[14] на Калимегдане, там, как и сейчас, служили священники — преподаватели семинарии и факультета. Церковь Ружица не имеет прихода, в ней собираются люди со всей Сербии. Отец Душан, когда только начал там проповедовать, произнес одну прекрасную проповедь, которая окрылила белградский народ. Он проповедовал во многих белградских церквях. Рассказывал мне, что однажды его арестовали и держали несколько месяцев, не допрашивали, не обвиняли, просто держали в тюрьме, давая ему понять, что это наказание за его проповеди. Его проповеди были прекрасны, и когда народ узнавал, что он будет говорить, спешил, чтобы послушать его.

Преподобный Иустин Попович Преподобный Иустин Попович
    

Когда авва Иустин (Попович) приезжал в Белград, он ходил исповедоваться в русскую церковь

Одно время я исповедовался и у отца Сергия Марова из русской церкви, и уже незадолго до его смерти — у отца Виталия Тарасьева. Вот что интересно, у отца Виталия исповедовался авва Иустин. Он, когда приезжал в Белград, ходил в русскую церковь исповедаться у отца Виталия. И ученики аввы Иустина: епископ Афанасий (Евтич), митрополит Амфилохий (Радович), епископ Ириней (Булович) — их так и называют — иустиновцы — рассказывали про авву Иустина, как спрашивали его: «Отче Иустин, простите, нас немного удивляет, что вы, архимандрит, монах исповедуетесь у мирского священника, а не у какого-нибудь отшельника в монастыре». На что он ответил: «Эх, братия мои, ошибаетесь. Священник, который каждый день служит литургию, для меня лучший духовник, и я уверен, что он даст мне самый подходящий совет и поймет лучше других мою исповедь, хотя я монах и архимандрит». Таким был ответ аввы Иустина, да (отец Виталий в то время каждый день служил литургию в русской церкви, когда остался там один). Когда отец Виталий умер, это случилось в 1974 году, ему было не так много лет, всего семьдесят четыре года (говорю «всего», потому что мне сейчас намного больше), в его отпевании участвовал патриарх Герман и несколько епископов, огромное количество священников, величественные были похороны. Я тоже принимал участие, приехал со своего прихода, но тогда мне пришлось испытать некоторую неловкость, волнение. Если хотите, расскажу вам почему.

— Расскажите, пожалуйста.

— Служит патриарх, многочисленное священство, я в то время был молодым священником, мне следовало стоять и молиться, я не ждал даже, что мне достанется какой-то возглас, потому что впереди меня еще тридцать священников. Однако во время отпевания ко мне подходит отец Василий, сын отца Виталия, и говорит: «Знаешь, здесь будет говорить патриарх, потом протоиереи такой-то и такой-то, и было бы хорошо, если ты сказал бы что-то от имени младшего духовенства и студентов, которые приходили в русскую церковь». Сообщил мне это и ушел. Отступать некуда. А я, должен признаться, очень волновался — патриарх здесь, преподаватели-богословы. Знаете, я стал молиться Богу, чтобы Он открыл мне ум и дал разум. Если бы я знал хотя бы за день до этого, что буду говорить, я бы подумал. Отпевание заканчивается, что делать? Однако Бог мне помог и, когда пришла моя очередь, я начал с того, что поделился своими воспоминаниями об отце Виталии, о русской церкви. Потом мне сказали, что получилось хорошо, хотя я так себя со стороны и не услышал. Андрей говорит, что где-то сохранилась запись всего отпевания, хотелось бы мне послушать, тогда я был много моложе, мне было сорок четыре года, а сейчас восемьдесят три. Когда это было... Вот такое воспоминание об отце Виталии, дивном русском батюшке, который был полон любви и доброты и умел привлечь нас, молодых людей. Доброта завоевывает, доброте никто не может противостоять.

— Да, отче, так же как и Ваша доброта, и Вы собрали вокруг себя много молодежи, в церкви много молодых людей. Многие исповедуются у Вас, Вы умеете сразу ободрить, поддержать человека.

— Знаете, когда человек начинает рассказывать о своих человеческих слабостях, он часто склонен думать, что это непоправимо, погибель, конец. Я говорю: не надо, брат мой, так. Все, что можно исправить, не страшно, а исправить можно почти все! Люди боятся из лучших намерений, конечно, — боятся часто причащаться: «Мы грешные, недостойные!» Мы всегда недостойны, и если так рассуждать, то лучше всего не причащаться никогда, не дай Боже. Но вопреки этому надо приносить свою молитву Богу, приносить плоды покаяния, и Господь умудрит нас, ободрит. Господь пришел ради грешных, а не ради праведных, грешных больше, мы большинство Божие. У нас, священников, есть такая поговорка: «Сто раз пал? В сто первый встань! Сто один больше, чем сто, и, наверное, у Бога милосердного перевесит».

А по стечению обстоятельств сюда приходит много молодежи, когда я начал здесь служить, тут никого не было.

— Вы восстанавливали эту церковь?

— Наша церковь посвящена святому мученику Трифону, который пострадал в 250 году во времена гонения на христиан. В его житии упоминается, что он родился в Византии, в области Пригия, в селе Кампсада. Наши прихожане запомнили это название и, поскольку мы тут собираемся, стали называть нашу общину Кампсада, это стало нашим тайным адресом: Кампсада, а мы кампсаджане. Церковь стоит здесь уже сто десять лет, это задушбина[15] Николы Спасича, известного сербского благотворителя, богатого купца, здесь захоронены и его останки. Но раньше на нее смотрели больше как на церковь для отпеваний и панихид, поскольку она расположена на кладбище. И вот молодежь стала приходить, Вы видели сейчас тут много молодежи, ожила эта церковь, слава Богу, вот сейчас строим и церковный дом.

Церковь святого мученика Трифона на Топчидерском кладбище Церковь святого мученика Трифона на Топчидерском кладбище
    

— Как случилось, что люди стали собираться на кладбище?

— Знаете, я раньше был приходским священником в храме Святой Троицы на улице Господара Вучича. Однако священник, который был здесь до меня, однажды сказал мне: «Если хочешь, приходи, служи в этой церкви, увидишь, церковь красивая, много зелени, тебе скоро на пенсию, найдешь здесь покой». И я решил прийти сюда и могу сказать — Богу слава, что пришел, ни разу не пожалел об этом. Что было в начале моего служения? Редко кто приходил в церковь на литургию, считалось, что в кладбищенскую церковь не ходят на богослужение. Можно сказать, что так было от основания церкви в 1903 году. И сам Никола Спасич построил ее, чтобы тут совершались отпевания и панихиды. Так и было. Я регулярно служил литургию, всегда кто-то пел на клиросе, но народ не оставался, зайдут, постоят и уходят. Однажды на литургии я заметил молодую женщину в благословенном положении, которая отстояла всю литургию. Я немного удивился, потом подошел к ней и сказал: «Госпожа, добро пожаловать, но откуда, почему Вы пришли к нам на литургию?» Она ответила, что они с мужем венчались в день святого мученика Трифона, и, узнав о нашей церкви, она захотела прийти именно сюда. Эта молодая женщина — теперь матушка, супруга отца Василия, который служит со мной в этой церкви, и в их благословенном и счастливом браке родилось десять детей. Отец Василий по образованию юрист и богослов, секретарь богословского факультета. Наш дьякон доктор Петр Дабич — кардиолог, он тоже по воскресеньям и праздникам приходит и служит с нами.

— И другой дьякон?

— Это Андрей Тарасьев. Да, мой старый кум, друг, русский человек, рожденный в Белграде. Его прадед, дед, отец и брат — священники. Он регулярно с нами в церкви, он профессор филологического факультета на пенсии и, как это у русских обычно бывает, прекрасный знаток церковной музыки и пения, он учит нашу молодежь.

Диакон Андрей Тарасьев Диакон Андрей Тарасьев
    

Каждый день я здесь, в церкви, приезжаю в полвосьмого утра и остаюсь по необходимости. Церковь не приходская, поэтому у меня нет обязанностей приходского священника, у меня остается достаточно времени, чтобы уделить внимание людям, исповеди. Дня не проходит, чтобы люди не приезжали на исповедь. Вот и сегодня до того, как Вы пришли, было с десяток исповедников.

— Ваши духовные чада?

— Приходят люди, которые часто бывают здесь на богослужении, приходят по рекомендации от кого-то из них или — вместе с друзьями, родственниками. Много времени провожу здесь.

— Отче, расскажите о Ваших детях.

— У меня два сына и пятеро внуков, у нас с супругой была и дочка, но она, к несчастью, погибла в годовалом возрасте, и потом родились сыновья Павел и Душан. Как я уже говорил, моя супруга Доротея давно умерла, двадцать лет назад, ей было всего пятьдесят лет.

— Отец Деян, как бы вы охарактеризовали качества сербского народа, чем он отличается от других православных народов?

Сейчас наша Церковь преимущественно состоит из молодых людей. Они сознательно приняли решение о крещении и стараются стать настоящими верующими

— Знаете, каждый народ имеет свою историю, через которую он прошел, события и испытания которой, без сомнения, оставили свои следы. Наш православный сербский народ во всех исторических испытаниях оставался верен своей Церкви, своей вере, за веру и пострадал. Но с другой стороны, в силу этих разных неблагоприятных исторических обстоятельств, ему в его большинстве не удалось духовно сформироваться, глубоко узнать свою веру, и таким образом, большая часть народа задержалась в традиционной религиозности: празднуются Славы, праздники, соблюдаются обычаи, и только. Но, слава Богу, положение начинает меняться к лучшему. Сейчас наша Церковь преимущественно состоит из молодежи. Когда говорю «молодежь», подразумеваю людей в среднем возрасте, до сорока лет, многие из них крестились уже будучи взрослыми, нередко происходят из атеистических семей и сознательно приняли решение о крещении. Они сейчас представляют новую волну в Церкви, стараются стать настоящими верующими, знающими свою веру, которую приняли серьезно и ответственно, стремятся регулярно участвовать в богослужениях, исповедоваться, причащаться, или, как мы говорим, хотят стать литургическими верующими. Это та новая волна последних тридцати лет, которая, слава Богу, ширится, распространяется и становится новой характеристикой, так можно сказать, сербского Православия. А та часть, о которой я ранее говорил, традиционных верующих, они, хотя и не знают так хорошо догматику, но, поверьте, очень хорошо знают ее этику. Этот народ, может быть, не мог бы вести дискуссии о богословских вопросах, в которых он часто неграмотен, но понимает суть евангельской христианской нравственности, знает, как уберечься от зла и греха, знает, что богоугодно и правильно. И это все тоже важно. И благой Господь не оставит, но, конечно, очень важно и необходимо знать свою веру. Вот что я могу сказать о характерных особенностях сербского Православия.

Люди Сербской Церкви: Истории. Судьбы. Традиции Люди Сербской Церкви: Истории. Судьбы. Традиции
Мне кажется, сербскому Православию еще свойственны теплые, близкие отношения священства с народом, которые во многом могут служить примером…

— Да, можно так сказать. Мы, священники, привыкли к этому, и нас это радует, в отношения каждый вносит свой вклад — и священство, и народ. Когда кто-нибудь обижается на священника, я часто говорю: «Ну, будет! Он такой же, как ты, он твой, родной, что поделаешь». Думаю, что у русских так же.

— Не всегда, мы довольно дистанцированы друг от друга, а здесь видишь, как и патриарх идет по улице и люди могут к нему подойти так же, как к архиереям, священникам.

— Да, но русский народ сам по себе сердечный, теплый, а мы, мы обычный малый народ, и сейчас, как видите, очень бедный. У нас много экономических проблем и многих других. Знаете, когда недавно бомбардировали Сербию, мне пришла мысль: «Слава Богу, что с русскими такого не случится!» Правда же? В этом преимущество большого народа. Если бы, не дай Боже, американцы бросили на Москву бомбу, такая же упала бы и на Нью-Йорк, и они это знают. А на Белград могут, потому что мы не можем ответить той же мерой. И не дай Бог, чтобы подобное повторилось в будущем. Видите, что мы в своем роде специфический народ. В Европе мир, а на нас падают бомбы, и мы привыкли к этому, знаете, воет сирена, а мы едем в трамвае, ходим на рынок, в магазин, как будто все нормально, но совсем ненормально, куда там…

Так было и так будет. Мы понимали, что Россия из-за нас не могла пойти на военное противостояние с Америкой, это нам было ясно. Но нас очень тронуло, что по всей России проходили протесты против действий НАТО. Эти преступления не остались незамеченными, русский народ, обычные люди поддерживали нас. А теперешний президент Путин завоевал наши большие симпатии, это человек, который вышел из коммунистической среды, но, дал Бог, он оказался хорошим и верующим по-настоящему человеком, а не просто для порядка. Слава Богу! Знаете, мы, старики, думали, что умрем и не увидим, как рухнет коммунизм, но вот дождались.

— Отец Деян, Вы известны и миссионерской просветительской деятельностью, на ваши «Духовные трибуны» собирается множество людей...

— Да, трибуны — это хорошее дело, мы проводим их в здании общины Вождовац. Уже двести восемьдесят их было на разные темы — духовно-нравственные, исторические, в них принимали участие многие священники, монахи, епископы, известные духовники, врачи, профессора. Слава Богу, вот уже больше десяти лет мы собираемся. Людям интересно, и вообще это благодарный способ миссионерской деятельности.

— Только что была трибуна, в которой принимал участие Липлянский епископ и патриарший викарий Йован (Чулибрк), речь шла о новомучениках ясеновацких…

Государственный принцип НГХ провозглашал террор и истребление сербов. Треть следовало уничтожить, треть выгнать и треть перевести в католическую веру

— Да, он занимается этой проблематикой, особенно историей Второй мировой войны. Многие факты, знаете, можно проверить, доказать, никто не говорит, что и сербы не совершали преступлений, но в сравнении с тем, что хорваты делали с сербами, они несопоставимы, это страшно. Сам государственный принцип НГХ провозглашал террор и истребление сербов, государственная политика открыто прокламировала треть уничтожить, треть выгнать и треть перевести в католическую веру, и Католическая Церковь в Хорватии это явно поддерживала. Вы, вероятно, хорошо знаете «случай Степинаца»? Видите, Степинац, с одной стороны, смелый человек, ибо противостал коммунистам, это хорошо, но почему не пытался остановить усташеские преступления[16]?

Я рад, что благодаря вашей работе, вашему интересу к нам русский читатель узнает, как выглядит современный серб, священник, епископ и просто верующий. Думаю, что любовь сербов к России взаимна, не помню, кто из русских людей сказал, что русским из всех народов ближе сербы, что нам было очень приятно, радостно, раньше было опасение, что русские больше симпатизируют болгарам.

Протоиерей Деян Деянович Протоиерей Деян Деянович
    

— Это было заметно в советские времена.

— Может быть, из каких-то политических соображений... Видите, сербы и болгары, хотя и православные, не очень мирно жили. Знаете, во время Первой мировой войны они были оккупантами, русские нас освобождают, а они оккупируют, разве не так? Вот трагическая история, дай Боже, чтобы не повторилась. Интересные они, болгары, всегда рядом с тем, у кого сила, а мы всегда против сильного. Конечно, везде есть и добрые и злые, но в разных народах те или другие преобладают. Может быть, где-то кто-то и встретился с бездушным русским, есть такие, наверное, но большинство — душевные, сострадательные, непосредственные, это их характеристика. Да, существуют клише о народах, но есть в них и правда, например, англичане — ненадежные союзники, это сербы на себе испытали.

— Много горя видел сербский народ, даже от ближайших соседей.

— Да, конечно, каждый народ по-своему пристрастен, но все-таки есть исторические факты, которые нетрудно доказать, и, когда кто-то утверждает очевидную ложь, это тяжело.

— Отец Деян, в чем главные проблемы современного человека и что Вы советуте людям, как помочь?

— Перед молодыми людьми, которые еще не создали семью, стоит много проблем: образования, работы, безденежья, потом приходят сомнения, с кем создать семью, будет ли будущий супруг или супруга верующим. К сожалению, и в семьях христиан нередко возникают конфликты, непонимание, ссоры супругов, детей и родителей, люди страдают. Свой след на личной и семейной жизни оставило и то, что пережил наш народ уже в современной истории, за последние годы. Случается, что возникают и разные психические болезни, пусть и в легкой форме — страхи, неврозы, человеческие слабости. Иногда обращаются за советом к психологам, психиатрам, конечно, и это бывает нужно, мы ничего не имеем против, но мой совет как священника всегда один: обратиться к Богу с искренней молитвой, истинным покаянием, чаще исповедоваться и прищаться, как Господь сказал: «Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную...»

Почему люди приходят на исповедь, просят совета у священника? Потому что убеждаются: Православие не теория, это жизнь и опыт

Ведь почему люди приходят на исповедь, просят совета у священника? Потому что убеждаются: Православие не доктрина, не теория, вера православная — это жизнь и опыт. И если бы такого опыта не было, то немногие бы верили, но Бог действует через Свои животворящие таинства, действует на человеческую душу, дает мир, покой, утешение и силу, а люди, ощутившие эту силу, которую посылает Бог, следуют дорогой веры, хотя мы люди грешные, это известно. Знаете, в Священном Писании Господь назван Эммануилом, а это значит: «С нами Бог!»

[1] Независимое Государство Хорватия (НГХ) провозглашено 10 апреля 1941 г. усташами в условиях оккупации Королевства СХС гитлеровской Германией и ее союзниками. В 1941 году его население составляло 6,64 млн человек. В состав государства вошла часть современной Хорватии без Истрии и большей части Далмации, а также Босния и Герцеговина, часть Словении и Срем. Истрия и большая часть Далмации по Римским соглашениям были включены в состав фашистской Италии.

[2] См. примечание 22.

[3] Пашин холм — Ныне Лекин холм (Лекино брдо). Территория близ Белграда, застроенная после Второй мировой войны и вошедшая в черту города.

[4] Ясеновац — система нескольких лагерей смерти, созданная хорватскими фашистами-усташами на территории НГХ (в 60 км от Загреба) в августе 1941 г. В лагере было уничтожено, по разным подсчетам, от 70 тыс. до 1 млн человек, прежде всего сербов, евреев и цыган, а также хорватов-коммунистов.

[5] Ада Циганлия — остров, превращенный в полуостров, на реке Сава — ныне популярная зона пляжного отдыха и прогулок жителей Белграда.

[6] Баница — пригород Белграда, в котором во время Второй мировой войны располагался концентрационный лагерь Третьего рейха.

[7] Славония — историческая область на востоке Хорватии. Население — преимущественно хорваты, вторая по численности группа — сербы, есть и другие этнические группы. Развитый сельскохозяйственный регион.

[8] Подворьем Русской Православной Церкви в Белграде является храм Святой Троицы, построенный в 1924 г. по проекту русского архитектора Валерия Сташевского русскими эмигрантами с разрешения правительства Королевства СХС и по благословению Патриарха Сербского Димитрия. В 1946 г. храм получил статус подворья Русской Православной Церкви в Белграде. В 1957 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий I посетил подворье и совершил в нем Божественную литургию. Храм пострадал во время бомбардировок НАТО в 1999 г. К 2007 г. капитально отремонтирован. Здесь находится гробница генерала П.Н. Врангеля.

[9] Андрей Витальевич Тарасьев, эмигрант в третьем поколении, сын протоиерея Виталия Тарасьева — первого настоятеля русского подворья в Белграде и брат протоиерея Василия Тарасьева, второго настоятеля, доктор филологических наук, профессор Белградского университета, иподиакон в церкви святого мученика Трифона в Белграде. С 1953 г. — регент церковного хора Иверской часовни, а в 1955–1962 гг. регент Свято-Троицкой церкви в Белграде; основатель Общества сохранения памяти о русских в Сербии.

[10] С 1950 г. настоятелем Троицкого подворья являлся видный деятель русской эмиграции протоиерей Виталий Тарасьев, преемником служения которого после его кончины в 1974 г. стал его сын Василий Тарасьев. С 1998 г. настоятелем русской церкви является протоиерей Виталий Тарасьев — внук первого настоятеля храма.

[11] См. примечание 19.

[12] Варнава (Настич, 1914–1964), епископ Хвостанский, родился в городе Гэри штата Индиана в США в семье сербских эмигрантов из Старой Герцеговины, вместе с родителями переехал в Королевство СХС, в Сараево. С раннего детства стремился к монашеству. В 1937 г. с отличием окончил богословский факультет Белградского университета; в 1940 г. пострижен в монашество и рукоположен в иеродиаконы. Во время Второй мировой войны находился в Сараево, отказался примкнуть к раскольничьей Хорватской Православной Церкви. По окончании войны рукоположен в иеромонахи, в 1947 г. избран викарным епископом с титулом Хвостанский и хиротонисан. За критику действий коммунистических властей в 1948 г. арестован, обвинен в «шпионаже в пользу англо-американцев» и осужден сроком на 10 лет. Отбывал тюремное заключение в Зенице в строжайшей изоляции, подвергался унижениям и издевательствам. В   1949 г. во время этапирования в другую тюрьму поезд потерпел крушение, в результате которого у епископа Варнавы были сломаны обе ноги и рука. После больницы переправлен в Белград, далее во Введенский монастырь, где провел в лежачем положении около года. В 1951 г. условно отпущен на свободу, пребывал в монастыре Гомионица, церковноначалием почислен на покой. В марте 1954 г. на прошение о возвращении к архипастырскому служению получил отказ. Затем жил в монастырях Крушедол и Беочин. Скончался при невыясненных обстоятельствах. В 2004 г. канонизирован Сербской Православной Церковью в лике священноисповедников.

[13] Фаддей Витовницкий (Томислав Штрабулович, 1914–2003), архимандрит — один из наиболее почитаемых современных старцев Сербской Православной Церкви. Родился в селе Витовница в Браничевском округе Сербии. В юности жил в русско-сербском монастыре Мильково, где находились монахи из Ново-Валаамского монастыря и Оптиной пустыни, здесь познакомился и вместе проходил послушания с иеромонахом Иоанном (Максимовичем). Выучил русский язык, много читал на нем духовную литературу. В 1935 г. в монастыре Горняк пострижен в монашество и рукоположен в иеродиаконы, затем в иеромонахи (1938). Во время Второй мировой войны был в заключении и в пересылках по различным монастырям. С конца 1970-х гг. начал принимать народ, находясь в монастыре Витовница. Скончался в доме своих духовных чад — семьи Грубор в Бачка-Планка.

[14] Церковь Ружица (Розочка) одна из самых древних в Белграде, посвящена празднику Рождества Пресвятой Богородицы. Название имеет отношение к похвальным беседам Богородице св. Иоанна Дамаскина, который после чудесного исцеления в знак признательности называл исцелительницу именами самых красивых цветов. Церковь является составной частью Белградской крепости и имеет статус культурного памятника особого значения. Западная сторона церковного нефа покрыта росписью, изображающей Нагорную проповедь, где между слушателями — армейский священник Петр Трбоевич, король Петр I, король Александр I и королева Мария Карагеоргиевичи и русский царь Николай II Романов. Автор этой росписи — художник русской академической школы Андрей Биценко. У бокового и главного входов расположены бронзовые фигуры «стражей» — воин царя Душана и сербский пехотинец времен Первой мировой войны. Церковь вошла в первую десятку уникальных церквей мира в связи с тем, что является символом самопожертвования сербского народа. Внутри нее расположены три полиелея, изготовленные из стреляных гильз, пушечных ядер, офицерского холодного оружия, деталей амуниции бойцов Салоникского фронта.

[15] Задушбина — монастырь или храм, построенный на пожертвования, чтобы в нем совершалось поминание души жертвователя.

[16] Алоизие Степинац (1898–1960) — хорватский католический кардинал, коадъютор Загреба и примас Хорватии. Во время Второй мировой войны поддерживал усташское правительство Независимого Государства Хорватия. В 1945 г. выступил с осуждением некоторых действий коммунистического руководства И. Тито. В октябре 1946 г. приговорен к шестнадцати годам заключения по обвинению в государственной измене и военных преступлениях. Скончался от болезней, полученных в тюрьме. В 1998 году причислен к лику святых (блаженных) Римско-Католической Церковью, что вызвало активный протест сербских организаций.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
«Служи в Которе: там лежит голова змеи» «Служи в Которе: там лежит голова змеи»
Прот. Момчило Кривокапич
«Служи в Которе: там лежит голова змеи» «Авва Иустин сказал мне служить в Которе, где лежит голова змеи»
Беседа со священником Сербской Православной Церкви Момчило Кривокапичем
Старец Иустин сказал: «Голова змеи лежит в Которе». Тогда я не почувствовал всей глубины его слов, а сейчас могу их документально подвердить.
«Самое необходимое человеку – это чувство бессмертия» «Самое необходимое человеку – это чувство бессмертия»
Мон. Арсений (Йованович)
«Самое необходимое человеку – это чувство бессмертия» «Самое необходимое человеку – это чувство бессмертия»
Беседа с сербским миссионером и проповедником монахом Арсением (Йовановичем)
Я дошел до крайности, до границы самоубийства, осуществилось все, о чем я мечтал подростком, но когда я всего достиг, достиг и апогея внутреннего недовольства.
Драган Николич: «Без Православия сербы – не сербы» Драган Николич: «Без Православия сербы – не сербы» Драган Николич: «Без Православия сербы – не сербы» Драган Николич: «Главный удар врагов направлен на веру. Без Православия сербы – не сербы»
Петр Давыдов
Мы беседуем с Драганом Николичем, председателем большой сербской общины в Метохии, о сегодняшней действительности в Косово – сердце Сербии.
Комментарии
mila toll10 сентября 2015, 05:56
БОЖЕ всех чад Своих православных спаси сохрани и помилуй нас
Елена.Одесса20 апреля 2015, 13:22
Господь сподобил меня быть в Храме Воскресения на схождении Благодатного огня в этом году. Вокруг меня были грузины, румыны,русские,украинцы,православные арабы,итальянцы и сербы. Когда у всех в руках уже горели свечи, ликование было неописуемое.Я стояла на небольшом возвышении и старалась впитать в себя эту радость.И увидела сербов - группа человек 10-12, в основном молодые - 25-27 лет.Они тоже, как и все, обнимались, целовались, плакали, но их радость была какая- особенная - их глаза и лица в буквальном смысле светились духовной радостью.От них невозможно было отвести глаз, я почувствовала, что сама наполняюсь этим счастьем, каждая клеточка внутри меня дрожала.Я поняла, что не могу молчать, и крикнула:"СЕРБИЯ!!!". Несколько человек из их группы обернулось, и один парень взглянул на меня внимательно и воскликнул:"Хрыистос воскрэсе!"(так приблизительно звучит по-сербски). И после того,как я ответила "Воистину воскресе!", радость переполнила меня. Вечером я рассказала об этом батюшке из нашей группы, и он мне сказал:"Сербы - народ-мученик. Их радость выстрадана".ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Александр16 апреля 2015, 22:26
Всё-таки сербский народ мученик,но у них как и у нас есть спасительная,истинная,благодатная вера-Православие!У них тоже есть будущее-Вечная жизнь;вот поэтому Сербия блаженное государство.Её сама Богородица любит и оберегает.А эти демоны из нато,сгинут как нечестивые. Александр.
Aviva Rafaela16 апреля 2015, 12:10
Сколько добра и теплоты в человеке! Спасибо за рассказ!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×