Латыши переходят в православие

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Фото: pareizticiba.lv

Европейские христиане жалуются на оскудение храмов. Старое поколение уходит, а его место занимают единицы верующих. Казалось бы, в такой католической стране, как Франция, на Пасхальное богослужение, да не куда-нибудь, а в центральный кафедральный собор Парижа и всей страны Нотр-Дам де Пари, попасть невозможно. Тем более что именно там находится величайшая общехристианская святыня — Терновый Венец Спасителя. Ничего подобного — колыбель французского католицизма наполнена чуть более чем наполовину в сам Праздник Праздников. Такие же жалобы мы слышим и от католических и протестантских прелатов других стран Европы. Но в Латвии все складывается по-другому. И связано это с возрождением православия в этой стране.

Православие в Латвии имеет долгую и интересную историю. Редко где можно наблюдать такое удивительное, по-настоящему христианское мирное соединение судеб двух во многом разных народов, тем более когда на межгосударственном уровне ныне наблюдаются очень прохладные отношения, и это еще мягко сказано. Вот уж поистине «Дух дышит, где хочет» (Ин 3:8), и никакие политики, националисты и всякие другие инфернальные деятели не могут ничего поделать с латышами, уже в массовом порядке принимающими православие и молящимися бок о бок с русскими на… латышском языке.

Говорят, что Петр I решил устроить этнический эксперимент. В Лифляндию были отправлены сотни русских семей с целью ассимиляции латышей. Но пути Божии неисповедимы, и случилось ровно наоборот — латышами стали русские. Правда, сохранив не только русские фамилии: Петровс, Марковс, Николаевс, но и православную веру отцов. Первая деревянная церковь Покрова Пресвятой Богородицы была построена в 1779 году на окраине Риги по инициативе Видземского генерал-губернатора графа Брауна. Она ведет свою историю от небольшой деревянной часовни (1777), которая находилась за Рогульскими воротами на военном кладбище.

Русские переселенцы практически забыли литературный русский язык, хотя продолжали молиться по-церковнославянски. Постепенно к русским в православные общины стали приходить их соседи — простые латышские крестьяне. И тут произошло одно маленькое чудо. Дело в том, что, как известно, Латвия — страна многоконфессиональная. Латышские территории в течение Средневековья были разделены на земли Тевтонского и Ливонского орденов. Рижского архиепископства и Литвы. Когда грянула Реформация, латыши оказались разделенными по религиозному принципу. Там, где утвердились лютеране, и население стало лютеранским, а там, где властвовали католики, их подданные остались в католической вере. Служба у католиков шла по-латыни, а у лютеран — по-немецки. Латыши ничего не понимали ни там, ни там. А русские крестьяне религиозно были на голову выше своих соседей — ведь все священные книги и молитвословы были написаны на понятном церковнославянском языке, сказывалась и разница в крещении народов. Латыши крестились примерно лет на 300 позже русских, и у них не было вообще никакого своего религиозного мыслителя и никакой литературы на национальном языке. Так что русские и открыли латышам благую весть Евангелия.

Но все дело в том, что в Латвии никогда не было национальных феодалов и дворянства. Все сколько-нибудь важные чиновники, как и землевладельцы, были сплошь немцами, иногда литовцами. К латышам вообще относились, как к каким-нибудь туземцам, людям второго сорта. Например, находиться в Риге круглые сутки латышам разрешил только Петр I. Почему-то эти факты не хотят вспоминать нынешние политики, зато с прилежностью учеников первого класса высчитывают «ущерб», понесенный страной от «советской оккупации». Ну да Бог с ними! Есть и другие латыши, которых, судя по всему, немало.

14 апреля 1845 года Покровская церковь была передана первому Рижскому латышскому православному приходу — в этом была необходимость, так как в этот период очень много латышей перешли в православие. 22 апреля 1845 года архипастырь Филарет укомплектовал латышский причт Покровской церкви, священником был назначен Яков Михайлов. Первая служба на латышском языке состоялась в Покровской церкви 29 апреля 1845 года. Желающих участвовать в богослужении было так много, что в храм не вместилась и десятая часть православных латышей и верующих со всей округи. Православные обступили церковь со всех сторон и молились на улице.

Со временем был основан еще один более просторный православный латышский храм. Интересно, что довольно длительное время по разным техническим причинам, связанным то с пожарами, то с недостроенными храмами, существовала смешанная латышско-русская община. Объединение латышского и русского приходов в единый приход произошло 1 июля 1858 года. После организации латышско-русского прихода численность прихожан достигла 1200 человек. С этого момента службы совершались на смешанном славянско-латышском языке. Но уже 9 сентября 1879 года начинают вестись богослужения на латышском в новом Воскресенском храме. Однако духовные и личные связи не были прерваны. И постепенно при русских приходах образовывались небольшие латышские общины, часть служб в них проходила на национальном языке.

В ноябре 1892 года в селе Колке Лиепайского благочиния был освящен новый латышский православный храм в честь Рождества Христова. Этот храм необычайно интересен тем, что в годы между мировыми войнами здесь служили и на языке ливов, коренного населения края, генетически более близкого эстонцам и финнам. Причем все это делалось полуподпольно — вопреки политике тогдашнего президента Латвии Карлиса Улманиса, прямо запрещавшего письменность ливов. Приходу в издательском деле помогали православные эстонцы и финны. На несколько десятилетий только одно это оттянуло смерть языка, позволив специалистам как следует его изучить при помощи живых носителей редчайшей речи. Последний полностью этнический лив умер в 2009 году. По самым оптимистичным оценкам, более или менее языком древних ливов владеют сейчас около 210 человек.

Есть у Латышской Православной церкви и свой святой, свщмч. Иоанн (Янис Поммер), архиепископ Рижский и Латвийский, умученный 12 октября 1934 года. Его удивительное житие требует отдельного рассказа. Видимо, и его молитвами число православных латышей значительно прибавляется в последнее время. В православный храм пришел и бывший депутат Юрмальской городской думы, а ныне главный редактор радио «Юрмала» Янис Кузин. Основной мотив — самый благожелательный: поиск истины. Однажды он вел радиопередачу с бывшим католиком, перешедшим в исламскую общину и ставшим там пресс-секретарем. Собеседник огорошил Яниса признанием, которого, видимо, долго ждала его душа: «Только тот может именовать себя католиком или лютеранином, кто полностью живет по изначальным законам, данным Католической или Лютеранской церковью, а если люди отходят от своих истоков ради политических выгод и становятся либералами, то они уже не являются католиками и лютеранами. Реформация не привела ни к чему хорошему, поэтому из-за постоянных изменений догм лютеран и католиков становится все меньше и меньше. Церковь состоит из людей, а если в храме нет прихожан, то нет и самой конфессии».

Янис Кузин. Фото: ruskline.ru

И тогда Янис Кузин обратился к православию — вере, не претерпевшей никаких изменений в течение двух тысячелетий: «В Католической и Лютеранской церквях не чувствуется Божиего дыхания. Поэтому отрадно, что латыши ищут себя не в сектах, а в православии. Хотя, к сожалению, для Латвии сектантство является насущной проблемой. Лютеранство — светская религия, связанная с государством, и все официальные мероприятия Латвии происходят в Лютеранской церкви. Но даже когда председатель правительства и президент Латвии участвуют в этих мероприятиях, то Лютеранская церковь остается полупустой. Напротив, когда они прибывают в православные храмы, то яблоку негде упасть». И это несмотря на то, что националисты контролируют Министерство юстиции и частенько проводят необоснованные проверки, граничащие со святотатством: например, женщины-инспекторы пытаются прорваться в алтарь, что, как известно, для Православной церкви невозможно.

«Я вижу по своим знакомым, как много латышей переходят в православие и становятся прихожанами православных храмов в Юрмале и Риге, — продолжает Янис Кузин. — В столице Латвии православные храмы переполнены прихожанами-латышами. Каждую среду латвийские лютеране и католики беседуют с православным священником о том, как им перейти в православие. В Латвии целыми семьями принимают православную веру».

Никого сейчас не обманешь. Ни спортивные секции, ни хоровые общества, ни другие кружки по интересам, которые столь распространены в практически государственной латышской церкви, не могут удержать прихожан. Если нет духа, благодати Божьей, нет связи времен, то устраивай хоть сто секций — никто не придет. Тем более мест, где можно заняться спортом или музыкой, сейчас полным-полно. И наоборот — сколько ни хули православие и его иерархов — народ только прибывает. И борьба против православия — вещь отнюдь не придуманная. Православие — это сила. Прежде всего потому, что она развивает свободную от греха личность — и в этом его «вина» для тех, кто хотел бы, чтобы все люди на земле делали то, что велит кучка воротил финансового капитала. И, конечно, православный человек свободен: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Он не затуманен строгими юридическими догмами католицизма и примитивизмом лютеранства, до сих пор считающего, что если человек богат, то он и благодатен. Чем отличаются православные? «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6).