Образ человеческий

Пасхальные светлые дни. Еду в автобусе на вечернюю службу, смотрю в окошко и вот чувствую, что кто-то садится рядом. Сначала ударяет мне в нос резкий пивной запах, а потом доносится невнятное бормотание, и странный чернобородый человек свирепо-хананейского вида, приблизившись, начинает нести какую-то чушь. Просто говоря, ведет себя как одержимый, то выстукивает ладонями по коленям бешеные восточные ритмы, то принимается рассказывать торопливо, что мне нужно «взять себе в жены богатую», то, распаляясь, начинает вещать, что пора «валить» отсюда, что скоро здесь будет море крови… что «хук справа и апперкот слева» вырубают любого, и я скоро узнаю, что это такое… я молчу и на это, тогда он в неуемной своей мятежности отсаживается от меня на другое место и начинает бредить громче и агрессивнее, уже на весь автобус и с угрозами всем, изрыгая проклятия и хулу… Выкрикивает, что всех здесь скоро будут резать… Наконец через несколько остановок он выскакивает в заднюю дверь, грубо обругав водителя… Всё это время я с любопытством наблюдаю за тем, что происходит в моей душе. Во-первых, это очень неприятное чувство «атаки бесовской», ясное осознание, кто именно действует через этого человека, вызывая хаос и смуту и провоцируя на конфликт, но и осознание того, что бесы влекут этого человека к погибели и он сам в перспективе ближайшего времени может вполне оказаться с разбитым лицом, если не хуже. И мне его жалко. Я понимаю, что человек этот (возможно, в силу своей невнимательности и злого произволения) пленился бесам, и ничего радостного и доброго это не сулит ни ему самому, ни его близким. Веет от него опасностью, бессмысленной злобой, агрессией, ищущей выхода, и я думаю с грустью о том, сколько сейчас таких добровольно обезумевших, «потерявших берега» людей, мнящих себя свободными… Но думаю я и вот ещё о чем. Что человек этот, конечно, бывает другим в самые лучшие, возвышенные моменты своей жизни. И вот в эти-то моменты раскрывается в нем, пусть даже только отчасти, то, каким он призван быть постоянно. И я понимаю, что надо молиться о том, чтобы этот «другой человек» покаянием, шаг за шагом, отвоевывал себе место в жизни несчастного.

Этот случай в автобусе, конечно, «крайний», но сколько в повседневной жизни нас окружает людей, к которым мы, порой даже неосознанно, словно в порядке вещей, относимся с неприязнью, досадой, смущением, раздражением, равнодушием... А ведь так быть не должно, и Господь, призывая нас к любви, говорит не только о каких-то отдельных людях, но и обо всех тех, о ком мы говорим. Но что же делать, если все эти неприязненные и нехристианские чувства возникают как бы сами собой, естественным образом и даже как будто без нашего участия? Вот именно что без нашего участия. И первое, что можно сказать с уверенностью – это то, что нужно нам сознательно относиться к своим чувствам в отношении окружающих нас людей и ни в коем случае не мириться с неприязнью, раздражением и равнодушием как с нормой, а всегда стремиться к тому и просить у Господа того, чтобы увидеть и понять человека таким, каким видит его Господь. Увидеть пусть даже отчасти, потому что именно это видение и есть начало исполнения заповеди о любви к ближнему. Но мы ведь и себя самих не любим зачастую, а если и любим, то неправильно, греховно, то есть лелеем и тешим плотского своего человека, жалеем его, в то время как истинный «сокровенный сердца человек» нами не то чтобы не любим, но и не видим бывает и не осознаваем. И мы и не понимаем порой, кто мы такие есть на самом деле. Каков есть тот человек в нас, которого надлежит нам любить и по образу этой любви относиться к ближнему.

Человеческая личность, личность всякого человека – это глубина неизмеримая и непостижимая

Человеческая личность, личность всякого человека – это глубина неизмеримая и непостижимая, при всей его кажущейся иногда простоте и брутальности. Так что многие из нас задавались и продолжают всю жизнь задаваться странным на первый взгляд вопросом: кто же я, каков на самом деле? – или так: каким я могу быть, каким должен быть? Это важнейшие и вполне естественные вопросы человеческого существования. И мы призваны искать ответы на них всю свою жизнь, но искать не умозрительно только, а опытно, стремясь достичь тех самых высот бытия, призвание к которым мы чувствуем. А Священное Писание нам прямо говорит об этом словами самого Господа: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Или «Будьте святы, потому что Я свят» (1Пет. 1, 16). Казалось бы, это призыв к невозможному, но на самом деле это не так, это призыв к общению, к приобщению святости и совершенству Самого Бога, в Котором мы только и можем узнать, каковы мы на самом деле по своему призванию, а говоря церковным языком – «по подобию». То есть только деятельное и разумное «врастание» в Божественную жизнь раскрывает перед нами постепенно и полноту нашего призвания, полноту нашей жизни в её высшем Божественном замысле. Вот этот высший Божественный замысел о каждом из нас и есть тот образ Человеческий, который каждый из нас, может быть, неосознанно носит в себе, но увидеть, понять и раскрыть который в себе можно только посредством немалых усилий и трудов всей своей жизни.

Мы говорим, что человек сотворен по образу и подобию Божьему. Но образ Божий в человеке – это иное, чем собственно образ Человеческий. Образ Божий – это некий духовный дар, залог и призыв к святости, а образ Человеческий – это то, к чему мы должны прийти, раскрывая и реализовывая в себе этот дар, образ пакибытия человеческого, явленный нам Господом Иисусом Христом. Почему и говорит преподобный Иоанн Лествичник, что быть христианином – это «насколько возможно человеку подражать Христу словами, поступками и помышлениями, право и непорочно веруя во Святую Троицу». Образ Человеческий – это тот образ красоты и святости, который может раскрыть в себе человек, если только захочет и приложит усилия. И при всем «единстве мира в союзе духа» – этот образ индивидуален и неповторим в каждом из нас. И нам всем важно помнить об этом высшем образе, когда мы так или иначе соприкасаемся с каждым человеком. Потому что видение наше другого человека искажено прежде всего нашим греховным, страстным состоянием, так что мы видим других людей как бы через затемненное и искаженное стекло собственной греховности, а с другой стороны – видим иногда в человеке то, что в нем преобладает или присутствует явственно именно в тот или иной период или даже момент, и по этому состоянию начинаем судить о человеке в целом, и что ещё хуже – формируем о нем то или иное устойчивое мнение. Принимаем в душе некий фальш-образ, душевный шаблон и уже смотрим на человека всякий раз через призму этого «шаблона», и это входит в привычку, и привычку греховную. Но мы порой этого даже не осознаём и думаем, что мы знаем, каков человек на самом деле, в то время как мы всего лишь носим в душе его фальш-образ и этому фальш-образу, увы, доверяем полностью.

Мы видим других людей как бы через затемненное и искаженное стекло собственной греховности

Сказанное не означает, конечно, что мы должны быть наивны и доверчивы как дети в обращении с этим миром, лежащим во зле. А многие так и думают, что правильная духовная жизнь означает полную наивность и младенческое доверие ко всем людям. Но это не так. Апостол Павел дает нам разъяснение слов Спасителя о том, что мы должны быть как дети. Апостол говорит: «Братия! Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1Кор. 14, 20). То есть на всякое зло мы должны отвечать младенческой простотой и незлобием, но наивность и беспечность могут быть проявлением греха, а не признаками благословенной «детскости», потому что кроме «голубиной» простоты мы все призваны и к «змеиной мудрости». И если человек доверяется беспечно злу, идет туда, где присутствует опасность (если это не связано с действительной необходимостью), если поступки его «доверчивой простоты» причиняют страдания и боль другим людям – то он проявляет греховную беспечность и «искушает Бога». То есть, вместо того чтобы использовать дарованный ему дар рассуждения, человек беспечно перелагает свои обязанности на Бога, а это и есть «искушение» Бога.

Так вот, мы не должны быть, конечно, наивны и должны понимать, что люди бывают разными. И «всяк человек ложь», то есть всякий человек болен грехом, только эта болезнь проявляется во всех по-разному. В одних – меньше, в других – больше. Последний случай, как правило, свидетельствует о крайних степенях развития греховных страстей. А такое, увы, встречается. Порой ребенок рождается в семье с явными предпосылками к асоциальному и даже разрушительному поведению. Это горько, но это правда. Говорят иногда, что все дети как ангелы, но это верно только отчасти, в значении непорочности и чистоты их младенческой воли, но, увы, порой малыш, едва умеющий говорить, уже завидует, ревнует, жадничает, вредничает, злится. Разумеется, в семьях, где стараются жить по-божески, борются со грехом и стремятся раскрыть в себе тот самый Человеческий образ, о котором мы говорим, дети получают правильное воспитание и образцы поведения, приобретают навык борьбы со страстями, вызванными первородным повреждением человеческой природы.

Бывает и очевидное, Божественное чудо преображения и совершенной перемены жизни человека, когда вдруг весь, казалось бы, «естественный» путь развития греховных страстей неожиданно ломается (пресекается), и человек начинает жить доброй, а иногда и святой жизнью. И таких примеров достаточно, что лишний раз свидетельствует о том, что «аще хочет Бог – побеждается естества чин». А Бог, конечно, хочет этого всегда и для всех, но не всегда мы сами делаем правильный выбор. Только нам надо помнить и понимать, что иному человеку, если можно так сказать, «удобнее» приложить усилия и исправиться, а другому для этого нужно приложить воистину неимоверный труд. Потому что чудо обращения вчерашних «разбойников» мы хоть и относим к несомненному проявлению силы Божией и особого промышления, но понимаем, что чудо это происходит не на пустом месте, и в душе этого «кающегося разбойника» происходила подспудная, зачастую невидимая и непонятная для других борьба добра со злом, которая позволила, наконец, Богу содействующу, возобладать добру над злом. Но есть, несомненно, и такие, в ком совсем мало было «предпосылок» для исправления, но человек непостижимым промыслом Божиим так сильно возлюбил Бога, что приложил неимоверные усилия, чтобы исправиться не «благодаря», а «вопреки» всей своей жизни и воспитанию, и такой человек воистину свят есть и пресвят, потому что потрудился вдвое, втрое больше, чем те, кто имеет благочестивых родителей-молитвенников и в чью душу евангельские основы нравственности закладывались с детства.

Мы никогда не должны доверять своему мнению о том или ином человеке как последней правде о нем

Но мы сейчас говорим о том, что в общении с людьми нам нельзя быть, конечно, наивными, но рассудительными и понимать, что от некоторых людей надо всё же держаться подальше, как и святитель Иоанн Златоуст в молитве говорит «избави меня от человек некоторых», но тем не менее мы никогда не должны доверять своему мнению о том или ином человеке как последней правде о нем. Вот о чем идет речь. И именно в силу того, что человек переменчив, и сами мы склонны иногда к подозрительности, и сатана влагает в нас «фальш-образы» о людях, чтобы внушить неприязнь… Но – в каждом человеке присутствует тот самый особенный образ, Человек с большой буквы, каким он может стать во Христе, и мы должны об этом помнить и стремиться к тому, чтобы относиться к любому человеку с этой памятью и с этим пониманием. То есть даже если мы благоразумно избегаем человека явно опасного и одержимого разрушительными страстями, но всё равно нам надо держать в памяти, что и в нем есть этот образ и это высшее призвание и этот «святой человек», пусть даже в потенциале. И тогда мы уже не сможем «окончательно» осудить человека, но будем молиться о том, чтобы этот святой образ проявился, раскрылся в нем и восторжествовал милостью Божией, но и с покаянным, деятельным участием самого человека.

Тут ещё всплывает вопрос – нужно ли молиться за таких явно одержимых и «ходящих по краю», озлобленных людях. Некоторые говорят: «не надо молиться, ты много на себя берешь, молясь за такого человека, вступаешь в лютую брань с бесами, которая может оказаться тебе не по силам». Здесь, пожалуй, можно согласиться, если речь идет об усиленной, неотступной молитве за такого человека, о том, что называется «вымаливанием». Но кроме такой молитвы, думаю, мы не то что можем, но просто обязаны о всяком греховно-страждущем человеке «воздохнуть Господу от сердца», воздохнуть о том, чтобы Господь облегчил его страдания, помог ему освободиться из тягостного греховного плена и прийти к покаянию. Здесь именно дело всё в искренности и простоте молитвы, в том, чтобы устремлять свое сердце к Богу с добрым помышлением о человеке, с состраданием в простоте, не мня себя каким-то «делателем молитвы» – и это, как думается, будет правильно и по-христиански. А остальное – Господь ведает.

И если Господь сподобит нас Царствия Небесного и мы оттуда, из Божьей любви посмотрим на всех тех людей, которые окружали нас при жизни, как же мы, вероятно, удивимся. Настолько другими окажутся люди, особенно те, к кому мы привыкли относиться с неприязнью, досадой, смущением, раздражением, равнодушием... Другими до изумления, до того, что мы воскликнем: так вот-то оно как, а я-то думал!.. И они – эти люди, возможно, увидев кого-то из нас, подумают: вот те раз, да ведь он совсем не такой человек, как я думал!

Таково свойство Божьей любви: она и только она знает и показывает – каков есть человек на самом деле.

Будем, по крайней мере, об этом помнить и не доверять своему дурному мнению о людях, а лучше просить у Господа, чтобы мы уже здесь, на земле, учились видеть ближних глазами Его любви.