В Мещовске, на древней Калужской земле

Мне неожиданно предложили поучаствовать в доставке в Свято-Георгиевский Мещовский монастырь чудотворного списка одной чудотворной иконы Богородицы.

До революции в районе было около 180 церквей. В основном они были посвящены Богородице. В самом Мещовске 2 действующих храма и оба они посвящены Благовещению. В городе около 5-ти тысяч жителей. Урожен­кой Мещовска является Евдокия Стрешнева - мать Михаила Романова. Перед входом в Свято-Георгиевский монастырь им установлен памятник.

Здесь же родилась первая супруга Петра I Евдокия Лопухина. Мещовск противостоял Петру: ему передавали: не появляйся в наших местах, потому что ты обидел нашу деву. Неподалеку от обите­ли в селе Серебряно сохранилась ее усадьба. Сейчас она принадлежит одной состоятельной женщине. Хозяйка усадьбы Лопухиной содержит целый зверинец, в котором есть вол­ки, медведи, пони и верблюд.

Напротив - женский скит с Успенской церковью. В этом храме чтимая икона Богородицы «Аз есмь с вами и никто же на вы». Храму более 300 лет. Во главе скита монахиня Феофания. Территория скита 10 гектаров. Есть еще поля площадью 20 га. В трапезной постоянно читается псалтырь. Здесь находятся список молельной иконы митрополита Филиппа "Хлебенная". Храм и постройки скита отапливаются дровами. Ленин требовал, чтобы из деревень убрали кобзы, лиры и гусли, так как игра на них в сопровождении духовных песнопений сохраняла благочестивый дух народа. А Мещовск приказывал раздавить в пух и прах.

На сегодняшний день в Калужской митрополии 30 монастырей. В районе 30 церквей и все они древние. Имеется 5 монашеских общин. В Мещовском Свято-Георгиевском монастыре около 40 насельников, а есть обители, где их около 150. При монастыре имеется боль­шое хозяйство, включающее в себя экспериментальное картофельное поле, поля, дающие двадцать тонн огурцов, тонну лука и т.д. Поголовье коров насчитывает сто единиц. Есть коровы, дающие до 40 литров молока в день. В хозяйстве монастыря 50 овец, 100 кур. Имеется три сада. В радиусе 100 км нет никаких заводов. Чистейшая экология. Самые плодородные земли. За монастырской стеной проживают несколько десятков пожилых монахинь и послушниц. Они поют на крылосе, убирают храмы, очень помогают по хозяйст­ву. Ежедневно в трапезной питаются около 100 человек. Монастырь опекает Центр творческого развития в честь иконы Богородицы "Воспитание". В центре около 600 детей. Строится Дом милосердия с медицинским центром. В стенах обители было духовное училище. Одно время в нем преподавал отец Валентин Амфитеатров. В главном храме обители множество частиц мощей святых. Есть, в частности, ребро мученика Вонифатия и глава Вифлеемского младенца.

О.Георгий - духовник местного губернатора. Не так давно митрополит Климент вместе с батюшкой совер­шали отпевание его отца. Лично я с митрополитом Климентом никогда не соприкасался, хотя помню его пом. инспек­тора Московской духовной семинарии. Мне он всегда казался суховатым. По словам о. Георгия, службы митрополита проходят спокойно, четко, благоговейно, молитвенно, без посторонних разговоров. Когда он чем-то недоволен, самое жесткое, что он может сказать: "Милейший". В пище не привередлив, молча ест любую предложенную пишу, например, картошку в мундире. Что очень важно - никаких поборов, подношений не терпит. Однажды, на Епархиальном совете один молодой священ­ник явно хамил митрополиту, на что тот спокойно реагировал. Спохватившись, этот батюшка извинился. Владыка не рукополагает соискателей священства с явными каноническими препятствиями (те тогда едут туда, где рукополага­ют всех подряд). На праздник Рождества Христова принимает поздравления до полуночи и при этом не присаживается.

О. Георгий уроженец Калужской земли. Когда он был назначен настоятелем монасты­ря, там было практически чистое поле и остовы двух руинированных храмов. Родился о. Георгий в большой деревне Жилино (в ней было около 400 дворов.). Родная деревня о. Георгия была единственной в области, которая не пошла в колхоз, хотя в начале века жители активно расселялись по хуторам. Одна женщина так рассуждала: «Я буду работать только на себя, но если у соседки будут голодать дети - я помогу. Я очень рано встаю и очень поздно ложусь. А есть такие, которые спят чуть ли не до обеда. Какое может быть равенство?!» Жителей деревни обложили повышенным налогом. Семерых мужиков арестовали. Одна женщина, у которой был двухнедельный ребенок, попросила для него теплое одеяло. На что конвоир ей сказал: «Зачем? Собачонок умрет - в Сибири ему не выжить». О. Георгий говорил: «Солженицын в своем «Архипелаге Гулаге» не все мытарства описал - некоторые вещи он либо не знал, либо умолчал о них. Например, о том, что были случаи, когда мужиков без анестезии кастрировали. Когда кто-то из них возвращался в родную деревню, они селились особняком».

Все проявления жизнедеятельности сопровождались соответствующими обрядами и молитвами. Так, перед походом в лес читалась специальная молитва. Ягоды собирали в кружки, есть их не полагалось. Когда кружки наполнялись в первый раз, их высыпали на пень и молились об упокоении сродников. Пень в этом случае был как бы каноном. Сопровождающая говорила детям: «Если заблудитесь, то молитесь усопшим сродникам - они помогут». Когда дети хотели есть, то на конце платка сопровождающей была завернута необходимая пища. А с помощью конца платка спереди можно было выпить воды из лужи.

Запомнился такой случай из рассказа о. Георгия. Безбожники пришли закрывать храм. Священник, собрав ближайших помощников, сказал, чтобы расселись на солее и, взяв в руки ложки, ударяли бы ими. Сам священник, открыв Царские врата, стал играть на балалайке. Люди в конфузе, а священник настаивает, чтобы играли и подпевали. Заходит комиссия в храм, а там все поют «Светит месяц, светит красный». Руководитель комиссии, видя эту картину, воскликнул: «Да здесь готовый кружок самодеятельности. Эти люди в ногу со временем». Когда комиссия покинула храм, предназначавшийся для закрытия, священник сказал: «А теперь будем плакать и каяться».

Важнейшие вопросы, касающиеся всех жителей, решались на деревенском сходе. На площади ставили стол, за который садились старшие, выслушивали, например, кандидатов в пастухи, у кого какие условия, сколько платить, когда выходные. Путем открытого голосования из нескольких кандидатов выбирали двоих. Если старики делали замечание, что кто-то из детей им не поклонился при встрече, то родители этих детей просили у стариков прощения. Если старики надирали уши мальчишкам за этот проступок, матери за это еще и благодарили. Свадьбами управляли кумовья. Если после первой брачной ночи выявлялось, что новобрачные сохранили чистоту до брака, то сваха поднимала красный платок и начинала пританцовывать. Если же этого не было, то веселья особого на свадьбе не было. «Раньше мать-крестная была хозяйкой на свадьбе». «Первые два дня гуляют у жениха, последующие два - у невесты. На пятый день невесту переводят к жениху. Это отдельная церемония. На свадьбе жених с невестой не пьют и почти не едят, а сбоку от них или за спиной - свя­той образ как Ангел-хранитель. Поразительно: вино лилось рекой, а пьяниц не было, и работали - не угонишься. И ни драк, ни позорных часту­шек, как сейчас».

На всю деревню могло быть не более одной-двух «шалав» (женщин предосудительного поведения). Таковые были в презрении. Им старались обрезать косы, намазать дегтем ворота.

Если случался пожар, первым делом спасали иконы. Во всем соблюдали целомудренность: в танцах, одежде, общении полов. Одна умелица танцевала барыню, не поднимая глаз. Во всем были скромные движения. Когда дети ей подарили халат с пуговицами спереди, она воскликнула: «Да нечто я вавилонская блудница такую срамоту носить!»

Воздерживались от крольчатины, рыбы без чешуи. Если корову вдруг «заклинивало» и она, стоя у ворот, - ни с места, служили молебен священномученику Власию и другим покровителям скота, кропили животину, мазали ее маслом, окуряли ладаном, ладан привязывали к рогам. «Жители сгоняют своих кормилиц в конец деревни, и пастух начинает обходить стадо с иконой. Все бабы деревенские становятся вокруг стада, зажигают свечи, образуя светящееся кольцо, а внутри него коровы. Несколько голосистых баб за пастухом ходят и три раза поют Пасхальный тропарь. Потом кольцо размыкают, выгоняют коров, а бабы вслед поют стихиры Пасхи».

Внимательно смотрели за погодой, замечали, что если после Рождества погода неспокойная, то такой она будет и после Петра и Павла. На Пасху двери домов не закрывали. Любой мог зайти и получить милостыню и угощение.

У владыки есть книга, в которой он рассказывает о том, как его и его братьев воспитывала мать (сейчас она схимонахиня). В детстве батюшка активно участвовал в сельхозработах; пахал плугом, косил, жал. У него отличная память. В процессе нашего общения он часто пел духовные стихи. Рассказывал образно, в лицах. Про себя я назвал его Шмелевым наших дней.

Цепкая память батюшки запечатлела множество картин из детства. Приезжая в родную деревню, он быстро переходит на местный говор. Из его рассказов запом­нилось, что чтения псалтыри, шестопсалмия, Апостола произноси­лись особой погласицей. Если кто из детей небрежно крестился, то старший мог сказать: "Ты крестишься или мушек отгоняешь?"

Я сделал несколько выписок из книги о. Георгия «Живой родник. Благочестивые традиции деревни Жилино», ярко описывающие сельский быт, обряды, сопровождавшие человека от рождения до смерти. Приведу некоторые из них.

«Крестьянский быт почти до нынешних времён сохранял патриархальный уклад, основанный на вековой вере предков. Всё "по чину". На всё был заведен свой порядок - как свататься, как свадьбу играть; как в лес пойти и какие молитвы прочитать, чтоб не заблудиться; как огород посадить и кому помолиться, чтоб уродилось "на всякую долю, и дажу, и на продажу, и на покражу"... И обо всём этом написано живым, образным, метким народным языком. Простые мирские люди жили так, что и монахам подчас надо у них поучиться». Хождением пред Лицом Божиим называет игумен эту жизнь.

«А в прощёный день не только в храме и дома попросим у всех прощения, ещё и у усопших на кладбище».

«Лампадка в доме стояла зажжённой весь пост, до Святой Троицы не тушилась».

«Освященными на Троицу листьями и травой набивали подушки, чтоб сон был здоровый и крепкий. Эти подушки потом покойникам в гроб клали под голову - в знак упования на Божию милость».

«Наступала Крестопо­клонная неделя. Стари­ки постились усиленно. Предложишь им съесть что-нибудь, а они:

- Да мы за свою жизнь всего наелись. Нам пора готовиться туда, где хлеб не едят, ни масла не вкушают!»

«Батюшка на службу идет. Няня в этот момент не разрешала под благословение подходить: «Вдруг ему что-нибудь в нас не понравится, мы выведем его из себя, подойдёт к престолу в раздражении, а грех на нас будет. Пусть идёт спокойно Богу служить, обойди его стороной. Причастится, благодати преисполнится, и тогда будем благословляться. А сейчас прочь с до­роги, не мешай батюшке, чтоб он нас не видел».

«Святые образа носили только девицы и юноши, которые в чистоте жили».

«Урожаи были огромные. Мы не знали, что такое плёнка. Огурцы корзинами собирали, даже поросят ими кормили. Яблони в саду на подпорках стояли».

«Шума никакого не допускали, чтоб душа тихо уходила.

Тогда читают «Последование по исходе души от тела». После этого оставляют мёртвое тело полежать 2-3 часа. В это время родственники дают волю своим чувствам. Выйдут все на улицу, накричатся, напричитаются (плачут и приговаривают слова), всё вспомнят, что в жизни у по­койника было хорошего. Тогда старшая утрётся и скажет:

- Голоси не голоси, а ряд справлять надо. Пойдёмте, сестры, мыть покойного.

Со стороны улицы на окошко повесят вышитый рушник - это знак всей деревне, что в доме покойник. Когда люди пойдут с работы мимо, сразу перекрестятся со сло­вами: «Упокой, Господи, душу раба Божьего такого-то». Тем самым уже молитву за новопреставленного вознесут. Рушник означает и приглашение вместе помолиться об усопшем. Раньше на похороны и поминки не приглаша­ли: на горе односельчане должны были сами идти. Зва­ли только на крестины и на свадьбу.

Так же, как при покойнике две ночи молились с пяти вечера до пяти утра, точно так же собираются на ночную молитву на 9-й день, на 21-й (три недели), на 40 дней».

«Покойник, умерший не позднее 3-х лет тому назад, называли «свежим». Если человек умирал без покаяния, при прощании перед гробом делали поясной поклон, а если человек перед смертью исповедался и причащался, то земной».

«В праздники столы ломились от изобилия, ели много, но люди и трудились физически много, всё лишнее «сгорало». На селе редко кто отличался нездоровой тучностью, народ был подтянут, жизнерадо­стен и столько не болел, как теперь. Во многом оттого, что продукты питания были натуральные и блюда приготов­лялись самым здоровым и универсальным способом - в русской печке».

Батюшка вспоминал, как одна пожилая женщина увещевала молодую, смущенную приходом нищего: «Если ты брезгуешь, выйди из-за стола, потом поедишь. Я не знаю, кого я за стол сажаю, может, это Исус Христос в образе нищего. Ты брезгуешь, а он со мной из одной чаши будет есть. Садись, садись, мой дорогой, угощайся, чем Бог послал».

«Жили по принципу: до слова - сто слов, после слова - ни слова».

Старые люди наставляли: «Умей терять, чтобы уметь находить, умей давать, чтобы уметь брать. Оставь в этой жизни после себя великую панихиду, т.е. чтобы люди, поминая твое добро, молились об упокоении твоей души».

В народных обычаях был заложен педагогический смысл. Например, при пении колядок люди, одетые в шкуры, входили в дом и искали детей, которые не покаялись. Происходил диалог с их родителями. Родители утверждали, что дети покаялись (они это шумно подтверждали) и просили вычеркнуть их имена из хартии не покаявшихся. Педагогические приемы воспитания детей были оригинальными. О.Георгий рассказывал: "Долго купаемся в речке. На берегу волнуется няня: "Уж посинели, выходите". Дети отмахиваются: "Отстань, не ори". Няня начинает причитать: "О горе мне, горюшко - детушки не слуша­ются" и т.п. К ее причитанию начинает прислушиваться народ. Мы, дети, упрашиваем ее: "Нянь, перестань, люди слушают, не позорь нас". Няня продолжает: "Ой, горькая моя судьбинушка". Как только мы говорим: "Прости нас, мы больше не будем", она прекращает голосить.

Однажды местные жители, недовольные тем, что на престольном празднике де­журная монахиня не открыла храм, написали письмо архиерею. Это письмо изобиловало простонародными выражениями и архаизмами типа: "Немцы тахта не издевалися над нами, как ента монашка". Крестные ходы в особых случаях проходили по нескольку дней с заходом в каждую избу. «До обеда батюшка ходит по домам, потом устанет и скажет: «Ноги еле идут, киньте мне что-нибудь постелить на лавку, я минуток на пятнадцать прилягу». Где приляжет, там и заснёт от усталости. Священника пора будить, и чтоб до вечера он не проспал, выходили из положения таким образом: подойдут мужики к доми­ку, где батюшка почивает, и в четыре охотничьих ружья одновременно ба-бах и в окошко хором: «Христос воскресе!» А батюшка: «А? Воистину воскресе! Сколько же я пролежал?!» Ему отвечают: «Отче, уже надо иконы под­нимать, пойдёмте дальше». У нас дерзости не было такой, чтобы сказать: «Батюшка, поднимайся, с иконой надо идти»«.

Электричество в деревне о. Георгия прове­ли только в 1965 году. Батюшка застал еще людей, которые знали былины про Илию-Муромца.

В с. Шалово посетили мужской скит. Это бывший приходской храм. Во главе его стоит игумен Никон. Рядом со скитом Троицкий источник. Это один из самых известных святых источников на Руси. О. Никон рассказывал об исцелении после окунания в источнике воинов - участников афганской и чеченской войн.

Большим почитанием в этих местах пользовался блаженный Андрей. Он спал на снегу и снег под ним таял. Умер блаженный накануне вторжения Наполеона. Вскоре после его смерти было явление Калужской иконы Богородицы. Блаженный Андрей обещал эти места не оставлять. Во время немецкой оккупации было его явление.

За 14 лет настоятельства о. Георгия восстановлены Петропавловский собор, Андреевская часовня, крепостная стена с башнями, заново выстроены братский корпус и трапезные, три гостиницы, возведен храм в честь первого святого в монастыре преподобноисповедника Георгия (Лаврова) (его мощи почивают в Покровской церкви Свято-Данилова монастыря).