Катастрофа безвластия

События в селе Птичье, Ровенской области, когда путем явного, грубого, беззаконного насилия группа громил пытается забрать храм у общины Украинской Православной Церкви и передать его раскольникам, продолжаются несколько дней. Уже и сам митрополит Онуфрий обратился к президенту Порошенко за защитой - и пока без толку. Суд принял решение оставить храм за общиной УПЦ - но, как видим, суд в сложившихся обстоятельствах - это пустое место.

Фото: http://www.pravlife.org/

Это не признак антиправославной политики нынешнего украинского государства - увы, все хуже. Несправедливые приказы могут отменить, с теми, кто их отдает, можно договориться - гораздо хуже, когда государство вообще не контролирует ситуацию. Нравится нам Порошенко или нет, он почти наверняка не отдавал приказа устраивать такое безобразие. Ему это совершенно незачем, это против его интересов как правителя и интересов государства. Настраивать против себя крупнейшую вероисповедную общину страны, сеять раскол и вражду между гражданами, до того вполне лояльными власти, давать дополнительные козыри противникам и, как говорят в таких случаях, "делать картинку путинскому ТВ" - ему все это не нужно, как это не нужно никому, кто принимает всерьез интересы государства.

Более того, по видимому, если бы он мог, он бы отдал приказ - и осада храма была бы прекращена, и ее организаторы предстали перед судом, чтобы получить положенное им по закону. Беда в том, что он не может. Государство пришло в такое состояние, что гарант Конституции не может ничего гарантировать. Точно также, как в случае с "блокадой Крыма". Группа активистов самочинно взорвала опоры линии электропередач, на территории, формально контролируемой властями. Деяние, после которого в любой другой стране они встречали бы рассвет в тюрьме. Но вместо этого они могли оставаться на месте подрыва и отказываться допустить ремонтную бригаду - а властям в Киеве оставалось только смиряться и приспосабливаться. Или недавний случай в Краснокутске Харьковской области, когда после митинга, на котором люди протестовали против бездействия совершенно продажной полиции, молодые люди в балаклавах из Гражданского корпуса "Азов"забросали коктейлями Молотова дом местного полицейского начальника. Весьма возможно, что гнев местных жителей был совершенно обоснован. Но когда управу на разложившихся местных правоохранителей невозможно искать у государства, и они должны больше опасаться коктейлей Молотова, чем законного разбирательства, это признак крайнего упадка государства. Поэтому захваты храмов - и, особенно вопиющий случай в селе Птичье — это, скорее всего, не государственная политика. Это признак того, что государство утратило способность ее проводить.

Государство - это монополия на насилие. Это структура, без разрешения которой никого нельзя убить, изгнать или лишить собственности. Когда это становится можно - это знак того, что государство отсутствует.

Сможет ли государство восстановить контроль над ситуацией? Будем надеяться - причем независимо от того, насколько нам нравятся нынешние киевские власти. Даже дурное правление не так ужасно, как никакое. Потому что в отсутствие государства - или при его сильном ослаблении - общество возвращается в состояние, описанное еще Гоббсом (на опыте гражданской войны в его родной Англии) - Bellum omnium contra omnes, "войны всех против всех", при которой человеческая жизнь становится "одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна". Хаотическое насилие ради захвата недвижимости, денег, контроля над прибыльными предприятиями, просто ради насилия как такового становится все более повсеместным, по мере того, как заинтересованные лица убеждаются в его безнаказанности.

Поэтому независимо от того, как относиться к фигуре конкретного правителя, следует горячо молиться, чтобы государство смогло восстановить свои функции поддержания порядка, чтобы сползание Украины в черную дыру анархии было остановлено - даже если это сделают люди, враждебные России. С врагами можно договориться и помириться; с безликим хаосом договориться нельзя.

Но здесь, в России, нам очень важно извлечь уроки из происходящего у нас на глазах. Собственно, это происходило много раз - и в мировой, и в нашей истории. Государство обваливается - или слабеет настолько, что правитель не смеет отдавать приказов, которые могли бы раздражить тех или иных лихих молодцов, все конфликты решаются насилием, жизнь и собственность резко дешевеет.

Нормальная, обычная жизнь, когда люди могут ходить на работу, растить детей, заниматься своими делами, владеть собственностью - требует государства.

Государство, и, в частности, государство российское - это важная позитивная ценность, и нам необходимо это осознавать. Готовность признавать порядок, повиноваться законам, уважать представителей власти - часть нашего нравственного долга по отношению друг к другу. Как говорит Апостол, "Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, - ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, - как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите" (1Пет.2:13-17)

Это особенно стоит помнить, что у нас есть вполне сохранная и активная революционная традиция, которая провозглашает добродетелью ненависть к своему государству - более того, вменяет всем в нравственную обязанность относиться к государству как к скверне. Это не критика политики государства или каких-то явлений в нем - критика предполагает, что мы в целом относимся к государству позитивно и желаем что-то в нем улучшить. Это именно тотальное отвержение, в котором есть что-то сектантское. Как члены некоторых культов видят в государстве (русском, американском, японском или любом государстве вообще, в зависимости от культа) апокалиптическую блудницу на звере багряном. Не станете же вы критиковать блудницу на звере и советовать ей, как ей измениться к лучшему. Ей можно только гнушаться и в ужасе перечислять новые свидетельства, подтверждающие ее идентичность как апокалиптической блудницы. Так и революционная критика государства - это не советы типа "вот тут плохо, вот тут надо исправить", а провозглашение свидетельств, утверждающих идентичность государства российского как мордора, который в принципе не подлежит каким либо улучшениям, а должен только провалиться в тартарары. Тут уж "чем хуже - тем лучше", государство не должно улучшаться - оно, напротив, должно быть как можно более ужасным и как можно сильнее удручать граждан, чтобы приблизить революцию.

А пока оно не провалилось, всем порядочным людям надлежит им ритуально гнушаться (практически гнушаться, в смысле финансирования и тому подобного, не обязательно, но вот ритуально - священный долг). Надо отметить, что на чужие государства это гнушение не распространяется, их, напротив, позволено одобрять и даже восторженно хвалить - и искать у них поддержки против своего.

Эти глубокие революционные убеждения неизбежно приходят в конфликт со взглядами любого обывателя, который не понимает, с чего бы ему питать к государству священную ненависть. Быть недовольным - сколько угодно. Ругать конкретных лиц и конкретные решения - отчего бы и не поругать. Но эта нутряная, фундаментальная ненависть - да с чего бы? Естественно, у революционера это вызывает пламенное негодование - как это можно уклоняться от самого священного, ненависти к государству? И особое негодование это вызывает, когда от ненависти к государству уклоняется Церковь - ведь Церковь претендует на то, чтобы быть носительницей правой веры и морали - а правая вера и мораль (в глазах революционера) и состоит в ненависти к государству. Отсюда любое взаимодействие с государством является осквернением - и даже когда оно происходит на значительно более низком уровне, чем, скажем, в США или практически всех европейских странах. Попытки осторожного введения практик, обычных для всего мира - присутствие Церкви в тюрьмах и больницах, институт капелланов, преподавание религиозной культуры в школах - воспринимается со священным ужасом, ведь это предполагает взаимодействие с государством.

Для революционера не существует невинного взаимодействия с властями - это было так в 1905 году, в 1917, это так сейчас. События 1917 и последующих годов, когда, по замечанию современника, "Ваня раскаялся, но было поздно - его уже съел волк", пал произвол и явился народ, великий, могучий свободный, могли бы навсегда погубить субкультуру революционной интеллигенции, но она не только не исчезла, но и в совершенно неизменном виде и с точно такими же лозунгами явилась в наше время.

Более того, прямо сейчас, когда мы наблюдаем, как на Украине сбылась мечта интеллигента, победила Революция Достоинства, пал коррумпированный (и, как уверяют, прокремлевский) режим, были получены всевозможные хлопания по плечу и широкие улыбки от посланцев прогрессивных стран, совершилось все то, что о чем грезилось - произведенный эффект ничего не меняет в революционном сознании. Впрочем, если эта субкультура пережила даже русскую революцию, отчего бы ей не пережить и украинскую. Люди твердо стоят на своем. Государство - это мерзость, и оно должно куда нибудь провалиться. Ну вот, на Украине провалилось - по крайней мере, сильно просело. Можно рассмотреть в подробностях.

Эти подробности таковы, что желать этого другим может только очень жестокий, а себе - очень глупый человек. Власть недостойных людей может быть большим бедствием; но даже такая власть, пока она удерживает монополию на насилие, лучше, чем смута.