«Всякое дело от Бога надо делать смело»

На вершине Мунтиору – «Золотой горы», как называют ее местные жители, – стоит монастырь, куда стекаются паломники из всех уголков Румынии. Идут они туда не ради красот окружающей природы, а ради архимандрита Макария (Дешлиу), бесконечно любимого духовника, умеющего утолить душевную боль и вывести из отчаяния любого человека.   

Архимандрит Макарий (Дешлиу)

Он невысок и хрупок, глаза черные и живые, борода – белоснежная. Стоит взглянуть на его лицо, опаленное солнцем, руки, грубые и натруженные, рваную рясу, украшенную десятками заплаток, как сразу же понимаешь, как он мог воздвигнуть уже восемь храмов и монастырей.

Всё его существо излучает какое-то таинственное сочетание смирения и неутомимости. Когда видишь его снующим по двору, как веретено в руках крестьянки, трудно представить его спокойным, целыми часами кряду выслушивающим душевные терзания сотен верующих.

Это же ошеломляющее сочетание, думаю, является и признаком присутствия Духа Святого в сердце человека. Один только Он может дать человеку мир, не делая его безвольным, и смирение, не лишая крепости. А у отца Макария всё это имеется в изобилии. У него имеется и еще одно – ангельское отношение к человеку падшему, сердце милующее, понимающее немощь человеческую.

Мне не очень часто доводилось встречать батюшек, которые с первой же минуты запали бы мне в душу. Без слов, одной своей чуткостью, с какой он выслушивает меня, радостным блаженством, каким он наполняет маленькую келью, простыми и короткими кивками он обволок меня каким-то миром – улыбающимся, доверительным, способным преодолеть любое сопротивление.

Думаю, то же ощущают прежде всего его ученики и потому всегда тянутся к нему – рядом с ним жизненный крест становится легким, и ты уже можешь нести его с улыбкой на устах. На самом деле это тайна христианской жизни – любовь, которая открывается, распятая, для людей и Бога и может исполнить радостью любую беду.

Рай из Бисоки

Когда ему было всего несколько годочков, он впервые увидел епископа, служившего по какому-то случаю в их сельской церкви. Он и теперь хорошо помнит, что тот был старым, с длинной бородой и волосами белыми, как облачения. Ему показалось, будто он облачен в свет, будто это живая икона Отца Небесного, Каким он представлял Его себе в том возрасте. «Это было присутствие, от которого я пришел в трепет. У меня имелась тогда детская чистота, некая робость пред Богом. Я думал, что это Сам Бог, сошедший на землю, а себя ощущал грешником. Потому и убежал оттуда, чтобы не попасться ему на глаза».

Архимандрит Макарий (Дешлиу)

Отец Макарий родился и вырос в горах Бузэу, в редкостном по красоте селе Бисока, расположенном прямо под солнцем, над миром. Дома там были рассыпаны по холмам, а люди на фоне гигантских холмов, окружавших их со всех сторон, казались крошечными.

“Когда я был маленьким, я видел Бога действующим. Я думал: какое же великое дело Он сделал, когда создал небо и землю, а особенно нас!”

В сокровенной школе природы сложилась и душа батюшки, здесь она научилась первому и самому важному восхищению человека – тому, какое нужно испытывать перед величием Божиим. «Когда я был маленьким, я видел Бога действующим. Я думал: какое же великое дело Он сделал, когда создал небо и землю, а особенно нас! И даже теперь, когда я уже стар, я всё смотрю на небо и думаю о том, что сделал Он и как Он дает нам и воду, и тепло, всё, что нам нужно, а мы всё-ё-ё ноем. Если Он дает нам дождь, то мы ноем, что сыро, если дает тепло, сердимся, что нет прохлады… А Он всё сделал с рассудительностью. Всё потому, что любил нас и любит: Он ведь создал нас по Своему образу и подобию».

«Когда я был ребенком, жизнь была трудной, ведь время было послевоенное. Нас было восемь братьев в семье, и ни у кого не было работы, ведь работа в селе была тогда только у учителя и полицейского. Всё. И люди были бедными… Мы пешком проделывали 50 км до города, чтобы продать что-нибудь. Даже не знали о машинах. Бежали от них, едва завидим, потому что не знали, что это такое. А теперь сидишь себе тут и разговариваешь с Америкой, с какой хочешь страной.

Но у таких нищих, какими они были, у тогдашних людей из моего села, была вели-и-и-кая вера, вера простая и очень сильная. Не было такого воскресенья или праздника, чтобы народ не пришел в церковь. Даже если перед этим приходилось простирнуть одежду, ибо другой не было, женщины приходили в церковь. Вера охладела во времена коммунистов».

Любовь к Богу, воссиявшая на небе его босоногого детства, подпитывалась и матерью батюшки, женщиной чистой, горячо любившей храм и обладавшей божественным голосом. «Я перенял великую веру от дедушки со стороны матери, который был дьячком, и мамы. Она никогда не ела до 10 часов утра, говорила, что в этот час причащается Матерь Божия на небесах. А потом со временем пост у нее растянулся до трех часов пополудни. До этого часа она ничего в рот не брала! И посты держала очень строго. Ни к чему не прикасалась, кроме кукурузной лепешки и воды. Всё!

“Мама пела очень красиво. Особенно когда она пела Погребение Господа в Великий пяток, о, тогда вся земля рыдала!”

Мама пела очень красиво, пела на клиросе, научилась у своего отца. Особенно когда она пела Погребение Господа в Великий пяток, о, тогда вся земля рыдала, не иначе! Или когда Великим постом запевала “Сладкую весну”, у меня слезы текли, такой красивый у нее был голос. Я говорил, что она – самая великая мама на свете!

Приходили к ней монашенки, она давала им какой-нибудь еды, ведь нищета тогда была огромная и голод лютый. И они, которые хорошо знали пение, садились с ней и пели весь вечер. А потом она учила и нас, детей. Это перешло к нам от нее.

Архимандрит Макарий (Дешлиу)

Так что я очень любил церковь. Ходил туда и был очень внимателен на службах. На клирос пошел, когда мне было лет 14. У нас был тогда старый священник, и он сказал мне: “Давай!” Сначала я очень волновался, ведь народу было много и надо было хорошо знать устав, но он меня подбодрял. Даже если я ошибался, он говорил: “Сегодня хорошо, а завтра будет очень хорошо!” – хотя я и совершал ошибки. Но понемножку-понемножку научился. А потом 24 года прослужил певчим в бисокской церкви.

Планы у меня были одни: хоть бы меня взяли в монастырь. Когда я был в армии и офицер спросил нас, кем мы хотим стать, я был сержантом и сказал ему, что хочу стать монахом. Так и сказал, недолго думая. А было время коммунистов, и офицер тот вспыхнул: “Кем-кем? Что это такое?” – спросил он меня. “Ну, я не знаю, что это такое, но сказал вам, что я хочу им стать. Монахом!” А потом прошли годы, и я стал им. Однако ушел я в монастырь поздно».

Чудесное кадило

Долгие годы он служил на клиросе в Бисоке. Богослужебные песнопения прилепились к его душе и помогли подняться, ступенька за ступенькой, к небу. Девушки у него не было, как у других парней, хотя он исправно ходил на свадьбы и плясал там, как все. Но сердце его обреталось в другом месте. Жар тлел в глубине его души, и необходимо было, чтобы Дух дохнул на него, чтобы разжечь поиски, начавшиеся у него еще в отрочестве.

Чудо произошло внезапно, без всякой подготовки, не оставив ему времени на размышления. Было ему тогда 38, он был мужчиной в полном расцвете сил. Пошел на сельскую службу, чтобы петь, а там оказался шустрый священник, служивший торопливо, неблагоговейно и невнимательно. Его, привыкшего к размеренным, внимательным службам, торопливость священника огорчила.

Придя домой, он сказал матери, что служитель Божий был неправ. Надо было кадить по-другому, спокойно, без спешки. И непроизвольно стал показывать как: размахивая рукой тихо, со всем благоговением, и обходя комнату с воображаемым кадилом. И тут Бог коснулся его сердца.

“Внезапно комната озарилась великим сиянием! Ни разу в жизни я не видел света сильнее”

«Внезапно комната озарилась великим сиянием! Ни разу в жизни я не видел света сильнее. Мама убежала в другую комнату, ей стало страшно. На окне у нас стоял жасмин, и он тоже сделался весь белый, весь облаченный светом, который исходил отовсюду. Я остолбенел, а потом не стало ничего, свет рассеялся…

Монастырь Чолану

После этого знамения на третий день пришли из епархии, чтобы забрать меня для пострига. Они не сказали мне этого сразу, но решили, что я мог бы стать хорошим монахом, а потом священником. Забрали меня неподготовленного, я испугался, но когда попал в монастырь Чолану и увидел, что ворота раскрываются, сердце мое тотчас переменилось. Бог даровал мне такую радость, что ее не описать словами. Я как будто уже не был в мире сем… Так я стал монахом, затем меня рукоположили в диакона и сделали священником.

“Кельи стояли без крыши, расхаживали свиньи… была грязь… Сначала я был единственным монахом”

Через три недели, в марте 1990 года, меня послали открыть монастырь Пояна Мэрулуй – ктиторию святого Василия Карпатского, неподалеку от Бисоки, старинную монашескую обитель, разрушенную коммунистами 30 лет тому назад. Там, кроме церкви, нигде не было благопорядка. Забор отсутствовал, коровы паслись прямо в монастыре. Время от времени устраивались ярмарки, базары, развлечения в павильоне, где делались всяческие бесчинства. Кельи стояли без крыши, расхаживали свиньи… была грязь…

Сначала я был единственным монахом, вместе с тремя старыми монахинями, которые были изгнаны из других монастырей. Я отправился в путь с молитвой, но ни к кому не заходил, чтобы попросить копейку! И мало-помалу начал: давай свет, давай воду, сделай павильон, построй архиерейский дом, поставь каменную ограду, разбей пруд для рыб, огороди земли… Я работал, а всё приходило то оттуда, то отсюда, и приходило, и приходило… Епископ порой говорил: “Да на что ты всё это делаешь?” – “С Богом!” – “А что, Бог приходит к тебе?” – “Да, каждый раз, когда зову Его, Он приходит и дарит что-нибудь”.

Монастырь Пояна Мэрулуй

Не знаю, как я мог думать так. Но я всегда говорил, что у меня есть всё, что мне нужно, потому что я был таким радостным и счастливым, что не нуждался ни в чем.

Случилось мне как-то готовить еду отцам, а у меня не было и двух яиц, чтобы добавить в суп. Сказал я себе тогда, что делать нечего, оставлю его пустым, постным, хотя день был скоромный. Не буду говорить вам, что не прошло и десяти минут, как слышу: кто-то стучит в ворота. Это была верующая, поднявшаяся к нам, в монастырь. “Ну, что стряслось?” – спросил я ее. “У меня был десяток яиц, батюшка, и не знаю, чего мне пришло в голову прийти принести вам их, может, они вам нужны. Потому и пришла”. Так действует Бог!».

Господи, помоги! Дай и мне слезы!

“Если ты задумал что-то и в то же время думаешь о Боге, то невозможно не преуспеть”

«Всякое дело, которое у тебя имеется от Бога, надо делать смело. Не колебаться, за что бы ты ни взялся! Если ты задумал что-то и в то же время думаешь о Боге, то невозможно не преуспеть. Невозможно, чтобы Бог не дал тебе того, чего ты просишь с добрым помыслом! Он в сто раз больше даст тебе! Однако надо знать и что просить… Не слишком многого! Здесь тебе нужна рассудительность, ведь Он знает всё, в чем мы нуждаемся.

Самая сильная молитва – это молитва Господня, “Отче наш”, но и всякая молитва тоже, если ты произносишь ее от души. Не нужно прочитывать всю Псалтирь за раз, нет. Несколько кафизм, но со вниманием. Немного, но постоянно. Можешь возносить молитвы и так, как они приходят тебе на душу, по боли твоей души и твоей силе. Ты беседуешь с Богом, как с другом или отцом, и говоришь откровенно.

Но надо заранее знать, чего будешь просить у Него, чтобы ты не шел туда, пред лице Его, и говорил, будто хочешь стать митрополитом, или патриархом, или правителем страны. Нет, надо просить только то, в чем ты нуждаешься, ибо иначе Господь огорчится и не станет беседовать с тобою, уйдет. Он знает, в чем ты нуждаешься. И слушает, особенно молитву, произнесенную в слезах.

Если у тебя нет слез на молитве, пусть будут слезы в душе, как некий вопль от сердца, как боль: “Господи, помоги мне, дай и мне слезы!” Говори это с жаждой, со слезами в душе – а не рыдай в голос! Будь очень внимательным и к тому, что говоришь, говори со вниманием, и тогда будет принята молитва, которую ты возносишь со слезами в душе.

У Господа была и имеется любовь к нам, и Он принимает нас до последнего часа, даже перед самой смертью, даже если мы были и являемся грешниками. “Приди, приди ко Мне!” – говорит Он нам. Только ты говори: “Прости меня, Господи, и помяни меня теперь и в час смерти моей, ибо я грешил всю жизнь!” И тогда Он нас прощает и в мгновение ока стирает все наши грехи!

“Что просить у Господа? Прежде всего – здоровья и спасения. Затем проси так, всё время: "Господи, дай мне смирение Твое в сердце мое!"”

Но говори всем помышлением, всем сердцем и всем воздыханием. Если ты говоришь от души, то всякий грех будет тебе прощен, ведь Он очень любит смирение. Он не любит гордости, богатства, когда ты говоришь: “Кто как я?” Он склоняется к самому смиренному человеку. Он за минуту изменит тебя и сделает хорошим малым, если ты знаешь, чего просить. Прежде всего – здоровья и спасения. Затем проси так, всё время: “Господи, дай мне смирение Твое в сердце мое!” Это совсем просто.

И будем поститься, ибо Бог заповедал посты не потому, чтобы Он нуждался в них, но чтобы у нас имелось воздержание. Он потому заповедал нам пост, молитву, милостыню и слезы, чтобы мы могли получше укрепиться. Пост для нас – это врачевство телу. Начинается пост, и ты видишь, что у тебя изменилась кровь, просветился ум, у тебя уже другая сила, другая крепость!

Когда ты не постишься и всегда ешь жирное и хорошее, у тебя нет сил даже ходить. Посмотри, мне почти 70 лет, а я еще читаю и вижу, и ум соображает как следует. А если ты ешь только так, всегда хорошую пищу, то у тебя уже нет никакой силы, ты то и дело болеешь… Если ты позаботишься об этом, будешь и скоромное есть, и пост держать, тогда увидишь, что будешь просто летать!»

Спаситель с горы Мунтиору   

Дорога в Мунтиору проходит через древний лес с елями и соснами, непоколебимо стоящими сотни лет. Мир древний, привольный рай для самой разной дичи, где, кроме дороги, ничего не напоминает о том, что здесь ступала нога человека. Поднимаешься по отвесным склонам горы через зябкую полутень, а дорога робко следует за тобой, едва осмеливаясь нарушить покой, царящий тут тысячи лет. Время от времени в густую зелень вдруг врезается просвет и открывается поляна, где буйный ветер в беспорядке раскидал кряжистые бревна. Наконец мрак резко обрывается и становится совершенно светло. Ты добрался!

Вершина Мунтиору

На вершине горы, на просторной поляне несколько деревянных домиков сторожат красивую церквушку, отражающуюся в озере с водяными кувшинками. Всё это воздвигнуто стараниями батюшки. До прихода его на Мунтиору не было ничего. Лишь безмолвие дикого леса и эта сочная зелень поляны.

Один набожный христианин сказал ему, чтобы он поднялся сюда и основал тут монастырь, но отец Макарий воспротивился. Он всей душой любил ктиторию Василия Поляномерульского и не хотел уходить из этого исихастского рая, который восстановил с таким трудом. Однако наступило время испытаний, и Спаситель снова послал ему знамение.

“Спаситель сказал мне: "Хотите ставить монастырь на Мунтиору? Ставьте! Приступай, ведь ты же – основание!"”

«Я сначала пришел посмотреть на это место, где теперь монастырь, но сказал, что больше не вернусь сюда, потому что было очень трудно: не было никакой дороги, один лес и грязь, из которой нельзя было иначе выбраться, как только сняв обувь. Ночью, когда я вернулся к себе в Пояна Мэрулуй и уже уснул, слышу: стучат в дверь. Я проснулся и тут же увидел гору Мунтиору, как на картине написанную, у меня перед глазами. И на вершине ее стоял Спаситель, облаченный в одежду с красными рукавами, широкими. Он сказал мне всего лишь: “Хотите ставить монастырь на Мунтиору? Ставьте! Приступай, ведь ты же – основание!” И с той стороны, где стояла гора, я увидел только людей в белом, поднимавшихся в гору с зажженными свечами.

Монастырь Мунтиору

Слово Спасителя стало для меня пробуждением. Я тут же купил землю и отправился в путь, и вот и двух лет не прошло, как я построил монастырь, расписал, а потом его освятил епископ».

Сижу я с отцом Макарием за беседой уже более часа, и с каждой минутой мне становится всё лучше и лучше. Нет ничего, что говорило бы, что мне пора уходить. Он не давит своим авторитетом священника, не обличает. Только излучает кротость и простоту.   

Он рассказал мне о том, что открыл ему Бог, с той невинностью, какую может стяжать только жизнь, протекшая среди молитв. И сам он, и всё, что его окружает, дышит простотой и смирением. Келья с ее убогим столом, стены с иконами и книги, окно в деревянной раме, из которого виднеются только пастбище да небо. Это мир нашего старинного горного села, а отец Макарий – истинный крестьянин, в монашестве освятивший всё, чему научился в детстве у мамы и дедушки.

Монастырь Мунтиору

Он и теперь проводит ту же самую жизнь. Не изменил ничего. Только плеснул побольше огня в молитву, раньше встает, чтобы служить в церкви, позже ложится из-за бдения. И теперь, несмотря на то, что он духовник, которого любят тысячи учеников во всех уголках страны, несмотря на то, что у него есть молодые монахи, готовые исполнить любое его поручение, услышать сердцем даже мысль его, он сам на монастырском ослике возит в переметных сумах еду для монахов и готовит им трапезу.

Видео: отец Макарий с осликом несет продукты братиям в Мунтиору

Он не настоятель, а духовник, скромный и любящий, садится с тобой на простую деревянную завалинку и выслушивает боль твоей души, утоляя ее своей молитвой. Это утешение получили тысячи людей, искавшие его на протяжении всего этого времени и следовавшие за ним по всем его ктиториям. Их как магнитом притягивала нищета, в которой он по доброй воле живет, и состояние неутомимой жизнерадостности, проистекающее из его безмерной веры в силу Божию.

И еще кое-что. Верующие, приходящие к нему исповедаться, чувствуют, что их любят, их выслушают и наложат пластырь на все раны, причиненные им миром.   

В мире повальной замкнутости в себе эта совершенная открытость отца Макария сделала монастырь на Мунтиору местом паломничества. Когда пришло время освятить обитель, с трудом воздвигнутую здесь, на вершине горы, то через лес, по плохой дороге в гору поднялось 14 тысяч человек. Их никто не оповещал, они сами из уст в уста передавали весть и так собрались. Епископ при виде моря паломников, заполнивших всю поляну, изумился. А батюшка в глубине души знал, что это Спаситель исполнил то видение, которое даровал ему два года тому назад, когда он узрел множество верующих, поднимавшихся в гору с горящими свечами в руках.

Он безгранично уверовал в слово Господа, а Христос воздал ему любовью в сердцах учеников: «Невозможно, чтобы Бог не дал тебе того, чего ты просишь с доброй мыслью! Он во сто раз больше воздаст тебе!»