Лекарства, лапша и молитва

Уникальный врачебный кабинет много лет действует в Боткинской больнице. Уникальный не по оборудованию или методике лечения, а по категории пациентов — здравпункт для бездомных, единственный не только в городе, но и в России. Заведует им врач, с недавних пор — диакон, Анатолий Курковский.

На «прожарку»

«Пункт приема лиц БОМЖ» — так называется на плане-схеме Боткинской больницы кабинет, куда могут прийти со своими невзгодами бездомные. Находится он в стороне от основных корпусов, в самом углу больничной территории. Очередь в кабинет выстраивается с самого утра, небольшой предбанничек перед приемной не может вместить всех желающих, и поэтому некоторым приходится ждать своей очереди на улице.
— Как звать?
— Дмитрий Иванович.
— Полностью.
— Пепеляев Дмитрий Иванович.
— Полных лет?
— 41.

И доктор выдает справку на «прожарку». Так отец Анатолий и его пациенты называют санитарную обработку, которую можно проходить в здании через дорогу, напротив. За неимением возможности по-человечески помыться и постираться «прожарка» для бездомных — вожделенная процедура. «Прожариваться» можно хоть каждый день, но обязательно нужно получить направление от «Евгеньича» — так называют доктора завсегдатаи врачебного кабинета.

Пункт был открыт 17 лет назад. Не последнюю роль в этом сыграли сотрудники международной организации «Врачи без границ», проводившие в России программу оказания медицинской помощи бездомным. Когда их миссия близилась к завершению, они предложили городу открыть приемную для бездомных при государственной больнице. Чиновники прислушались к совету и занялись поиском места, где такой пункт мог бы расположиться. Выбор пал на Боткинскую больницу: во‑первых, самый центр города, во‑вторых, больница специализируется на лечении инфекционных болезней, главного бича тех, кто живет на улице.

Почему бездомные могут обратиться за помощью только сюда? Потому что исключительно здесь можно официально получить квалифицированную медицинскую помощь, направление на обследование или госпитализацию, не имея на руках полиса обязательного медицинского страхования (ОМС): за лечение платит государство.

— В конце 1990-х — начале 2000-х годов был очень большой поток трудовых мигрантов, ехали из Средней Азии, из Украины, гражданства российского у них не было. Да и своих людей без документов хватало, — рассказывает отец Анатолий. — Рекорд нашего кабинета — 150 человек за сутки. Ну а так, в среднем, 50 пациентов каждый день приходит.

Здесь и поесть можно

К врачебному пункту бездомных притягивает и возможность хоть немного поесть. В список официально оказываемой больницей помощи обеды не входят — доктор Анатолий Курковский вызвался «подкармливать» бомжей по собственной инициативе. Руководство больницы об этом знает, но не возражает.

— А как не кормить? Они же голодные. Выдам я лекарство, например индометацин (противовоспалительное, жаропонижающее, анальгезирующее средство. — Прим. ред.). Примут на пустой желудок — обязательно отравятся. Я даже просто как врач должен думать о том, как не навредить людям. И лишь потом как христианин и диакон.

Рацион, конечно, совсем не разнообразный: каждому попросившему еды дается паек — две упаковки лапши быстрого приготовления. Если пациентов не очень много и среди них никому не нужна срочная помощь, отец Анатолий заваривает «сухпаек» прямо здесь, в пластиковом стаканчике. Иногда — греет в микроволновке кашу с тушенкой.
— Вы понимаете, что опьянение — противопоказание к «прожарке»? Завязывайте с этим делом.
— А я и не пью совсем, — отвечает один из посетителей здравпункта.
— А я пью, — парирует второй, узбек по национальности, — и знаете, почему? Потому что я «афганец», Советский Союз воевал, Россия.
— Вот смотри, — отвечает врач, — в героях ходишь, а всё пьешь… Ты лучше водку наружно принимай — обтирайся: и согреешься, и пьян не будешь.
— Анатолий Евгеньевич, — выглядывает из-за стены кто-то третий, — наружно-то только на Тибете водочку пользуют, — почему-то считает он.
— Так значит, нам нужно у них этот обычай перенять, — отвечает доктор и идет готовить пациентам особое угощение: бутерброды с плавленым сыром.

Такое лакомство достается не всем и не всегда — лишь особо оголодавшим. По дороге обратно врач захватит из подсобки несколько пар носков, разовых зубных щеток (которые, скорее всего, превратятся у бездомных в многоразовые), мужские трусы. Всё это закупает либо он сам, либо его друзья и просто неравнодушные к проблеме люди.

— Нередко говорят: они сами выбрали такую жизнь, по своей вине оказались на улице, и нечего их жалеть. Часто так оно и есть, но бывает и иначе — сколько среди них обманутых, обворованных, выкинутых из дома своими же родственниками. Есть среди моих пациентов и бывшая балерина, и экс-профессор университета телекоммуникаций имени Бонч-Бруевича, и люди, вынужденные скитаться, дабы не навлечь бед на свою семью, и много других, оставшихся без крова не по своей вине. Вот лишь несколько историй.

Судьбы невиновных

Дальнобойщик ехал по темной, не освещенной фонарями трассе. Прокол колеса. Водитель вышел из грузовика заменить резину. Рядом затормозила легковушка, из нее выскочили люди, избили его и стащили в канаву… Чудом жив остался. Грузовик с товаром на миллионы пропал вместе с нападавшими. С ними же «уехали» и документы: права, паспорт. Теперь дальнобойщик живет в Санкт-Петербурге, вдали от родного города, перебивается случайными заработками, ночует у случайных знакомых или в приютах. Домой не возвращается — у семьи отберут квартиру в счет пропавшего груза. Жена и дети ничего не знают о судьбе мужа и отца. Считается пропавшим без вести.

*

Семья — муж, жена, двое детей — встречают хорошего риэлтора, она предлагает обменять комнату в коммуналке на однокомнатную квартиру в другом районе. Сделка проходит удачно — с семьи не взяли за сделку ни копейки. Через два года тот же риэлтор звонит с новым выгодным предложением: на сей раз поменять «однушку» на «двушку», опять без доплаты. Просит оформить на нее генеральную доверенность на заключение сделки… Однокомнатная квартира продана, деньги посредником получены, а вот «двушка» по какой-то странной цепочке оказывается в руках совсем посторонних людей. Спросить бы риэлтора, как же так получилось, да та почему-то улетела за границу. Семья из четырех человек живет в доме ночного пребывания.

*

Середина 1990-х годов. Бывший «афганец» возвращается с молодой беременной женой домой. Осень, поздний вечер, фонари разбиты. Нужно купить еды на ужин. Пока мужчина проходит вперед, супруга задерживается у ларька по пути. Будто из-под земли возникают четверо: явно, что наркоманы, ищущие, где бы раздобыть денег на очередную дозу. Пытаются отнять сумку, она сопротивляется, получает удар ножом… Эту картину и видит обернувшийся в поисках отставшей жены ветеран войны в Афганистане. В состоянии аффекта он бросается на нападавших и их же ножом расправляется с ними прямо у ларька. Как напишут в деле — с «особой жестокостью». Кто-то вызывает милицию. Стражи порядка видят страшную картину: пять трупов — женщины и четырех молодых людей. «Афганцу» дали большой срок, из тюрьмы он вышел с целым букетом болезней: воспаление поджелудочной железы, диабет. Своего дома нет, живет на улице.

Опасная среда

— Почему нужно помогать бездомным? — рассуждает отец Анатолий. — Да хотя бы потому, что это снижает риск новых преступлений. Получается, что мы помогаем сами себе.
Конфликтно настроенных личностей среди посетителей врачебного пункта хватает. Особенно это касается людей, вышедших из мест лишения свободы. Чуть ли не каждый день доктору приходится улаживать споры и ссоры между своими пациентами.

— Я понял, что мне не хватает физической подготовки, — говорит он. — Разнимать дерущихся мужиков — не самое простое дело.
Как память доктор хранит у себя большой кухонный нож, чуть было не ставший пару лет назад орудием убийства.

— Что-то пациенты не поделили, один другого и пырнул прямо в реб­ро. Хорошо, что не задел сердце или легкое.
А как-то раз пришлось останавливать драку, в которой в ход пошли ножницы. Злоумышленник явно метил в шею сопернику, и если бы не доктор, потасовка, скорее всего, закончилась бы трагически.

Впрочем, есть у отца Анатолия и примеры мирного, можно даже сказать христианского, решения вопроса.

— Просил у меня один человек свитер. Но его товарищу свитер тоже приглянулся, и он попросил себе такой же. А у меня на тот момент в запасе был только один. Чуть было не завязалась драка, но в итоге тот, кому полагался свитер, отдал его другому со словами: «Бери, братишка, тебе нужнее».

Диаконское служение

— Знаете, здесь, в больнице, я ведь несу настоящее диаконское служение, такое, каким оно было на заре христианства, — говорит отец Анатолий. — Хотя рукоположили меня только в прошлом году. Я считаю, что мой путь был предвиден иеромонахом Александром (Сухарским). Я пытался лечить его от гепатита, но он почему-то наотрез отказывался принимать лекарства. За два месяца до своей смерти он мне дал совет: иди-ка ты поучись на Иоанно-Богословских курсах при Александро-Невской лавре, — и при этом называл меня отцом Анатолием. И я пошел. А уже после иерей Александр Асонов, назначенный настоятелем храма Всех Святых на гатчинском городском кладбище, прихожанином которого я был, предложил мне стать дьяконом. Говорит: «Ты закончил Иоанно-Богословские курсы?Так давай тебя рукоположим. Справишься?» Я сначала отнекивался, но потом пришлось согласиться. Да и начальство переживало: «Как же ты будешь совмещать служение в храме и работу в больнице?». Ничего, совмещаю. Когда не могу, нахожу замену. Вот думаю, наверное, надо поступать в семинарию.

Воцерковление бездомных?

Пытается ли отец Анатолий проповедовать среди своих пациентов? Так чтобы открытым текстом — нет. Иногда, как бы вскользь, обронит фразу о том, что приближается какой-нибудь большой праздник.

— Бывает, рассказываю, что вот, ребята, пост на дворе. Может, зайдете в храм? Но я не знаю, есть ли отдача от моих воззваний или нет. Редко, но случается, что люди просят подарить им крестик. И я дарю. Говорят, что им с ним легче.

По словам отца Анатолия, воцерковленных людей среди бездомных немного. В основном это те, кто по каким-либо причинам устроился работать в храм, дворником, например. Или же был связан с Церковью в «прошлой» жизни. Но есть в копилке историй отца Анатолия одна, которая больше всего трогает именно драматизмом встречи человека с Богом, его надеждой на Него, а затем — разочарованием.

— Был у меня удивительный случай, — рассказывает диакон. — Денис Ефремов, русский, но родом из Узбекистана. Родные мать и отец оставили мальчика в детском доме, и его, еще в советское время, усыновила узбечка из горисполкома. Однако когда Денис вырос, он решил креститься. Нашел в Ташкенте православный храм и принял Крещение. Дома был скандал, конечно, — родители-то мусульмане. И он собрал вещи и уехал в Россию. Как хотите, говорит, а я ухожу. Но гражданство-то у него узбекское, российского паспорта нет, поэтому здесь — проблемы с работой. Начал скитаться, попал в драку, недолго отсидел в тюрьме. Родные попытались его вернуть обратно, разыскали, привезли паспорт — но он опять отказался. Стал жить в палатке в сквере на Обводном канале, недалеко от психиатрической больницы. Собирал вещи по помойкам, пока его не пристыдила прохожая: одевался-то он опрятно, не пил и на бомжа совсем похож не был. Тогда Денис сменил тактику: стал ходить по помойкам ночью, под покровом темноты. В одну из таких вылазок сторож сжег палатку вместе с вещами. Вернувшись на пепелище, Денис чуть было не прибил охранника, но вовремя остановился — потерянного-то не вернуть. Попытался пристроиться жить на подворье Оптиной пустыни, и уже почти получилось, как настоятель отказал — документов, мол, нет, как я тебя возьму. Тут Денис и сорвал с шеи крест, бросил его на набережную Обводного канала. Плохо мне, говорит, не могу больше. Потом крест так и не надел, как я ни просил, — обиделся на Бога. Давненько его не видел уже — он сел в тюрьму за убийство по неосторожности: в детстве боксером был, не рассчитал в драке силу удара.

И еще за одну душу сильно переживает отец Анатолий. Этот человек как раз обрел веру, но ему не хватило времени ее «официально» подтвердить. Он пригласил через отца Анатолия священника, но тот не успел — больной умер.

— Я стараюсь его всегда поминать в своих молитвах, — говорит доктор.

Чтобы не было смертей

Когда Анатолий Курковский вступал в должность заведующего «здравпунктом для бомжей», начальник больницы сказал ему: «Главное, чтобы у вас не было смертей». Дело в том, что отделение — поликлиническое, а смерть больного в поликлинике — это всегда ЧП. Несмотря на то, что контингент у отца Анатолия непростой, смертей на приеме всегда удавалось избежать. Самым опасным, если не считать драк с ножом и ножницами, был случай, когда к нему пришел больной с инфарктом. Реанимация Боткинской больницы брать его отказалась, потому что инфаркт — не инфекционное, а соматическое заболевание. Пришлось вызывать «скорую». И хотя пациент уже был без сознания, его удалось спасти и отвезти в другую больницу.

Каждый бездомный знает, что через доктора Курковского можно получить не только бесплатные лекарства, еду и одежду, но и «путевку в санаторий» — то есть направление на госпитализацию.

— Но выдавать направления направо и налево я, конечно же, не могу. Для госпитализации нужно обоснование. И хотя они часто просят положить их «в больничку», приходится отказывать. Но если есть хоть малейшие показания к госпитализации, я всегда иду навстречу. Стараюсь устроить к нам же в больницу, если не получается — в другие. По закону, человека без ОМС имеют право держать в больничных стенах три дня, но по факту оставляют дольше. Недавно я отправлял больного с переломом ноги в больницу имени И. И. Джанелидзе — он провел там месяц.

Пока отец Анатолий рассказывал о принципах госпитализации бездомных, в уже закрытую дверь врачебного кабинета постучали:
— Анатолий Евгеньевич, а покушать не найдется?
— Я же тебя уже кормил сегодня…
— А еще покушать можно?
— Мы уже закрылись, посмотри, сколько на часах? Кабинет работает до четырех, а сейчас уже шесть.
— Пожалуйста…
— Ладно, жди. Сейчас заварю тебе лапшу, — говорит доктор и идет готовить еду.