О святом апостоле и Евангелисте Иоанне Богослове

- Христос Воскресе! Дорогие братья и сестры! У микрофона протоиерей Андрей Ткачёв. Нам сегодня сам Бог велел говорить о святом апостоле и Евангелисте Иоанне Богослове. Поскольку сегодня совершается его память, и нам нужно почтить словом этого ученика Бога Слова. Он был любимый ученик Христов.

Допустим, Христа больше всех любил Пётр, а Сам Христос больше всех любил Иоанна. Любовь – это тайна, она редко бывает полностью взаимной, бывает так, что один любит другого сильней, чем тот – его, в общем, здесь взаимность непропорциональна. Иоанн был любимый ученик Иисуса Христа, и в силу качеств души, которыми обладал: невинный, горячий, сильный, умный – удостоился имени любимого ученика.

Я хотел прочесть сегодня Евангелие, которое читалось на богослужении вечернем, праздничном. О явлении Христа на озере Тивериадском. У евреев всякое озеро – море, они изначально не мореходы. В этом нет ничего плохого. Они не хотели плавать по морям, в отличие от финикийцев или греков. Они по земле ходили, им этого хватало, и правильно делали. Итак, были вместе: Симон, Петр, Фома Близнец и Нафанаил из Каны Галилейской, два сына Зеведеевы, т.е. Иоанн и Иаков, ещё двое учеников. Они пошли ловить рыбу, ничего не поймали. И под утро Иисус обратился к ним с берега, говоря: «Дети! есть ли у вас какая пища? Отвечали ему: «Нет». Он сказал им: «Закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы, т.е. рыба наперегонки мчалась в сеть со всех водных пространств этого озера. Кстати, озеро красивейшее. Мчалась, чтобы наполнить собой сеть, потому что Иисус приказал. Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь.

Здесь мы сделаем первую остановку и отметим, что Иоанн Богослов говорит о себе в третьем лице. Т. е. тот, которого любил Иисус, например, ученик, которого любил Иисус, бежал быстрее Петра. Мы в нашей обычной речи, в обычном мышлении говорим и пишем: «Я пошел, я видел». Особенно это важно, когда мы пишем, например, доказательные документы. Скажем, ты являешься свидетелем какого-нибудь события, и пишешь: «Я такой-то такой, в такое-то время видел то-то, то-то». В Евангелии это свидетельство, это разговор о том, что я видел. Так, сам Иоанн говорит о том, что мы видели из начала, что мы слышали, что мы осязали руками нашими, о Слове жизни Его, ибо жизнь явилась и обитала между нами. Они совершают свидетельство. Однако он о себе говорит в третьем лице, т.е. ученик, которого любил Иисус, некий ученик бежал быстрее Петра – это он о себе говорит. Это очень важно, чтоб мы не «якали». Потому что яканье обличает в человеке некое нездоровье. А Иоанн совершенно здоровый человек, и он называет: ученик, которого любил Иисус. Говорит Петру: это Господь. Заметь те, что Иоанн и Пётр были всегда вместе, они бежали ко гробу вместе, они вечно в Евангелии вместе. Хотя нет ничего противоположнее, чем Иоанн и Петр. Иоанн молодой – Пётр постарше. Иоанн девственник – Пётр женат. Иоанн не лезет никуда, но всё понимает. Пётр ничего не понимает, но всюду лезет. Совершенно антагонисты, но они вместе. Может быть, это знак того, что в Церкви Божий должны быть разные темпераменты, разные характеры, разные способы действия, мышления, соединенные в одно благодаря Христу. Может быть, подумайте об этом.

Иоанн постоянно говорил Петру, что это Господь. А Пётр без его слов ничего не понимал. Иоанн говорит Петру: это Господь, Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою – ибо был наг – и бросился в море. Если бы Иоанн не сказал – он бы не понял, Кто на берегу стоит, что-то говорит. Они поплыли к берегу. Пётр поплыл голиком, руками гребя, а те поплыли быстрее. Вы знаете, если б когда-нибудь плыли вслед за лодкой, то самый быстрый пловец замучится догонять лодку, в которой гребут один – два гребца. На веслах всегда обгонишь любого пловца. И поэтому Пётр бросился в воду и поплыл, а они на веслах пошли к берегу и, конечно, Петра обогнали. Вот они приплыли к земле, ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, таща с собою рыбу. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь, на огне лежащую рыбу и хлеб. Иисус говорит им: примите рыб, которых вы теперь поймали. Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть.

По-славянски там сто и пятьдесят и три, т.е. их клали, очевидно, по пятьдесят, 50-50-50, ну и 3. Вот 100 и 50 и 3. Об этом есть несколько проповедей у самых великих святых. У Ефрема Сирина, например, есть размышление, почему число такое 153, 100 и 50 и 3. И там есть много интересных мыслей, касающихся истории Церкви и количества спасающихся, и уменьшения благодати со временем в мире. Симон Петр пришел, вытащил на землю сеть, наполненную рыбой. Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не посмел спросить Его: ты кто? Зная, что это Господь. Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли Меня? Петр говорит ему: так, Господи! Ты знаешь, что люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих, т.е. любовь к Богу проявляется в пастырстве. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли Меня? Петр говорит ему: так, Господи! Ты знаешь, что люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Овцы и агнцы – это разные животные. Они рода одного, но возраста разного. Есть агнцы, есть овцы. Сначала «паси агнцев моих», потом паси овец Моих. И называет его именем, которое у него уже вроде забылось, он же Пётр, он же уже не Симон. Говорит в третий раз ему: Симон Ионин! любишь ли ты меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Значит, троекратное возвращение Петра к апостольству совершается на наших глазах. Но мы-то сегодня празднуем память не Петра, а Иоанна. А что здесь про Иоанна?

Про Иоанна вот что. Христос пророчествует Петру о смерти, которой он прославит Бога. Смерть наша, друзья мои, должна прославить Бога. Вообще смерть – это кошмарное событие в человеческой жизни, от которой мы всячески убегаем, о которой не хотим думать, разговор о котором является катастрофическим событием в компании. Например, собрались люди за стол. Такие хорошие, красиво одетые, за накрытый хорошо стол – и вдруг кто-то начал говорить про смерть. Вот когда мы умрем, то будет то-то и то-то. Например, я желаю вам, чтобы когда вы умерли, вы были там-то и там-то.

Представьте себе, это вызов, эпатаж, пощёчина общественному вкусу. Как раньше разные футуристы и эгоцентристы, великие поэты, так называемые великие. Выходили на улицу голышом или расписывали лица свои разными красками. Вытворяли несовместимые вещи. И считали, что вправе эпатировать публику. Сытую, довольную, красивую, хорошо одетую. Они считали, что, мол, мы вправе напугать вас и повлиять на вас, чтобы вам служба медом не казалась. Так вот, попробуйте про смерть поговорить в любом обществе в хорошем, умном, философски настроенном. Я думаю, что вы согласитесь со мной, что это может быть чревато большими проблемами. Потому что современный человек табуировал тему смерти. В одной из книжек на эту тему написано, что в средние века секс был табуирован, а смерть публична, т.е. о сексе не говорили, а смерть была везде. Хоронили, отпевали, в колокола звонили, мертвых носили на руках, погребали, выкапывали могилы, это было всем видно. Сексуальную тему прятали, а смерть выставляли напоказ, по крайней мере – не прятали. Сегодня секс публичен, а смерть табуирована. О смерти: зачем, подождите, не нужно! А про секс? – пожалуйста, пляшем, поем, раздеваемся на публике, обсуждаем разные темы с удовольствием. Вот такая перемена сознания.

Мы живем во времена перевернутого осознания, когда мы спокойно говорим, о чем раньше не говорили, и боимся говорить, о чем раньше спокойно говорили. Я к чему это говорю? К тому, что Христос знает Петра безусловно. Пётр три раза отрекся от Него – Он же через троекратное исповедание принимает его обратно в апостольство, но мы движемся к Иоанну Богослову. Любишь ли меня больше сих, т.е. Он три раза возвращает его в апостольство, зная, что люблю тебя, ты паси овец моих и говорит ему о смерти будущей, т.е. смертью прославишь Бога, т.е. смерть человеческая может прославить Бога. Мы читали в Евангелии, что слепорожденный сидел, просил милостыню, и его Христос исцелил от слепоты. Что ответил, когда спросили: кто согрешил, равви? Он или его родители, что он слепой родился? Говорит: ни он, ни его родители, что на нем явились дела Божии. Очевидно, что болезни бывают от грехов, грехов родителей и во славу Божью. Некоторые болезни бывают во славу Божью. Точно так же и смерть бывает. Иногда во славу Божью. Христом предсказана Петру смерть, чтобы прославился Господь через смерть. Наступит время, когда ты поднимешь руки твои, тебя препояшут и поведут, куда не хочешь. Этой смертью прославишь Бога.

И наконец, мы подобрались к Иоанну. Потому что читается всё про Иоанна на самом деле, хотя к Иоанну пока что не имело никакого отношения. Сказал же это давай разуметь Петру, какой смертью Пётр прославит Бога. И сказал ему, иди за мной. Петр, обратившись, видит ученика Иоанна, которого любил Иисус, который прислонился на вечери к груди Его, сказал: Господи! Кто предаст Тебя? Вот это увидев, Петр, говорит ему: А этот что? Т.е. ладно, я прославлю своей смертью Бога, хорошо. А он что? Между ними было соперничество. Петр и Иоанн, вечно бывшие вместе, между собой имели некий чисто психологический антагонизм. Он сглаживался благодатью.

Я хотел, чтобы мы понимали с вами, что самые святые люди не избавлены от неких зацепок духовного эгоизма, когда один другому завидует, один другого подозревает, другому желает унизиться, уйти в тень, а себе возвыситься. Такое бывает между очень большими людьми. Имеется в виду монахи, епископы, святители, патриархи и т.д. Это есть между учениками Господними. Куда уж ближе к Христу, чем они? Тем не менее, они говорят Ему: вот, восходим в Иерусалим, а можно я буду справа, а он слева? А можно мы будем ближе к Тебе? Они спорят о первенстве. Соперничают в вопросе, о том кто будет ближе к Нему. Это чисто человеческая вещь. Обидная даже, оскорбительная вещь. Просить у Бога, желать быть поближе к Богу, в то время, когда Сам Господь занят мыслями о будущем страдании.

Так же и здесь, между Петром и Иоанном, они вечно вместе. Юноша Иоанн и могучий, горячий Пётр, они вечно вместе. При том, что Иоанн понимает все, что происходит, Пётр ничего не понимает, но бежит быстрее всех. И когда Господь говорит Петру, что наступит время, когда тебя препояшут и потащат, куда не захочешь. И этой смертью ты прославишь Бога. Пётр говорит: ну ладно, а он что? И показывает на Иоанна. А чего он? Господь говорит: если Я захочу, чтобы он пребывал, пока Я приду, то что тебе? Ты за мной иди. Если точнее по тексту – Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною. Смысл такой: Я могу захотеть, чтобы Иоанн остался до тех пор, пока Я приду во второй раз, а ты должен умереть, так Я тебе сказал. Тебя препояшут, потащат и казнят. Ты не захочешь этого, но нужно будет терпеть, потерпишь и пострадаешь. А его Я могу оставить до тех пор, пока приду. И не сказал Господь ему, что Он дотерпит его, оставит его до тех пор, пока придет. Но если хочу, чтобы он пребывал, то что тебе, ты по Мне гряди.

Отсюда рождается Церковное придание, о том, что Иоанн Богослов не умер, что он остается в ожидание пришествия Христова, как один из не умерших. Потому, что у нас есть не умерший Енох, седьмой от Адама. Который был праведный, которого небеса приняли, он не видал смерти. Потом есть Илия, который после Моисея жил уже во времена закона и тоже не умирал, но забрало его небо на колеснице огненной. И вот вполне возможно, что Иоанн Богослов тоже не умер. Это вообще великий человек, он хранитель Богоматери при кресте Христовом. Христос усыновил его Богоматери, а её отдал ему на попечение. Он сказал: «Жено, се сын Твой». А ему сказал: «Се Мати твоя». И с тех пор он Её оберегал и хранил. Он был хранитель самых больших святынь. На Тайной Вечере Иоанн Богослов лежал на персях Господних. Он слышал, как бьется сердце Христово, сердце Богочеловека, Который уже готовился идти на смерть. Это биение сердца ему в ухо. Он на персях лежал, раньше ели, не сидя, а лежа. И Господь возлежал, и Иоанн лежал рядом с ним, лежал на персях Его. Он как ближайший друг лежал на груди Иисусовой, и он слышал биение сердца Господня. И это сердце бьющееся, готовящееся к смерти, непрестанно молящееся сердце. Потому что сердце Христово – это сердце непрестанно молящееся. Оно звучало в ушах Иоанна Богослова.

И потом он стоял под крестом один из всех апостолов, и Господь дал ему Свою Маму на попечение, потому что у Нее больше никого нет. Иосиф умер Обручник, Сын единственный на кресте, больше нет никого. И он усыновил Иоанна Божией Матери, и они стали родственниками, под крестом обручились в священное родство. И он хранил Её, берег, т.е. он хранитель самых великих тайн, Иоанн. Он потому и никуда не лезет, он все знает, никуда не лезет. Нужно сказать, что всюду лезут те, кто ничего не знают. Чем больше знает человек, тем меньше лезет. Потому что он боится навредить, наступить не туда, не то сказать, не то сделать. А люди, которые не понимают ничего, они прут как трактор по бездорожью, чем больше рассудительности, тем меньше активности. Иоанн, он созерцатель, хранитель и вместитель больших откровений. И о нем Господь говорит: если я захочу, чтобы он прибывал до конца, пока Я приду, что тебе? Вполне возможно, ведь мы знаем из предания, что Иоанна похоронили, потом пришли и не нашли его в гробу.

Взят ли он был из гроба, что с ним было? Мы сейчас с трудом можем сказать, не знаем. Вполне возможно, что он является наследником той же благодати, которая есть у Еноха и Илии, и Богородицы. Потому что Божией Матери тоже в гробу нет, Её гроб пуст. Нет мощей Богоматери на земле. Богоматерь взята в небо. И Иоанна в гробу нет. И Господь заранее Петру говорит: если я хочу чтобы он пребывал, когда Я приду, что тебе? Ты по Мне гряди. И пошел голос по братии, что ученик тот не умрет, пока Господь не придет. И не сказал ему Господь, что не умрет. Просто был голос между учениками. Если я хочу, чтобы он пребывал, когда Я приду, что тебе? Этот ученик написал в своем Евангелии, и мы знаем, он опять в третьем лице о себе говорит, т.е. не говорит: «Я знаю, что я написал правду». Он говорит, Иоанн пишет про себя: «Сей ученик написал о себе то, что он знает. И мы знаем, что истина его есть в писании, его свидетельство». Для меня эта очень важная черта, потому что, когда человек, например, говорит «Я знаю, я видел и т.д.» – мне приходят на память слова Иоанна Богослова: «Мы видели, он видел и он свидетельствовал, и мы знаем, что он говорит правду». При этом он всем говорит про себя, но в третьем лице, т.е. не выпячивая своё «Я», но скрывая себя за словами своего благовествования.

Безусловно, Иоанна Богослов – это одна из таинственнейших и редчайших личностей в мировой истории. Где-то он сопоставим с Илией Пророком, где-то с Иоанном Предтечей. Будучи любимейшим Христовым учеником, этот человек является кладезем тайн и неизреченных откровений. По крайней мере Апокалипсис Иоанна Богослова – это единственная книга пророчества Нового Завета. Она говорит о том, что Иоанн видел всё. Он видел зверя, выходящего из бездны, и небесный город, сходящий свыше, столкновение народов и войну за истину, и смерть праведных и души убиенных под жертвенником Божьим.

Он видел всё, что касается конечных судеб мира. При том, что он говорил о любви всю жизнь, и последние слова его под старость были: «Дети, любите друг друга». Т.е. когда его просили: скажи что-нибудь, отец, подскажи нам, наставь нас – то он, уже не имея сил по старости, говорил: «Дети, любите друг друга». При том, что он говорил просто, он говорил вещи, которые больше кроме него никто не говорил. То, что сказал Иоанн, больше никто в жизни, вовеки не говорил.

Сегодня мы его память празднуем, завтра тоже будет его память. И я, пользуясь случаем, напоминаю, что если желаем почтить священного писателя, то мы лучшего способа не найдем, как прочесть книгу, которую он написал. Допустим, в день памяти апостола Луки, можно читать Евангелие от Луки и книгу Деяний. В день памяти апостола Матвея можно читать книгу Евангелие апостола Матвея. В день памяти пророка Исаии можно читать книгу пророка Исаии. Ну, а в день памяти апостола Иоанна Богослова можно и нужно читать Евангелие от Иоанна, соборные послания и откровения Иоанна Богослова. Этим вы почтите его святое имя и память. И получите помощь и поддержку в ваших молитвах и добрых трудах. В этом нет никакого сомнения. Да будет так, аминь, аминь, аминь.

Ответы на вопросы слушателей Радио «Радонеж»

Телефонный звонок: Здравствуйте, батюшка. Вы говорите об апостоле Иоанне Богослове. Но я хотела к этому задать вам вопрос. Очень ваше мнение интересует. Вот, два человека. Женщина, у которой уже есть ребенок, вырастила этого ребенка с Божьей помощью, она хорошая девочка. И она встречает в храме мужчину, но инвалида. И как бы жалеет и мечтает создать семью. В общем, создается семья. Она думает, что это верующий человек, который ходит в течение какого-то времени в храм. Но в течение семи лет убеждается, что человек ходил в храм для того, чтобы выпросить здоровья. Он совершенно не читает духовных книг, не хочет вести духовную жизнь, не хочет строить семейную жизнь на камне Христа. И более того, он очень к маме привязан. И мама вмешивается: чем кормить, и так далее… Они проявляют жестокость, унижая ее. Женщина смиряется, потому что она видела его некоторые вспышки до свадьбы и сказала себе: хочу почистить свою гордыню. Но она не рассчитала сил, он не думала, что человек находится в состоянии прелести, совершенно не видит своих грехов, ничего не изучает, не читает духовного. И иногда по-хамски, деспотично относится к ней, как будто брал не жену, а сиделку. Он даже перед свадьбой сказал, что всё его имущество будет в его собственности, и что она не должна претендовать. Она же сказала: мне ничего не нужно от тебя. Скажите, а можно приобрести любовь? Настоящий христианин должен до конца всё терпеть, смиряться? Или эта жизнь тяжела для женщины, она несчастлива? Надо ли так смиряться, чтобы стать христианкой до конца, вычиститься?

– Если человек ошибся при букве «А», и потом ошибся при букве «Б, В, Г, Д», то трудно ожидать, что до буквы «Я», до конца алфавита он исправится, так сказать, не ошибется? Если в начале была ошибка, то очевидно ошибки будут до конца. Из вашего рассказа я понял, что ошибки были в самом начале. Женщина была с ребенком, какая-то была своя драма. Она нашла мужчину в храме, который там просил о чем-то своём, а не о воле Божией. Эта женщина окунулась в отношения, в надежде, что всё будет хорошо, он её смирит. Мне кажется, это всё была смесь ошибок. И теперь ждать, что там будет всё хорошо – это странно. Не знаю. Не я их знакомил, не мне их разводить. Свекрови, мамы, мужчина не желающий делиться, а желающий употреблять какие-то услуги. Не знаю, все это так паршиво прозвучало, т.е. оно было красиво изложено, но ситуация паршивая. Поэтому надо не ошибаться при букве «А». Для того, чтобы потом при букве «Р или С, или Т» не рвать на себе волосы. Самая большая задача – не ошибаться в начале пути, потому что если началось плохо – оно плохо и закончится. Выйти замуж за какого-то альфонса, балбеса, лентяя – а потом всю жизнь смиряться и рассказывать себе сказки про то, что я смиряюсь? Раз так, значит так, пожалуйста, смиряйся, если это твой выбор, ты этого хотела. Но если ты просто ошиблась, тогда так это и назови. Я ещё раз говорю, я их не знакомил, мне их не разводить, но ошибок очень много. Не стоит прикрывать житейские ошибки христианской риторикой. Там, где человек просто сел в лужу, не стоит говорить: я буду смиряться. Чего там смиряться? села в лужу. Конечно, будешь смиряться, куда денешься? Ты скажи, что я просто села в лужу, я попала вообще непонятно куда. Так это и назови, а то начинают: я буду смиряться, буду то, се. Не нужно христианской риторикой прикрывать свои бытовые ошибки, еще раз повторяю, это неправильно, это нечестно. Ошибку нужно признавать за ошибку. Ну, а дальше как получится жить – так и живите. Вам жить. Все равно каждому из нас самому перед Богом отвечать за свою жизнь. Не выдумывайте христианских оправданий для своих безобразий. Есть жизнь, есть безобразия, а есть суд Божий. Это всё разные вещи. Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос. Но я думаю, что ответил, ничего конкретного не говоря, так сказать, чтоб никого не обижать. Мне кажется, я попытался расставить акценты. Христианская риторика мешает разобраться в жизни. Там, где мы видим негодяя, начинаем: ой, понимаете, он ведь тоже человек, будем смиряться, терпеть. Там где видим паразита или лентяя, проходимца, тунеядца – вот, понимаете, Господь же всех прощал. Это всё блатное бульканье, это все такая чепуха, которая мешает жить. Т.е. негодяю нужен негодяй, кесарю– кесарево, слесарю– слесарево, негодяю – негодяево, лентяю – лентяево. Лентяй? Ну, и соси лапу. Проходимец? – иди в тюрьму. Вор? – значит, сиди всю жизнь, не вылазь из-за решетки. Если на то пошло. А мы начинаем булькать: ну, понимаете, вот... Это все сопли в сахаре, никого они не спасают, но всем мешают. Поэтому, пожалуйста, не оправдывайте христианской риторикой свои косяки. Ошиблись – так и скажите: я дура, я ошиблась, я вышла замуж за идиота. И теперь я несчастная. А это все, я буду смиряться, гордыньку подчищать – ну, и подчищай теперь до смерти, тогда вообще не жалуйся. А раз ты понимаешь – ты попала в такую грязь и не выберешься из неё никогда. Тогда надо по-другому разговаривать: я ошиблась, я думала, что он христианин – а он просто альфонс. Я буду бежать оттуда сломя голову с ребенком на руках. Тут нужно быть честным, понимаете. Нечего тут дурака валять. С кем дурака валять – то? С Богом без толку, Он и так всё знает. С людьми? Ну, валяйте дурака с людьми. Сами себе будете объяснять, что вы – ну да, я, конечно, на панели, но я не такая. Я пошла сюда, потому что хочу прокормить бабушку, живущую в Барнауле. Да нет, перестань мне рассказывать, ты просто на панели – вот и всё, больше ничего. Я вышла замуж, потому что думала, что спасу его. – Да перестань ты мне рассказывать ерунду всякую: спасти его, помочь ему, подчищу свою гордыньку. Перестаньте, это ложная риторика. Человек хочет счастья, ищет счастья, он ищет безгрешного счастья, т.е. в чем счастье человека? В том, чтоб было всё хорошо, и не было греха. А когда он попадает в ситуацию, когда ему хорошо, т.е. но это всё на грехе замешено – он несчастен. Или когда у него все кругом, скажем, безгрешно, как бы это хорошо – но он несчастен, что-то не то. Вот он думает: а что такое, что дальше? Это ошибка какая-то, т.е. мы постоянно в жизни ошибаемся, в ошибках нужно признаваться. А там сказки можно рассказывать бесконечно друг другу и самому себе до самого Страшного суда. Этих сказок, поверьте, наслушался уже безмерно. Поменьше сказок, поменьше псевдохристианских сопливых упражнений. Ах, вот мы то, да вот он то, его спасу, подчищу гордыньку. Тьфу, с этого всего получится, полное тьфу, как говорит история. Впрочем, ваша история тоже говорит об этом. Я против этого всего. Я за более серьезное, более суровое, более житейское праведное поведение. Хочешь счастья? – ищи себе нормального мужчину, строй с ним нормальную жизнь и будь ему покорной женой. Ну, а там уже и требуй с него в ответ. А так выйдешь замуж за альфонса. Будешь всю жизнь обстирывать, обглаживать и будешь несчастная вместе со своей свекровью в одной квартире. Я против риторики, я за простые отношения.

Телефонный звонок: Здравствуйте, батюшка. Я хочу задать серьезный вопрос. Вчера было воспоминание Николая II, нашего Царя. Я хотела, чтобы вы объяснили, что такое царь, и что такое помазанник Божий. И почему многие наши православные царя не любят? Спасибо.

– Я не знаю, почему его не любят. Я сам, например, долгие годы имел сомнения в подвиге Царя, в личности Царя. Лично меня пробило насквозь, навылет, во время пребывания в Екатеринбурге, в храме Спаса на Крови, в расстрельной комнате, где, собственно, и расстреляли Царскую семью и всех его домочадцев. В этой комнате я почувствовал огромную любовь к Государю императору, ну ещё массу всего разного. Потом мы там служили литургию, там алтарь стоит. Потом однажды, мы недавно беседовали с нашими прихожанами, по поводу всего-всего, что было связано с Царем Николаем. Это был человек, которому с детства предсказывали мученическую смерть. Он и родился на Иова Многострадального. И там у него, на честных иконах изображаются слова, которые написаны в 3-ей главе книги Иова: «То, чего я боялся, то и пришло ко мне. То, чего я ужасался, то и напало на меня». Он знал заранее из уст многих святых, что его ждет страшная смерть. И мне недавно одна раба Божья сказала: предлагаю вам для рассуждения, Николай знал, что его ждет. Он не хотел войны. Не хотел братоубийства и кровопролития. Народ-то был больной. Ведь русский народ был больной. Ведь последующая история гражданская война, коллективизация, эмиграция, колхозы, Великая Отечественная. Это все показало, что народ-то был болен. Народ был безбожен в изрядной части своей. Антимонархичен, антицерковен». И эта женщина, с которой мы беседовали, она говорит: очевидно, Николай II понимал, что-либо он как ягненок, не сопротивляясь, подставит горло под нож. Хотя он был императором самой большой в мире христианской империи. Либо ему самому нужно было стать Сталиным. Потому что Сталин потом вел себя как император Святой Руси. Он наказал всех, кто Россию обидел – немцев, японцев, французов, англичан поставил на место. Сталин, не будучи миропомазанным, не будучи легитимно избранным, поставленным как хозяин этой великой империи, не будучи, собственно, венценосцем, вел себя как император. Его мама спросила его однажды: Коба, ты кто? Он говорит: помнишь, был такой Николай II? Говорит: ну, помню. Он ей: я, типа, он. Он маме своей рассказывал. Она говорит: кто ты теперь? Ну, помнишь, император был такой? Говорит: помню. Ну, я, вроде, он. Она говорит: эх, Коба, лучше б ты был священником. Мама его была набожна, она очень хотела, чтоб он был священником. Понимаете, он, не будучи императором, навалял всем тем, кто Россию обидел, всем навалял. Так навалял, что они до сих пор не могут опомниться. Так вот Николай II должен был быть таким Сталиным, чтобы сохранить Россию, чтобы её сдержать, чтобы не дать разгореться мировому пожару. Он должен был взять в руки оружие, скомандовать: «Фас. Огонь. Вперед, лупите, режьте, вешайте, крушите» внутреннюю революцию и всех этих внешних врагов. Но он решил лучше стать ягненком. Он сознательно избрал путь мученичества, так, как это сделали Борис и Глеб в самом начале нашей истории. Они могли вынуть из ножен мечи и начать драться. Кликнуть: к оружию, братья! И они могли вытащить, расчехлить своё оружие и вступить в переделку с Ярополком и прочими. Но они решили, как ягнята, подставить свои горла под меч, под нож. Их зарезали, как барашков. Но они понимали, куда идут, и они знали, что сознательно отдают себя на смерть. Так же сознательно отдал себя на смерть Николай. Если бы он не отдал себя на смерть – ему бы пришлось быть Сталиным. Вот такая мысль. Вам, пожалуйста, на рассуждение. Я её, когда услышал – она меня продрала до печенок. Что, да, он не хотел, он понимал, что либо, я сейчас даю команду крушить, резать, вешать и уничтожать этот больной народ, который уже не хочет монархии. Ну, не хочет монархии и Церкви, не хочет больше. Хочет земного счастья. Надо было вешать миллионы людей. Их и так потом повесили. Красные повесили белых. Белые повесили красных, потом немцы повесили и тех, и других. Это всё сделали без нас, без него, понимаете. А он не хотел брать на душу столько грехов. Он: лучше я горло подставлю под нож. Поэтому Николай – великий человек, безусловно. И он знал гораздо больше, чем думаем о нем мы. И видел гораздо больше впереди, чем видим мы. Он прозревал будущее далеко вперед. И он совершил величайший подвиг. Чем больше я об этом думаю – тем больше я ужасаюсь и удивляюсь тому, насколько великий подвиг взял на свои плечи последний государь Император. Которого вполне правильно и законно называет Зарубежная Церковь великомучеником. Он Великомученик, вместе со своей супругой и детьми. Кто не любит его и не почитает, Бог вам в помощь, флаг вам в руки. Что мы им будем мозги менять, мы же не пролетаем над гнездом кукушки. Не хочешь – не надо. Поймешь – поймешь. Не поймешь – не поймешь. Мы не можем заставлять людей верить. Бог истинный – это Бог такой, в которого нельзя заставить верить. Заставить верить можно только в ложного Бога. В истинного Бога, заставить верить нельзя. И настоящих святых верить и полюбить тоже заставить нельзя. Либо ты их познаешь сердцем, либо не познаешь. Ну и ладно, ну не познаешь, ну что ж теперь. Не наш суд, Бог Сам судья. Поэтому вот такие мои простые слова о великом человеке, который непонятый, оболганный, обсмеянный и униженный в истории государь Император Николай Александрович второй Романов. Его супруга Александра и царевич Алексей. И княжны великие Татьяна, Ольга, Мария, Анастасия. Это великие люди, которые выпили чашу скорби до дна и не морщились, и не отворачивались. Кто этого не понимает, тому не я судья.

Телефонный звонок: Добрый вечер, отец Андрей. Александр вас беспокоит, Москва. Отец Андрей, скажите, пожалуйста, сейчас у нас с высоких трибун начали такие слова говорить, что нужна такая идеология – патриотизм. Везде говорят нам, все это втолковывают. Но какой патриотизм может быть, когда в стране все абсолютно разрушено? С кого нам брать пример, и что ждет Россию вообще при том, что сейчас творится? Спасибо большое.

– Разрушено не все. Поскольку радиосвязь работает, вы дозвонились, я вас услышал, т.е. по крайне мере радиосвязь работает. Не всё разрушено. На самом деле бывали времена подлее и хуже, и гаже, когда действительно всё было разрушено. Когда поезда ходили раз в сутки, и вагоны были скотские, и в скотские вагоны люди набивались сотнями. И перемещались с места на место в поисках хлеба, буквально хлеба. Не теоретического, не хлеба с маслом и не кредитов, и не дармового жилья, а настоящего хлеба, который можно жрать. Просто съесть, набить брюхо, потому что умирали люди. Это же было в нашей истории! В нашей истории было огромное количество таких разных кошмаров. Наша история – это сплошной кошмар. Да не наша только. Вся Европа – это история кошмаров. Расширьте вообще поле мышления своего. Что такое Европа? Это территория войны. Там никогда не было мира. От капитуляции Германии до бомбардировки Югославии – единственный период мира в Европе. От 45-го года, от капитуляции последней группировки германских войск в Северной Пруссии – до бомбардировки Белграда, вот этот период, единственный период мира в Европе. Больше не было мира в Европе. Голод был, проституция, за кусок хлеба готовы были глаз высосать своему ближнему. Все, что хочешь, было, понимаете. Столетние войны были, тридцатилетние войны. Поэтому вы мерите нашу жизнь якобы грешную, с якобы хорошей жизнью где-то там, за бугром. Да перестаньте, да будьте же взрослым. Да там ворья больше чем у нас. Там такое же ворье, чиновники такое же ворье, которые сели на хлебные места. Но они аккуратнее воруют. Там такой же разврат и такой же бардак. И если начнется там взрываться что-нибудь, взрываться будет не только у нас, у них тоже. Я имею в виду газопроводы, ядерные станции и всякие инфраструктурные объекты. Если это всё начнет взрываться, ломаться и падать, и крушиться – так это не будет только у нас, это будет везде. И в той же хваленой Америке, Европе. Это всё шито белыми нитками. Я вообще не понимаю, о чем мы говорим. Мы идолопоклонствуем, когда мы признаем за этими забугорными странами великое благоденствие. Вы там были? Если были, то знаете, что там нет никакого благоденствия. Там есть свои бомжи, свои воры, свои проститутки, свои чиновники, которые на хлебных местах сидят. Свои откаты, свои потоки теневые денежные, всё своё есть. Гляньте по спорту, например, скандал за скандалом. ФИФА, УЕФА, там воры нашлись, там воры нашлись. Там подкупные матчи, там подкупные фильмы. Бери кроме спорта другую какую-нибудь отрасль. Нефтегазовую или военную, или ещё какую-нибудь. Да везде ворье и жулье, проститутки и предатели и т.д., а с чем вы сравниваете? У нас всё разваливается. Что разваливается? У вас, что асфальт под ногами проламывается? Да, чиновники воры, они везде воры. Они сели, бумажки переворачивают и сосут из тебя кровь. А что вы думаете, во Франции другие, что ли? Или в Швейцарии они другие? Они везде одинаковые. Чиновники везде чиновники. Может быть, в Китае их расстреливают периодически, может быть, они там больше страха Божьего имеют. А у нас нет, у нас демократия. У нас везде всех жалеют как бы. Предмет разговора мне непонятен. Патриотизм не зависит от праведности государства. Патриотизм зависит от чувствительности народа к интуициям своей истории. Если народ чувствует, например, ясно, что в советское время воевали не за Сталина, не за Молотова, не за Кагановича и не за Жданова. Воевали не за личности, воевали, чтоб больше, чем личности. И сами вожди понимали, что нужно называть ордена именами Александра Невского, Нахимова, Кутузова. Почему не орден Молотова, например? Танки ведь называли «ИС» – Иосиф Сталин, «КВ» – Климентий Ворошилов. Эти Климентии Ворошиловы и Иосифы Сталины – они же горели, как свечки. А ордена давали в честь Нахимова, Суворова, Кутузова, Хмельницкого. Почему, зачем в честь древних прославленных личностей? Потому что история страны никогда не бывает историей сегодняшнего дня. История страны – эта история тысячелетий. Чем глубже история – тем глубже глубинные интуиции народа. Если я, например, люблю Россию – это не значит, что я люблю каждого чиновника. Я люблю храмы, которые здесь стоят. Святых, которые здесь жили. Людей, которые здесь построили дороги, дома и воевали здесь, и костями на кладбищах легли. Надо разделять эти вещи, я против такого примитивизма. Да, немало жулья, ворья и лентяйства и безалаберности. Ну, и что теперь? А, что при Наполеоне было меньше всего этого? А до Наполеона, в Смутное время, что было меньше всего этого? А до этого при Иване Грозном, когда убивали друг друга беспощадно? Да всё это ерунда на самом деле, это такая чушь, которую разбить в пух и прах навсегда, чтоб больше о ней не говорить. Патриотизм не зависит от имен современных чиновников. Человек, любящий свою родину – это человек, который знает свою историю. Знает Бога, который создал нашу страну. Знает имена святых людей, которые на кладбище покоятся по всему лицу земному, по всему пространству нашей страны и чувствует будущее. Вот это патриотизм. Причем знает ещё своё какое-то маленькое дело и делает его хорошо. Человек, делающий своё дело хорошо, молящийся Богу, знающий историю, любящий свою малую родину – это патриот. А воры, чиновники – это банальность. Чичиковы, они везде Чичиковы, Хлестаковы, они везде Хлестаковы. Поэтому, что вы тут понимаете, будьте взрослыми, не будьте ребенком.

Телефонный звонок: Добрый вечер. Отец Андрей, я хотела спросить. Мы довольно часто с подругами ездим на экскурсии в храмы Москвы и Подмосковья. Это обычно выпадает на воскресенье, и мы, получается, пропускаем литургию. Что делать?

– Да ничего страшного. Мне кажется, очень интересно поездить по разным храмам и узнать церковную красоту своего региона, в частности – Подмосковья или Москвы. Я думаю, здесь нет ничего плохого и страшного. Езжайте с Богом, смотрите. Вы же приходите в храм, если служба есть -будете на службе. Если службы нет, то просто помолитесь там. Оставите какую-то копейку там и какую-то молитву произнесете, одну, другую, третью. Я думаю, что эта нормальная форма узнавания своей земли, потому что людям нужно узнать свою землю. Человек обязан узнать то, что его окружает. А то, понимаешь, на Мальдивах был, например, живет в Москве какой-нибудь турок, прости Господи. На Мальдивах был, в Египте был, во Флориде был, а Троице-Сергиевой лавре не был. Ну что это такое? А ты христианин? Да, конечно, вот крестик у меня, я крещеный. А как же ты умудрился 5 раз быть на Мальдивах, и 8 раз в Египте, например, 6 раз во Флориде, и не разу не быть в Троице-Сергиевой лавре? Как может быть такое? Поэтому конечно то, что вы делаете с подругами, это, в общем-то, хорошая вещь, и я только за, то чтобы люди посещали в воскресные дни, ну, когда получается. Скорее всего, воскресные, потому что это выходные дни. Т.е. паломничество одного дня так называемое, в один день выехали и вернулись. Побывали там, где ни разу не были, там, где недалеко. Это очень хорошо. Я думаю, что вы не нарушаете святость воскресного дня подобным образом. Ангела-хранителя вам в путь!