Войков: только факты

Сегодня, когда КПРФ официально заявляет, что участие Войкова в организации убийства святой Царской Семьи, якобы, «не доказано», и таким образом, косвенно обвиняют православную общественность в клевете, мы хотим дать на эти обвинения ответ, основанный на достоверно установленных фактах.

Мы считаем, что свидетельства об участии Войкова в убиении Царственных Страстотерпцев давно уже опубликованы и делятся на две части: изданные за границей, в первую очередь следователем Н. А. Соколовым, который в 1918 году расследовал преступление «по горячим следам», и опубликованные КПСС (правопреемником которой провозгласила себя КПРФ).

Начнем со сведений, известных нам от самих коммунистов, только подававшихся ими не как террористическая деятельность, а как похвальные поступки. Ведь компартией было издано четыре биографии Войкова, написанных Губенко Г. Н. (1959), Захаровым С. А. (1962), Жуковским Н. П. (1968) и Бочкаревым Б. И. (1985). При этом самая большая из них: «Полномочный представитель СССР» Жуковского, появилась в печати в год 50-летия убиения святой Царской Семьи, а сведения для нее брались автором из Главного архивного управления СССР, Крымских партийного и государственного архива, а также записывались со слов сестер Войкова.

Когда речь идет о совершении преступления, прежде всего, изучается личность обвиняемого, его мотивы. Вот, что нам о них известно.

В 1898 году Пётр Войков поступил в Керченскую Александровскую гимназию. Ему досталась та парта, за которой сидел окончивший эту гимназию Желябов – организатор убийства Российского Государя Александра II. Когда рассказали Войкову об этом и дали почитать запрещённую листовку с дерзкой и безумной речью Желябова на суде, гимназист невероятно возгордился тем, что сидит за его местом, и возмечтал о том, чтобы повторить его мнимые «подвиги». А состояли они, между прочим, в том, что во время предпоследнего покушения на Государя, в результате взрыва в Зимнем дворце, были убиты 11 и ранены 56 нижних чинов Лейб-гвардии Финляндского полка, героев войны за освобождение Болгарии. Но на это юный Войков не обращал внимания: его пленила та поза, с которой Желябов «обосновывал» на суде необходимость убийства для достижения «народного счастья». Недаром современники будут потом отмечать в характере Войкова страсть к театральности, к позерству. Именно эта страстьи привела его 20 лет спустя в страшный театр екатеринбургского подвала.

Понятно, почему в 1903 году Войков становится одним из боевиков РСДРП, которые незаконно изготовляли бомбы для своих операций. В числе других агитаторов он призывал солдат, служившихв Керченской крепости, к мятежу и убийству офицеров. А в июле 1905 года во время демонстрации вместе с другими боевиками спровоцировал нападение на полицейских, в результате чего 2 человека было убито и 11 ранено.

Старший Войков, работавший в то время горным мастером на руднике, поспешил увезти семью в Ялту, но это не помогло. Мечтами о цареубийстве безумный Петр заразил своего младшего брата Павла. И привело это к страшной трагедии. В день памяти убиения Царя-Освободителя 1 марта 1906 года Павел Войков проник в актовый зал Ялтинской Александровской гимназии, разрезал сверху донизу портрет Государя Николая II, пошёл на берег моря и застрелился (вероятно, из пистолета своего брата-боевика).

После этого отец выгнал старшего сына из дома, но это уже не могло его отрезвить: 20 июля 1906 Петр Войков участвовал в перевозке бомб, которыми его товарищи-боевики, не доехав 50 метров до полицейского управления Ялты, попытались взорвать ехавшего навстречу полицмейстера М. М. Гвоздевича. Хотя личность Войкова установили не сразу, он поспешил скрыться в Петербурге. В феврале 1907 года, когда в Ялте при теракте тяжело контузило полковника И. А. Думбадзе, полиция стала искать Войкова, как возможно причастного к изготовлению бомб. Войков бежал в Харьков, а оттуда – в Женеву.

Чем дышал Войков за границей? Изучал математику и химию, пописывал рецензии на французские книжки о королях. И объединяла их одна мысль: хуже монархии нет ничего. А еще в 1914 году женился на дочери варшавского банкира Абрама Беленкина.После отстранения святого Царя Николая II от власти 9 мая 1917 года Войков приехал в Россию во втором пломбированном вагоне, вместе с меньшевиками. И сразу, «зайдя в поисках работы» в министерство, получил во Временном правительстве должность «комиссара по вопросам труда».

Каковы же были мотивы, побудившие Войкова примкнуть к большевикам?

Отбросив идеологическую шелуху, мы увидим, что должность «комиссара по труду» давала ему возможность входить в курс дел там, где намечался захват предприятий рабочими, которые после «изгнания буржуев» не умели распорядиться материальными ценностями. И Войков сразу направляется на Урал, где были металлургические заводы и рудники, где были сосредоточены большие запасы золота и платины.Вот тут он и связывается с большевиками, готовившими захват государственных учреждений, а затем и заводов Урала.

В ноябре 1917-гона выборах в городском театре Екатеринбурга большевики, получившие меньшинство голосов, тем не менее,продвигают Войкова в председатели гордумы. Вместе с ним делегатом был выдвинут и Леонид Вайнер (с которым Войкова потом будут часто путать). В январе 1918-го Войков стал губернским комиссаром снабжения, и контроль за движением всех материальных ценностей на Урале оказался в его руках.Но если не дать оболваненным рабочим хлеба – они сметут новых хозяев. И Войков на уездном съезде Советов настаивает на принятии резолюции, согласно которой крестьян, не желающих отдавать хлеб по так называемой «твёрдой цене», расстреливают на месте, и хлеб у них отбирается бесплатно.

Вот, в руках какого человека оказалась святая Царская Семья.

В апреле 1918 года Войков возглавил «тройку» комиссаров, руководившую конвоированием Царственных страстотерпцев из Тобольска в Екатеринбург, создав для этой перевозки условия, равносильные пытке. Именно Войков присмотрел для заключения Семьи дом инженера Ипатьева, который первое время часто посещал, указывая коменданту Авдееву, каким должен быть режим содержания, и изучал комнаты, в том числе комнаты первого этажа.

В книге Жуковского мы читаем описание того, как летом 1918 года Войков, выступая перед рабочими мартеновского цеха Верх-Исетского завода, дезинформировал их в отношении святой Царской Семьи. Прекрасно зная о том, что Англия отказались предоставить убежище кому-либо из Дома Романовых, Войков говорил рабочим, что «интервенты пытаются освободить царя, чтобы объединить вокруг него самые чёрные силы и задушить завоевания революции». А на вопрос, что за выстрелы раздавались во дворе дома Ипатьева, солгал, ответив, что это была реакция охранников на якобы подачу сигналов из окна спальни. Но мы знаем, что это были за выстрелы. Свидетели, опрошенные следователем Соколовым, показали, что на самом деле один из охранников выстрелил в Царевну Анастасию, выглянувшую из окна.

Много лет лгали людям в Советском Союзе, говоря, что у мучителей Царской Семьи не было возможности вывезти ее из Екатеринбурга. Опровержением этого служит то, что в ночь с 9 на 10 июля Войков вывез из этого города все запасы золота и платины «в безопасное место».

А два дня спустя в здании Волжско-Камского банка собрался исполком Уралсовета, и Войков, который «присутствовал на этом заседании с первой до последней минуты» и «первым поддержал Белобородова», сказавшего, что надо убить и Детей, и друзей – всех. Единственный из собравшихся (!) Войков произносит речь, в которой убеждает участников преступного сговора, что их противникам, нужен, якобы, «только символ, только единица царской фамилии», и поэтому обязательно нужно убить всю Семью, включая Детей. Всё это – факты. Речь Войкова дошла до нас в пересказе жены цареубийцы, и зафиксирована в «Повести о большевистском комиссаре с чрезвычайными полномочиями», изданной Политиздатом в 1985 году.

Принимал ли Войков непосредственное участие в убийстве и сокрытии следов преступления? Есть свидетельство, что принимал. Бывший советник полпредства СССР в Польше Г.Беседовский в своей книге «Путь к термидору», опубликованной в Париже в 1930 году, передает рассказ Войкова о том, что он «в качестве делегата областного комитета партии» явился в подвал, чтобы «прочитать царскому семейству постановление о расстреле, с мотивировкой, состоявшей из нескольких строк». И строки эти Войков, по его словам, тщательно разучивал, но… Его опередил Юровский, который, сказав несколько слов, выстрелил в Государя. После этого стали стрелять и другие палачи, а затем Войков вместе с ними бросился добивать своих жертв.

Убедительно ли это свидетельство Беседовского? Да, очень убедительно.Во-первых, зададим вопрос: не странно ли то, что (как нам преподносила пропаганда) о «казни» Государю объявило не «официальное советское лицо», а всего лишь комендант Юровский? Не странно ли и то, что этим «прерывателем династии» не было сказано ровно ничего патетического? Во-вторых, Войков – как раз «официальное советское лицо» – мечтал получить эту роль с гимназической скамьи!

Беседовский передает рассказ Войкова о том, что обезображивание и сжигание святых мощей совершалось «под руководством Войкова и наблюдением Голощёкина и Белобородова».И это логично. Организаторы преступления не могли довериться в деле заметания следов вдребезги пьяным исполнителям. И то, что 181 кг.серной кислоты, которой обезображивали тела мучеников, было выписано Войковым в два приема – полностью укладывается в свидетельство Беседовского.

Историк Колпакиди, который сейчас выступает с «разоблачениями» Беседовского,в 1997 году дал его воспоминаниям совсем другую оценку. В послесловии к изданной им самим книге Беседовского Колпакиди написал: «Несмотря на то, что в конце жизни Беседовский занялся широкомасштабной исторической мистификацией, следует иметь в виду, что публикуемая книга ктакого рода произведениям не относится и, безусловно, представляет собой ценнейший источник по истории советской политики, дипломатии и разведки 20-х годов».

Охранник Павел Медведев, допрошенный «по горячим следам» следователем Соколовым, показал, что перед расстрелом в дом Ипатьева прибыли два комиссара: «Один из них, как он узнал впоследствии, был Ермаков. И другой, ему совсем не известный». Заметим, что охранники из команды Юровского не знали Войкова в лицо, а видели обычно его заместителей – Быкова и Рыболовлева, на которых Войков, больше занятый уральским золотом, возложил задачу ужесточения режима содержания.

Почему же о Войкове ничего не говорили в своих «воспоминаниях», опубликованных КПСС, другие исполнители преступления? Ответ прост: с 1921 года Войкова занялся внешней торговлей, а потом его стали двигать по дипломатической линии. Его роль в убийстве была засекречена. Но нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известными не обнаружилось бы (Лк. 8, 17).