Камень и дух

Снос барельефа работает по классической схеме провокации — навязать Вам выбор, который плох в обоих вариантах. Вы за вандалов или вы за мефистофеля? Нет, конечно можно сказать, что барельеф Мефистофеля мне вполне индифферентен, потому как это литературный персонаж драмы Гете «Фауст» и одноименной оперы Гуно, а вот то, что некие граждане могут по не вполне явным мотивам взять и сломать барельеф на доме, который там был уже больше ста лет — это скорее, плохо, как всякое самоуправство. Мало ли кто что захочет сломать, такое революционное творчество масс надо вовремя одергивать.

Фото: Сергей Коньков/ТАСС

Но принцип работы провокации как раз в том и состоит, чтобы не дать вам занять такую охлажденную и отстраненную позицию. Потому что цель кувалды избрана (людьми или кем-то, кто хуже людей) так, чтобы вызвать бурную перепалку, участники которой будут настойчиво требовать у вас горячей поддержки.

Варвары! Игил! Казаки с нагайками! (все казаческие организации Петербурга отмежевались от этого поступка, но кому это интересно?) Православные мракобесы сейчас запалят Костры Инквизиции! (Епархия сразу осудила разрушение барельефа, но кто это заметил?) Все на защиту культурного наследия от православного игила!

А с другой стороны — мефистофель это же не кто иной, как черт, которому Фауст продает свою душу, понятно, что черт литературный, а не библейский, но все же черт. Вы что же это, за черта будете заступаться? Хотите и дальше видеть черта на здании прямо во граде святого Петра? Ах вы ж христопродавцы-отступники!

На момент написания этой статьи мотивы людей, которые разрушили барельеф, неясны — мы не можем пока судить, было ли это обдуманной провокацией, просто глупостью, ошибкой или чем-то еще. Но это определенно сработало в качестве провокации, поскольку побудило множество людей к словами, которые им было бы лучше не говорить.

Новостные ленты тут же объявили, что «РПЦ одобрила поступок "убийц" барельефа Мефистофеля». Ссылка ведет на материал «Известий», которому предпослан другой заголовок «Представители Церкви полагают, что преступление должно быть наказано, однако не по всей строгости». Собственно, представитель Церкви, о котором идет речь — отец Роман Богдасаров, позиция которого передана в целом верно: «Священник подчеркнул, что преступление должно быть наказано, однако не по всей строгости». «Одобрения», о котором пишут новостные ленты, тут просто нет. Если не считать именование поступка «преступлением, которое должно быть наказано» одобрением.

Другие же представители Церкви высказались еще более ясно. Санкт-Петербургская епархия заявила, что «Епархия не поддерживала и не поддерживает любые акты вандализма по отношению к памятникам истории и культуры. Подобные инциденты должны рассматриваться и регулироваться в рамках законодательства. Делать выводы о причастности тех или иных лиц к совершению каждого акта вандализма - задача правоохранительных органов»

Председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Романович Легойда полностью поддержал это заявление: «Со стороны Санкт-Петербургской митрополии уже прозвучало официальное заявление относительно уничтожения изображения, находившегося на фронтоне дома Лишневского. Реакция митрополии оказалась своевременной и корректной»

Но некоторые журналисты, увы, то ли реализуя свои политические пристрастия, то ли просто желая подогреть скандал (и увеличить посещаемость своих сайтов) исказили позицию Церкви, вызвав бурю эмоциональных откликов как со стороны профессиональных борцов с мракобесием, так и со стороны искренне обеспокоенных граждан.

В сети не замедлили явиться и некоторые православные миряне, которые одобрили разрушение барельефа и стали гневно порицать тех православных, которые сочли такой поступок вредным и неуместным.

Как можно было бы разобраться в происходящем? Существует так называемый «принцип милости», подвид известной «бритвы Оккама». Не следует усложнять и приписывать коварным замыслам то, что можно объяснить глупостью; не стоит искать заговоров там, где все проще объясняется тем, что каждый участник процесса действует, побуждаемый своими личными страстями и интересами.

Поэтому не будем говорить о том, что вся провокация с Мефистофелем кем-то (на человеческом уровне) сознательно спланирована. У нас нет оснований так это утверждать. Но есть основания утверждать другое — действия людей объективно направлены к определенному результату. Планируется он или нет — другой вопрос. Факт тот, что его вполне можно предвидеть. Историк будущего может потом сказать, что к таким-то последствиям привели такие-то действия людей. Действия участников процесса могут и не согласовываться специально — но со стороны они выглядят так, будто специально вписаны в какой-то дьявольский замысел. В этом замысле каждый играет свою роль — и важно понять его, чтобы от своей роли отказаться.

Если бы за всем этим стоял некий изощренный и злой разум, желающий произвести смуту и раздоры, его метод состоял бы в повышении градуса взаимного непонимания и раздражения — внутри светского общества, между Церковью и светским обществом, внутри Церкви.

Тут ему очень пригодились бы журналисты, пишущие заголовки из соображений скандальности, а не достоверности, и борцы с клерикализмом, которые интерпретируют любые новости (и оценивают их достоверность) исходя из своей одной, но пламенной страсти. Но не меньше — а то и больше упомянутых — ему бы пригодились ревностные не по рассуждению миряне, одобряющие разрушение барельефа и бранящие своих менее решительных единоверцев.

Для раскачки общественных нестроений нужны (как минимум) две группы участников, каждая из которых толкает маятник со своей стороны. Образ врага — «православного погромщика» нужен для мобилизации антиклерикалов, а образ «сатанистов, которые за черта заступаются» — для разогрева нерассудительных людей из числа православных, которых можно с большим успехом повернуть против своих же единоверцев (и священноначалия), которые покажутся недостаточно ревностными в этом вопросе. Тут экстремисты с обеих сторон помогают друг другу в общей раскачке и разогреве атмосферы.

Впрочем, для верующего человека наличие злого замысла в действиях, которые ведут к раздорам и смуте, не требует какого-то человеческого центра. Мы знаем, что сатана существует на самом деле. И что это не каменная рожица на здании, а могущественный и хитрый дух, ищущий произвести раздоры и смуту. Иногда с большим успехом.

Он есть первый в мироздании и величайший провокатор, и его обычный метод состоит в том, чтобы использовать нерассудительных людей против них самих. Невозможно помешать другим людям быть нерассудительными, и, в битве за или против каменной рожицы посадить себе на шею самых настоящих бесов. Но можно в этом не участвовать.