Возрождение Лавры Преподобного Сергия

Храм во Имя Живоначальной Троицы, поставленный преподобным Сергием на Маковце, был освящен в 1337 г. 583 года совершался суточный круг богослужения в Троицкой обители. И вот наступил 1920 год. Закрыли Лавру, замерли колокола, и на 26 лет богослужение умолкло.

Оставленные в Лавре при охране музея 40 монахов просили для себя одну из церквей Лавры. Им предложили Пятницкие церкви; там они служили соборно, были у них и седмичные, хор из 15 монахов. Распорядком в службах, в зависимости от занятости при музее, ведал игумен отец Михей. По праздникам служил настоятель отец Евгений Воронцов, иногда служил с ним отец Павел Флоренский.

Вскоре монахи были уволены, в мае 1928 г. Пятницкие церкви закрыли. Были сброшены с Лаврской колокольни колокола-великаны (4025, 1800, 1200 пудов).
Наместник Лавры архимандрит Кронид, живший в Параклите, по закрытии пустыни в январе 1929 г. с беззаветно преданным ему келейником отцом Георгием поселились около Кукуевского кладбища. Отец Георгий был сухорукий, правая рука у него висела как плеть. В церкви Кукуевского кладбища отец Георгий, который был опытным певцом и хорошим тенором, стал псаломщиком.

С 1935 г. отец Кронид стал быстро слепнуть. Убогих этих старцев взяли. Спустя месяц они оба скончались…

Лавра до войны

Четыре года не дотянул до открытия Лавры скончавшийся от голода инок Сергий (Сережа-слепой). Этот умудренный Богом слепец был в Троицком соборе регентом левого хора, уставщиком, главным звонарем большого праздничного звона, когда звонило одновременно 12 звонарей. Из Лаврских монахов он был последним тружеником в оставшемся не закрытым Ильинском храме.

Это было в октябре 1944 г., когда с иностранной экскурсией мне случайно удалось проникнуть в Успенский собор. Стоя на амвоне, я сказал чуть ли не вслух: «Господи, неужели не будет отсюда осенение архиерея?» Выйдя из собора, я остановился у Духовской церкви. Вокруг нее был снят слой земли, освобожден каменный резной цоколь, и над его реставрацией трудились четыре бородатых ярославских мастера. Смотрю, шествует митрополит Ленинградский Алексий, тогда Патриарший Местоблюститель, в сопровождении отца Николая Колчицкого и двух светских лиц. Мастера-ярославцы чуть не в один голос: «Пора, пора». После посещения музея митрополит и его спутники осмотрели Лаврские соборы.

В 1944 г. часы на колокольне, с боем и перезвоном четвертей часа, заработали. Так начиналось возрождение Лавры.

В январе 1945 г. сюда приехал старец-схимник Иларион. Он облачил в схимническое одеяние мощи Преподобного Сергия, которые поставили на свое место в Троицком соборе. До этого рака с мощами находилась посреди Никоновской церкви в качестве экспоната, и ее обходили кругом, глядя через стекло на непокрытые косточки.

Сергиев-Посад (Загорск)

Единственный в городе Ильинский храм не вмещал молящихся, народ во время богослужения стоял вокруг храма. В феврале 1945 г. в нем начались реставрационные работы, а в августе месяце поручили мне все закончить и многое исправить. 17 сентября старосте храма сообщили, что на следующий день в Лаврском музее будет Патриарх и заедет осмотреть Ильинский храм. Духовенство ждало Патриарха до двух часов дня, и решив – не приедут – разошлось. В этот день я должен был закончить работу над аркой между алтарями. Западные двери были открыты, в них светило вечернее солнце. Слышу у входа в храм голос алтарницы: «Приехали». Соскочил со стремянки и отодвинул ее в сторону, один встречаю. Входят в храм: Святейший Патриарх, отец Николай Колчицкий, отец Гурий, отец Иоанн. Встретив их посреди придельного храма, я поклонился Патриарху и подошел к нему под благословение. Слышу четкий голос: «Отец диакон», – тихо отвечаю: «Я художник». – «А, художник, это тоже хорошо, вот вы нам все и покажете», – и благословил меня.

Я кратко рассказал об истории храма, о реставрации, о Малышевской живописной школе. Патриарх поблагодарил. Отец Николай сказал: «Значит, вы один за всех». Отец Гурий, взяв мою руку, спросил: «Вы здешний? Будем знакомы».

За два дня до Воздвижения, вечером, когда в храме работа была закончена, слышу легкие шаги; отец Гурий с чемоданчиком, ласково улыбается: «Вы опять один?» Пошли к старосте храма, где для отца Гурия была приготовлена комната. Встретила Анна Петровна, супруга старосты, отец Гурий, обращаясь к ней, говорит: «Вот, он меня уже знает, это мой первый здесь знакомый».

Архимандрит Гурий (Егоров), первый наместник Лавры по открытии обители апрель 1946

С праздника Воздвижения Честнаго Животворящего Креста отец Гурий возглавлял богослужения. До открытия Лавры он был почетным настоятелем Ильинского храма. Торжественным было осеннее (1945 г.) празднование памяти Преподобного Сергия. Всенощную возглавил отец Гурий. Литургию совершил митрополит Николай в сослужении отца Гурия, священников и протодиакона Сергия Турикова. Митрополит в своем слове заверил, что «следующее летнее празднование Преподобному мы будем совершать в стенах Троицкой обители у святых мощей Преподобного Сергия». Выходя из храма, кто-то сказал: «Митрополит говорил, как предтеча»; кто-то ответил: «И этот храм предтеча…»

В ожидании открытия Лавры осенью, зимой и в Великий пост архимандрит Гурий служил и проповедовал в Ильинском храме. Узнав, что в Лавре по воскресеньям после вечерни служились соборные молебны с акафистом Преподобному Сергию, отец Гурий каждое воскресение вечером стал служить молебны с акафистом перед большим образом Преподобного Сергия с частицей его святых мощей. На этих молебнах собрался первый хор Лавры.

Зимой 1946 г. в Ильинский храм не раз приходил пожилой человек и спрашивал: «Когда же? Я и веревочки припас». Это Константин, ученик по звону Сережи-слепца. На последний прощальный звон Сережа-слепец послал этого, тогда еще молодого, человека со словами: «Иди, отзвони, Костя, напоследок за меня, я не в силах, да Лебедок, Лебедок-то поцелуй – простись…» Так он и сделал, а теперь ждал: когда же?

Уборка Лавры перед Пасхой

На большом среднем куполе Успенского собора 23 года не стоял крест, от налетевшего бурана он был сорван. Случилось это в феврале 1923 г. Был воскресный день, я, помню, шел тогда по Нижней улице. Около восьми часов утра с запада налетел ужасный вихрь, затрещали деревья, на домах зашевелились крыши. Нужно было за что-то уцепиться, чтобы не быть сбитым с ног. Ухватившись накрепко за дерево, смотрю на Лавру и вижу: центральный крест Успенского собора качается, затем гнется, гнется и, срываясь, виснет на цепях с восточной стороны купола. Минут через десять вихрь ослабел. Прихожу в Пятницкую церковь, в монашеский хор (здесь положено было начало моей певческой практики), рассказываю, что сейчас видел. Старец отец Амвросий, вздохнув, сказал: «А когда крест опять поставят – кто увидит?»

Итак, в конце 1945 г. для реставрации креста и его установки на куполе были присланы в музей мастера. Познакомившись с бригадиром этой группы Владимиром Алексеевичем Лошкаревым, прекрасным, добрым человеком, в свободное время я наблюдал их работу. Разобрав все детали и орнамент, они смонтировали крест на вновь выкованный стержень. Поставив крест боком на длинные сани-нары, привезли к въездным воротам. Отсюда крест должен идти на купол, а с площадки у колокольни поставили подъемные лебедки. В феврале 1946 г. подъем не получился. Выверили. В марте на сколько-то подняли – застопорило.

Наступила Страстная седмица 1946 г.

Великий Вторник

Ранним утром я пришел в Ильинскую церковь на реставрационные работы. По окончании службы слышу в храме разговор – крест на собор поднимают. Вышел, видно, как из-за купола ровно поднимается крест, вот он над куполом, и двое, стоящие на подмостках, опускают его в гнездо, закрепляют, натягивают цепи – крест утвержден.

Схиархимандрит Иларион (Удодов)

Вспомнилось мне, как на моих глазах бураном был сорван крест. Прошло 23 года – и вот на моих глазах вновь крест над собором. Тут же поспешил к отцу Гурию, здесь узнаю: как только Анна Петровна сказала: «Крест поднимают», – отец Гурий, возложив на себя епитрахиль, стал читать по Требнику последование на поставление креста.

Молитва содействовала легкому, без усилий, по заверению мастеров, и быстрому подъему креста. Эта первая молитва наместника Лавры и водруженный крест, торжественно осенивший купол собора, явились явным благословением на начало открытия Лавры.

Не прошло и получаса, прибыл посыльный – отца Гурия немедленно просят прибыть в музей. В музее ждал А.А. Трушин. «Принимайте ключи от Успенского собора». Приемку собора перенесли на следующий день, то есть было поздновато, и около собора спускали все приспособления после подъема креста. Отец Гурий с ключами зашел в Ильинский храм, договорились: в 8 утра мне быть у него.

Протодиакон Сергий Боскин

Великая Среда

В 9 часов утра с отцом Гурием подошли к Успенскому собору. Видно было, что отец Гурий волновался и молился. Он благословил мне открыть замки и большим ключом — железную дверь. Не без страха и трепета я исполнил это. Вошли в собор, дождались сотрудников музея. Стали осматривать. В куполах – из окон сосульки, слой пыли на всем, ни подсвечника, ни аналоя: пустота, холод и запустение. Отец Гурий поручил мне по описи проверить наличие икон в иконостасе, икон в киотах, паникадил, хоругвей (больше ничего не было). Был подписан акт приемки. Откуда-то все быстро узналось, явились уборщицы с ведрами, тряпками, половыми щетками. Говорю отцу Гурию: «Без руководителя нельзя, все отсырело, всю позолоту сотрут». Нужен был знающий человек, и он появился. Это Валентина Дмитриевна, труженица собора Богоявления в Дорогомилове. Отец Гурий благословил ее, предупредив уборщиц слушаться и исполнять ее указания.

Подошли к отцу Гурию девицы во главе с Олей Флоренской – за благословением шить на престол облачения; он благословил им его обмерить. Престол нарушен не был, и холщовые одеяния не сняты, нужны были облачения верхние. К вечеру пришли горожане с лопатами расчищать вокруг снег.

Загорск (Сергиев-Посад) в 1950-е годы

Великий Четверг

Под присмотром Валентины Дмитриевны продолжалась уборка. Принесли сшитые на престол облачения, завесу к царским вратам. Отец Гурий, отслужив литургию у Ильи Пророка, в 12 часов был в соборе и вспомнил о разговоре с А.А. Трушиным – возможности звона к Светлой заутрени. «Может, и звонить-то нельзя, – говорю отцу Гурию, – надо посмотреть».

Нашел коменданта музея: мой знакомый, он дал мне ключ от колокольни. Поднялись с отцом Гурием на второй ярус, где висели оставленные колокола. В центре колокол «Лебедь», 625 пудов. Хомут из воловьих жил, на котором держится язык, был весь в глубоких трещинах, язык оттянулся, отвис книзу, ударные его места – ниже края колокола. У трех трезвонных колоколов нет языков. Нет и трезвонной площадки с лесенкой к ней. Спустившись, стал просить обеспокоенного отца Гурия идти сколько-нибудь отдохнуть до службы чтения 12 Евангелий. Один остался под колокольней, на которой в оставшиеся на ней колокола и звонить-то нельзя.

Невдалеке показался Владимир Алексеевич Лошкарев – бригадир ремонта креста и его подъема на купол собора. Подходит ко мне: «Что задумались?» – «Могут разрешить звон, а там – разруха; поднимемся, посмотрим». После моего объяснения Владимир Алексеевич, обмерив что нужно, записал все в блокноте. На хомут для «Лебедя» нарисовали чертежик. Сочувственно восприняв эту необычную работу, Владимир Алексеевич к Субботе обещал все сделать. На мой вопрос, как с ключом от колокольни, он ответил: «Это моя забота». На колокольне имел комнату надсмотрщик за часами Володя-часовщик, в 1944 г. восстановивший эти часы. С 1946 г. он в бригаде Лошкарева, его правая рука.

1925 год Слева направо архимандрит Кронид (Любимов), монах Макарий (Моржов), иеросхимонах Алексий (Соловьев), старец Зосимовой пустыни

По пути из Лавры отцом Гурием овладело новое беспокойство – нет антиминса. Как ни он и никто не подумал об этом раньше, непонятно! А теперь как быть – в такие дни? У Сарафановых отцу Гурию говорят: «К вам пришли». Это был Т.Т. Пелих – будущий отец Тихон. В 1930-х гг. ему, Тихону Тихоновичу, наместник отец Кронид вручил антиминс со словами: «Храни, он нужен будет». На раскрытом отцом Гурием антиминсе написано: «Антиминс с Престола Успения Б.М. Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры».

Ильинский храм в этот день для Успенского собора поделился книгами, аналоем, подсвечниками, свечами, коврами, отпустил регента с хором, звонаря и почетного настоятеля – наместника Лавры. Великим Четвергом и закончилось незаметное, но так необходимое делание Ильинского храма ко дню открытия Лавры.

Великая Пятница

В 9 часов утра встретились с отцом Гурием в Успенском соборе. С ним двое молодых людей, демобилизованные офицеры: Саша – духовный сын отца Гурия из Ташкента и Игорь – уроженец Загорска, сын прихожан Ильинской церкви, умерших в войну. Знакомя их со мной, отец Гурий говорит: «Вчера нас было двое, а сегодня четверо, вот и братия к открытию Лавры». Все отправились в ризницу музея. Было дано разрешение получить все необходимое для начала богослужения: два комплекта сосудов, три Евангелия, митру с Радонежскими чудотворцами, Плащаницу, шитую шелками, облачения (черные, белые, пасхальные). Саша с Игорем все уносили в алтарь собора. Электромонтеры проверили необходимое освещение в соборе.

Когда в алтаре закончились все приготовления, отец Гурий распределил: он служит, Игорь – пономарь, Саша – за свечным ящиком, у меня клирос. В два часа дня отец Гурий открыл царские врата, совершил малое освящение престола в соборе, и, по окроплении собора святой водой, началась вечерня.

Пришел старец схиархимандрит Иларион (Удодов), вдвоем с отцом Гурием они выносили и Плащаницу.

В шесть часов вечера началась утреня по чину Великой Субботы, с обнесением плащаницы вокруг собора. Служили отец Гурий и отец Иларион. О службах Великой Пятницы оповещено не было, но народ собрался.

Великая Суббота

К литургии прибывали: игумен Алексий, иеродиакон Иннокентий. Перед Плащаницей входные молитвы читались соборно. Во время службы мне пришлось читать все: Часы, пятнадцать паремий, Апостол. Перед Плащаницей, рядом со мной, стоял хор. Холод пронизывающий, народа немного. Во втором часу дня закончили службу. Отец Гурий велел мне не являться до десяти часов вечера, такой был у меня усталый и окоченелый вид.

В семь часов вечера из Троицкого в Успенский собор в закрытой серебряной раке перенесли святые мощи Преподобного Сергия. Раку поставили на деревянный помост у правой стены Успенского собора.

Вечер Великой Субботы

К десяти часам вечера прихожу в Лавру. Ожила на многие годы заснувшая, затихшая Лавра. Народ спешит. Собор полон, у правой стены много света, это у раки со святыми мощами на подсвечниках горят свечи. Перед мощами Преподобного Сергия стоит согбенный старец – отец Иларион. Проталкиваюсь на левый клирос. Старый звонарь со связкой веревок в ожидании, стоящий рядом Владимир Алексеевич докладывает – все сделано…

Наместника нет. По словам отца Гурия, он был на «великосубботнем терзании». Директор музея только в 10.30 вечера дал ключ от колокольни. О разрешении звона директору было передано из Москвы еще днем. Пробившись через толпу, явился измученный наместник, шепнул мне о трудностях получения ключа. Говорю отцу Гурию: «Там все сделано» и представляю звонаря. С воодушевлением отец Гурий благословил упавшего к нему в ноги Костю Родионова начать благовест. Понятен трепет звонаря, когда в 1920 г. закрывали Лавру, последний прощальный звон вел он, и начинать ему. С ним пошли мастера-умельцы В.А. Лошкарев и Володя-часовщик.

Со слов Константина Ивановича Родионова: «Открыли и заперли мы дверь за собой. Со свечками стали подниматься на второй ярус, спешили, полагается в одиннадцать ударить, а время около этого. Взошли. Осмотрелся, мне светили свечками: язык у «Лебедя» – на новом металлическом хомуте на болтах, новый мостик с лесенкой для трезвона. Быстро стал налаживать веревки к колоколам, помощники хорошо мне помогали. И так близко мне вспомнилось, как в 1920 г., отзвонив последний звон, поцеловал «Лебедя» – и теперь поцеловал уцелевший «Лебедок». Время 11.00. «Господи, благослови», – и, осенив себя крестным знамением, стал раскачивать. И зазвучал наш «Лебедок». Передав звон в руки Владимиру Алексеевичу, стал готовиться к трезвону, объяснив Володе, когда нужно ударять по двум клавишам в колоколе северного пролета. (Колокол «Переспор» на третьем ярусе, в 315 пудов, был подготовлен к звону на Пасхальной неделе.)

Находившиеся в алтаре сосредоточенно молились. Незабываемые минуты ожидания. И вот донеслось: первый удар, второй, третий, и родной, с детства знакомый, звон – звон с Лаврской колокольни. Волнение, радость, благодарность, слезы… не передашь всего…

Отец Гурий на коленях склонился ниц перед святым престолом. Отец Иларион слева от престола, на коленях, возвел руки, со слезами повторял: «Господи, вся Тебе возможна».

Торжественно неслись звуки древнего колокола с тиши ночи ранней весны. Город не спал, все слушали. В переполненном соборе все как бы затаили дыхание. Мелодически-размеренный гул как будто музыка! С какой легкостью читал я канон полунощницы.

Служащие – архимандрит Гурий, архимандрит Иларион, игумен Алексий, иеродиакон Иннокентий – облачились в пасхальные облачения прежней Лавры, взятые в музее. На мне был стихарь, шитый золотом по темно-красному бархату. Саша и Игорь тоже в пасхальных стихарях. Нас троих отец Гурий оставил вместе с ним и с отцом Иннокентием петь в алтаре (отец Иларион и отец Алексей – не певцы).

Светлое Христово Воскресение 8/21 апреля 1946 года

«Воскресение Твое, Христе Спасе…» – отверзаются Царские врата. Через переполненный народом собор впереди идет хор, за ним Саша и Игорь с запрестольными образами, у меня икона Воскресения Христа, отец Иларион с иконой Преподобного Сергия, отец Алексий с Евангелием, отец Гурий с крестом и трехсвечником, отец Иннокентий со свечой. Спускаемся по ступенькам с паперти – начался трезвон «во вся».

После 26-летнего онемения в обители Преподобного Сергия в пасхальную ночь зазвонили колокола, сразу, неожиданно. Народ, заполнивший под колокольней площадь, стоял с зажженными свечами. Столько было свечей, что на фоне ночного неба колокольня казалась в розовом сиянии. Толпы людей без обращения к ним о порядке сами соблюдали полную тишину, все стояли на месте. Крестный ход свободно обошел собор и вошел на паперть. Началась утреня и первое «Христос Воскресе». В дивном соборе великой Лавры – Пасхальная утреня! Кому-то все не верилось, а больше говорили: «Слава Богу! До какого дня дожили, до каких событий!»

В конце утрени отец Иннокентий прочитал с амвона телеграмму от Святейшего Патриарха – поздравление с началом богослужений в Лавре и благословение служащим и всем молящимся. На литургии, взяв на горнем месте у отца наместника благословение, я прочитал Апостол. Под торжественный трезвон расходились православные от светлой службы, радостно удивляясь непостижимым судьбам Божиим.

В пять часов вечера – вечерня, перед ней и после – звоны, звоны. Отец Гурий пригласил к себе на праздничный вечерний чай отца Алексия, отца Иннокентия, Сашу, Игоря и меня, отец Иларион уехал. Поблагодарив отца Иннокентия, отец Гурий отпустил его. Отец Алексий тоже уехал.

На Пасхальной неделе прибыли священнослужители: архимандрит Иоанн, алтаец, священник Иоанн Крестьянкин, иеродиакон Порфирий, священник отец Владимир Павлов, архимандрит Владимир (Кобец), архимандрит Нектарий, иеромонах Иерон. На следующей неделе приехали иеродиаконы Серафим, Питирим, архимандрит Клавдиан.

Перед Неделей жен-мироносиц нашла темная тучка: кто-то где-то добился запрещения звона, но только на пять дней. Звон был восстановлен. До Троицына дня пришлось петь мне со смешанным хором все службы ежедневно.

Первое свое служение в Успенском соборе Патриарх Алексий назначил на Троицын день. В соборе на правом клиросе была устроена временная сень для раки со святыми мощами Преподобного Сергия. Перед малой вечерней Святейший сам открыл крышку раки (по внесении святых мощей в собор крышка оставалась закрытой). К Троицыну дню Патриарх благословил организовать мужской хор, что мной и было сделано. Смешанный хор под управлением Н.Н. Плющева стал петь за ранними литургиями под Успенским собором, где по благословению Патриарха отец Гурий освятил престол во имя Всех святых в земле Российской просиявших.

Своим служением на Троицын день Патриарх Алексий завершил открытие Лавры.

Воспоминания написаны в 1987 г.