На чужом языке

Увы, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, а тем более Сумароков, Ломоносов говорили и, тем более, писали на одном языке, наши дети говорят на другом. Это две параллельные, которые в языковом пространстве почему-то никак не пересекутся. Устарел Пушкин? Изменились дети? Плохие учителя, которые учат детей?

...Этот эксперимент активно обсуждался в интернете. В одной из школ детей младших классов попросили «проиллюстрировать» четыре строчки Пушкина: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая, ямщик сидит на облучке в тулупе, в красном кушаке…».

Вот что они нарисовали. Летит некий предмет, у иных похожий на кубик (КУБитка), и взрывает «бразды пушистые» – неких зверьков (пушистые же!), помесь бобра с дроздом. За этим геноцидом наблюдает в тулупе, красном кушаке и с лопатой ЯМщик, то есть копатель ям. Самым трудным словом оказался облучок. Часть детей вообще не поняла, что это такое, в результате ямщик с лопатой оказался сидящим на «пятой точке» или на маленьком обруче (обр(л)учок).

Ассоциации русского языка и литературы, объединившие: первая – преподавателей вузов, вторая – школьных учителей, давно бьют тревогу. Нет, не по поводу Пушкина с Достоевским, и даже не по поводу умственных способностей современных детей, а по поводу неспособности нынешних педагогов эти два параллельно существующих языка наложить друг на друга.

Подготовка учителей-русистов в результате неразумных реформ, инициированных Министерством образования России, неудовлетворительна и требует срочной коррекции.

В связи с этим даже разработана специальная концепция. Она так и называется «Концепция преподавания литературы на филологических факультетах педагогических вузов в новых образовательных условиях».

«Профессиональное становление учителей русского языка и литературы не рассматривалось социальными и государственными институтами как важнейшее направление подготовки педагогических кадров, а предметы «Русский язык» и «Литература» в школьном цикле – как приоритеты в национально-культурном развитии России», - говорится в предисловии этого документа. А между тем, отмечает Концепция, «Филология» в системе школьного среднего образования является базовой основой знания, культурообразующим феноменом, духовной основой национальной идентичности. Не случайно президент России поручил выделить русский язык и литературу в самостоятельную предметную область. В связи с этим возникает необходимость по-новому осмыслить состояние и перспективу подготовки учителей русского языка и литературы, чтобы совместить лучшие традиции отечественной системы подготовки учителя с параметрами новой модели высшего образования. А также указать негативные явления, которые снижают качество образования, как в высшей, так и в средней школе.

Чтобы полнее понять, что же происходит на образовательном поле России, я встретился с двумя педагогами: председателем Координационного совета Ассоциации преподавателей русского языка и литературы высшей школы, профессором-лингвистом Юрием Прохоровым, который принимал самое активное участие в подготовке этой Концепции, и учителем русского языка и литературы одной из общеобразовательных школ Твери Людмилой Свербеевой, которая о Концепции пока ничего не слышала.

- Вернемся к уже известному стихотворению Пушкина: «Зима!.. Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь; его лошадка, снег почуя, плетется рысью как-нибудь; бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая; ямщик сидит на облучке в тулупе, в красном кушаке». Сколько реально слов из этого восьмистишия в современном речевом общении может употребить носитель русского языка? – спрашивает Прохоров. И отвечает: - Семь – зима, путь, снег, как-нибудь, взрывать, лететь, сидеть. Все. Пушкина, как видим, не осталось.

Хотя, если вспомнить, то и Пушкина современники упрекали в том, что он использует «мужицкие» рифмы. Его язык был иной, нежели считавшийся классическим на ту пору литературный язык Сумарокова, поэтому он резал слух тогдашним поборникам изящной словесности. А язык Маяковского, имажинистов, футуристов уже резал слух людям, воспитанным на классической литературе ХIХ века.

И в российском языковом пространстве всегда существовали два языка: литературный и разговорный народный. Они тоже, казалось бы, не пересекались, но, тем не менее, развиваясь, обогащали друг друга и перетекали один в другой.

- Хуже, если бы этого не было, и язык затух в своем развитии. А он нормально развивается. В соответствии с тем, как развивается жизнь, - считает профессор-лингвист. - Для моих внучек слова «квас» и «пепси-кола» - оба русские.

И приводит еще один пример.

- Я задаю, - говорит он, - студентам тупой вопрос. Прошу в стихотворном отрывке «торжествуя, на дровнях обновляет путь» объяснить мне, почему крестьянин на дровнях обновляет путь и при этом еще и торжествует? И они не знают, что ответить. Потому что нашему современнику не приходит в голову, что перед тем, как землю сковал мороз и выпал снег, была распутица, непролазная грязь, в которой бедная лошадка увязала по самые постромки и еле-еле тащила эту телегу. Но вот все встало: твердо, снег, полозья скользят, крестьянин торжествует, лошадь еще больше торжествует. Но этой логики нет в головах нынешних студентов, потому что никто из них не видел ни дровней, ни лошадей, ни распутицы…

- Из моих учеников еще никто не произнес и не написал правильно слово «распутица», - соглашается с профессором и Людмила Свербеева. – У них всегда почему-то выходит «распутНица».

Исходя из собственных представлений, воспринимают дети и литературные произведения. Так, «Гроза» Островского, говорит Людмила, для них уже не трагедия, а комедия. Им смешны терзания Катерины, также как не понятны мотивы поступков, к примеру, героев «Войны и мира» Толстого, их отношения между собой.

- Причина в том, что нынешние школьники очень мало читают, - считает она. - Некоторые учителя восполняют этот дефицит кратким изложением произведения или видеорядом, что позволяют современные технические средства. Но и видеоряд дети тоже уже не воспринимают. В то же время они нуждаются в живом общении с учителем. Они могут обсуждать со мной такие вопросы, которые с родителями обсуждаться никогда не будут. И в этом случае произведения литературы дают нам прекрасную возможность для такого общения. К литературе так и надо подходить. Не с точки зрения родов, жанров, стихотворных размеров и метафор, а как к учебнику жизни.

Государственные требования в области образования для учителей-словесников исходят из трех необходимостей. Необходимости продвижения русского языка и русской классической литературы в мировом цивилизационном пространстве как носителей общечеловеческих гуманистических ценностей. Необходимости развития программ поддержки русского языка, как языка межнационального общения. И необходимости защиты и поддержки русского языка и классической литературы в условиях снижения общего уровня грамотности и речевой культуры.

Вот уже и церковь озаботилась состоянием языковой культуры в стране, выступив инициатором создания Общества русской словесности. По словам Патриарха, 35-е место по количеству читающих людей, которое занимает Россия в мире, недопустимо для родины Пушкина, Лермонтова, Достоевского.

Тревогу бьют не только деятели культуры и искусства, специалисты в области языка и литературы, но и высокие государственные чины, включая президента. Что происходит?

На Рождественских образовательных чтениях этого года, в частности, говорилось, что изучение двух или больше иностранных языков в школе, которое вводится с этого года, хорошо только в том случае, если у ученика есть внутреннее содержание, если ему есть что сказать на этих языках. А если человек духовно пуст? Тогда знание языков лишь расширит возможности влияния на него самого. Когда нет базы собственной культуры, там есть что положить из культуры чужой. А как может появиться такая база, когда литература превратилась как бы в необязательный предмет. Когда уроки русского языка и литературы заметно поредели в школьном расписании, уступив место, к примеру, физкультуре.

Но если ребенок не владеет речью, он не сможет сформулировать свою мысль ни по истории, ни по географии, ни даже по физике или математике. А главное, русский – это не просто язык, а язык государственный. И в современной школе с ее полиэтническими классами преподаватель русского языка и литературы должен обладать не прикладными знаниями, как полагают реформаторы от Министерства образования и что, как уже признают на самом верху, принципиально неприемлемо, а фундаментальными. Это значит, иметь прикладной бакалаврат, в котором учителей натаскивают лишь на то как «давать уроки»-- прохождения определенной программы, которая упирается в ЕГЭ. Но этого мало. За бортом такой подготовки оказывается целый ряд предметов и теоретических, и психолого-педагогических.

Учитель должен не просто давать уроки, но еще и ориентироваться на то, что для кого-то русский язык не родной, что на территории многоязычной и поликультурной России есть литература и на других языках.

Что литературные произведения несут эстетический, нравственный, национальный заряд, принадлежащий своему времени, и в другое время воспринимаются по-другому. Чтобы ямщик в понимании современных детей не превращался в копателя ям, а кибитка – в бомбометательный снаряд. Преподаватель должен уметь из текста, описывающего другие реалии и другие взаимоотношения, извлекать тот нравственный, эстетический потенциал, который будет восприниматься сегодня.

- Мы полагаем, что роль преподавателя русского языка и литературы нужно определить в обществе четко и конкретно: это должен быть базовый преподаватель для нашей школы. Потому что он обучает на всей территории России разных людей с разными языками государственному языку. И обучает языку через литературу, а литературе через язык, - говорит Юрий Прохоров. - А раз это дело государственное, то и подготовка должна осмысливаться и делаться на государственном уровне. От того, как учитель будет подготовлен и как он подготовит своих учеников, зависит дальнейшая их судьба. И мы сегодня сталкиваемся с такими проблемами, когда в ряде регионов, таких как Татарстан, Башкортостан, Якутия, среднее образование в школе может быть получено и выпускники по-русски говорить могут, но продолжить учебу в вузе, где преподавание ведется на русском языке, им очень трудно.

- Никогда мы, русисты, не будем в школе главными, - это уже точка зрения практика – учительницы из Твери. – В школе первыми в расписании идут физруки. А ругают кого? Нас, филологов. И еще математиков. Потому что мы сдаем экзамен. Значит, обязаны ставить ученикам не желаемые, а действительные оценки. По труду, музыке, биологии, глядишь, стоят в дневнике одни пятерки, а у нас бывают и двойки, и тройки. Строго, но честно. А честные оценки никому не нравятся. Потому администрация уже по инерции нас всегда ругает. Министр же образования называет нас не иначе как «толстыми тетками, которые, наконец-то, уйдут из школы». Да, мы «толстые тетки», потому что неправильно питаемся и неправильно живем. Потому что у нас нет времени на себя. И одеваемся тоже в соответствии со своей зарплатой.

Две точки зрения – тоже как два языка. Как две параллельные, которые в современном образовательном пространстве, по закону математики, похоже, никогда не пересекутся.

Но если не пересекутся, то тогда пушкинская кибитка так и будет взрывать пушистые бразды, а ученики русских школ изучать по два-три иностранных языка, оставаясь дремучими и неграмотными в собственном языковом и культурном пространстве, считая, что Вторую мировую войну выиграли американцы и относя к трем богатырям героев американских боевиков. Потому что классическая парадигма «учитель – ученик» видоизменилась, информационное общество стало сложнее, в образовательный процесс активно вмешался интернет. Это, с одной стороны, открывает новые возможности, а с другой – грозит негативными последствиями, связанными с непредсказуемостью интернет-ресурсов. А такой язык и до нынешнего Киева доведет.

Учитель пока остается с краю образовательного процесса. А его требуется поставить в центр. На это и направлена «Концепция преподавания литературы на филологических факультетах педагогических вузов в новых образовательных условиях». Это и ставит одной их своих целей возглавляемое Патриархом Кириллом Общество русской словесности. Чтобы Пушкин, Лермонтов, Достоевский были близки и понятны нашим детям. А «бразды пушистые» не превращались в помесь бобра с дроздом.