Бессмертный полк Русской Воеводины

«Если нашему поколению выпало на долю
жить в наиболее трудную и опасную эпоху
русской истории, то это не может и не должно
колебать наше разумение, нашу волю и наше
служение России».

Иван Ильин

Связь провинциального города сербской Воеводины Кикинда с Россией почти 70 лет была не видна и почти забыта. И, действительно, что связывает этот небольшой городок в сербской автономии у границы с Венгрией и Румынией с матушкой-Россией? Оказалось, очень и очень многое…

Здесь в 20-х годах прошлого столетия нашли убежище десятки тысяч наших соотечественников, покинувших Родину, спасаясь от красного террора.

…В Югославии, на сербской земле, оказалась Русская армия во главе с ее последним главнокомандующим генералом Петром Николаевичем Врангелем. В ноябре 1920 года русские войска эвакуировались из Крыма в полном порядке, без паники, с оружием и знаменами. После скитаний в Галлиполи, Чаталдже, на Лемносе и других временных пристанищах военные и гражданские прибыли на Балканы. Сербские братья по вере и крови приняли тех, кто, оставшись верными присяге Государю, предпочли скитания измене.

Вместе с офицерами и нижними чинами в Сербии осели, по выражению П.Н. Врангеля, все, «кто разделял с армией ее крестный путь» — «семьи военнослужащих, чины гражданского ведомства с их семьями и отдельные лица, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага».

Стойкость и верность — именно те самые ключевые человеческие факторы, определившие этот крестный путь не сдавшегося воинства. Разумеется, немалым стимулом для переселенцев в деле обустройства новой жизни стали репрессии против оставшихся в России участников Белого движения, членов их семей и всех сочувствовавших.

Югославская история полков, бригад, дивизий, корпусов и казачьих войск под командованием генерала П.Н.Врангеля сегодня представляет особую ценность и достойна пристального изучения, поскольку более высокой степени организации, взаимопомощи и самого выживания вне российской территории русских солдат, офицеров и людей гражданских найти трудно. Русским в Югославии, Сербии, Воеводине, наконец, в городке Кикинда удалось сохранить именно свою русскость. В первую очередь, я имею в виду верность вере Православной, Господу Иисусу Христу.

Удивительным образом проявив самоорганизацию и сплочение, собравшись подобно каплям ртути в единое целое, русские люди смогли оставить важное наследие в этом уголке Балкан, дать жизнь потомству и не потерять незримой связи с Россией…

«Вот уже 13 лет Фонд «Наследие» восстанавливает связь времен. Это годы работы в Греции,Болгарии, Сербии. В этом году мы занялись восстановлением русского кладбища в городеКикинда. В этом городе 20 тысяч русских людей нашли прибежище после большевистскойреволюции в России. В Кикинде существовала Русско–сербская гимназия, приют, а потомСтарческий дом российского Красного Креста, – рассказал директор Российского института стратегических исследований генерал-лейтенант Леонид Петрович Решетников. – Мыпоставили очень красивый памятник в начале этого кладбища. На нем высечены 262 имени —генералы, адмиралы, простые казаки, крестьяне, чиновники, мещане— в общем, весь срезРоссийской Империи. В свое время они внесли большой вклад в укрепление РоссийскогоГосударства, имели огромные и военные, и гражданские заслуги. Но революция привела к тому,что значительная часть русского населения — больше 3-х миллионов человек —были вынуждены покинуть Родину. Мы и сейчас, сегодня чувствуем отрицательные результатыэтого события, потому что ушел цвет нации, цвет и высшего общества, и цвет трудовых людей.Ушедшие казаки и крестьяне, которые воевали в Белой армии, как правило были людьмивысокой культуры в своей области. Ученые, писатели и артисты тоже были цветом нашегообщества. Если вы ходите по Белграду, то видите здания, построенные архитекторомКрасновым. А с ним уехали сотни архитекторов, тысячи врачей, выдающихся инженеров.

Мы до сих пор чувствуем проблему русской нации — не хватает интеллекта после того, какушли 3 миллиона в эмиграцию, как 10 миллионов сгинули в Гражданской войне, как в ВеликойОтечественной войне погибли 27 миллионов. Представляете — 40 миллионов? В сталинскихрепрессиях погибло, по меньшей мере, еще 7 миллионов. От голода в начале 30-х годов — еще3 миллиона. За 70 лет — 50 миллионов! Задумайтесь, какие цифры. Мы, русские, иногдаудивляемся, почему мы еще живы. А это результат революции. Поэтому мы, православные люди,говорим — никакая революция не должна повториться, революция — это зло.

…Сегодня мы говорим о тех людях, которые лежат на кладбище в Кикинде.

Поэтому мы должны сделать все для восстановления связи времен и возвращения русскихимен в нашу историю, очищения истории России от всей мифологии и клеветы, котораяродилась за 70 лет советской власти и еще десяток лет правления Ельцина. Мы хотим чистуюисторию, историю русского народа, русской державы. Мы будем продолжать эту работу,несмотря ни на что, ни на какие препятствия, которые нам ставят. Мы взялись за это дело 25 летназад и с этого пути не свернем, будем держаться до конца».

Ушедшие герои в Великой Кикинде

В первой волне русской эмиграции было очень много офицеров императорской армии. Как отмечает научный сотрудник РИСИ Константин Александрович Залесский, «на небольшом кладбище в Великой Кикинде — поразительно высокое число генералов и старших офицеров. Это более половины из захороненных здесь военных — 37 человек, в том числе 9 генералов и 28 полковников. …Из них, старший по званию генерал от инфантерии Викентий Викентьевич Сенницкий находился в отставке еще с 1908 года, но примкнул к Белому движению и служил на Юге России на административных должностях. Генерал-лейтенант Василий Иванович Масалитинов, будучи инспектором артиллерии XIII армейского корпуса был взят в плен в августе 1914 г. в Восточной Пруссии и до конца войны оставался в плену, но затем также отбыл на Юг России».

Многие из погребенных здесь военных были участниками Первой мировой войны, и не просто участниками, а героями Великой войны.

К.А.Залесский приводит данные, судя по которым из 70 захороненных офицеров десять были Георгиевскими кавалерами. Из них двое — генералы М.А.Иванов и П.П.Непенин — одновременно являлись кавалерами ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, двое — полковник В.М.Кохановский и штабс-капитан В.Н.Осипов — кавалерами ордена Св. Георгия 4-й степени, остальные шестеро были награждены только Георгиевским оружием.

«До нашего времени дошли Высочайшие приказы, в которых были описаны подвиги, совершенные офицерами, погребенными в Великой Кикинде. Ниже приведем их, отдавая память героям, которые, несмотря на свои колоссальные заслуги перед Россией, были вынуждены оставить ее и уехать в эмиграцию.

Михаил Александрович Иванов получил орден Св. Георгия 4-й степени (21 марта 1915 г.), будучи подполковником и командиром 2-й батареи 5-го стрелкового артиллерийского дивизиона «за то, что командуя батареей в боях 22‒26-го сентября 1914 г. у ф. Каролин и ф. Подзишки, находясь под сильным артиллерийским и ружейным огнем противника, проявил выдающееся мужество и храбрость и метким и искусным огнем своей батареи 22-го и 23-го сентября заставил молчать неприятельские батареи, а 28-го сентября 1914 г. успешно боролся с 3-мя батареями и наступавшей пехотой противника, чем способствовал своему отряду отойти в полном порядке и без больших потерь».

Всего через два месяца (29 мая 1915 г.) после этого он, оставаясь на той же должности, но уже будучи полковником, был награжден Георгиевском оружием «за то, что 3 февраля 1915 г., при атаке окопов противника у д. Вах, подготовил эту атаку огнем двух батарей, находясь лично для наблюдения в передовых цепях, причем удачным огнем не дал противнику подвести резервы к атакуемому отряду, дал возможность нашей пехоте его занять, а затем, обстреливая тыл, помог удержать за собою занятый окоп. Будучи при этом сильно контужен, продолжал до последней возможности руководить огнем своих батарей».

Петр Павлович Непенин был награжден Георгиевским оружием (24 февраля 1915 г.) будучи подполковником 15-го стрелкового полка «за то, что 29 августа 1914 г. во время боя у с. Дорнфельд, командуя батальоном и находясь под действительным ружейным и пулеметным огнем, отбил пять повторных атак во много раз превосходивших сил австрийцев, а после прорыва ими в одном месте линии обороны и занятия нашего окопа, удержался на старом месте линии обороны, выбил австрийцев из занятого окопа и заставил их отступить».

Орден Св. Георгия 4-й степени он получил уже будучи полковником и командиром 13-го стрелкового генерал-фельдмаршала Великого князя Николая Николаевича полка (4 марта 1917 г.).

Владимир Михайлович Кохановский получил орден Св. Георгия 4-й степени (26 августа 1916 г.), будучи подполковником 279-го пехотного Лохвицкого полка, «за то, что в бою 19-го мая 1915 года при м. Рудники, командуя двумя батальонами, при взятии сильно укрепленной позиции перед городом, подавая пример беспредельной храбрости и самоотвержения, увлекая за собой людей, под сильнейшим огнем противника, прорвался через труднопреодолимую преграду, упорно обороняемую противником, на плечах ворвался в город, где завязался упорнейший штыковой бой, выбил противника и оттуда и, заняв северную окраину города, укрепился в ней. Несмотря на тыльный и фланговый огонь противника с берега р. Сан удержался на занятой позиции, результатом чего бой принял решительный оборот на остальных позициях в нашу пользу. Трофеями было 4 действующим пулемета, 12 офицеров и 560 нижних чинов».

Владимир Николаевич Осипов получил орден Св. Георгия 4-й степени (25 ноября 1916 г.) будучи поручиком 23-й артиллерийской бригады, состоя летчиком-наблюдателем 2-го Сибирского корпусного авиаотряда, «за что, что в подготовительный к нашему наступлению период, в мае месяце 1916 года, получил приказание произвести фотографическую съемку позиций противника на фронте корпуса от Зборовского шоссе до с. Бенявы, что и было им исполнено в несколько полетов, с 1-го по 5-е мая 1916 года, при обстановке исключительной трудности, вследствие очень сильного огня противника, особенно оберегавшие этот район от наших воздушных разведок. В последний полет с фотографированием неприятельских позиций, вследствие неудовлетворительной работы мотора, пришлось лететь на высоте менее 200 метров над противником, находясь под действительным ружейным и артиллерийским огнем его. Когда осколками снарядов был поврежден мотор, прорваны плоскости и ранен в плечо он сам, сохраняя присутствие духа, поручик Осипов указал рукой летчику двигаться в прежнем по задаче направлении, что и дало ему возможность закончить свою отважную разведку с полным успехом».

Борис Васильевич Демьянович был награжден Георгиевским оружием (11 апреля 1915 г.) будучи полковником и командиром 1-го дивизиона 33-й артиллерийской бригады «за то, что в боях на р. Сан с 30-го сентября по 14-е октября 1914 г., находясь на передовом наблюдательном пункте, в сфере действительного ружейного огня, в положении исключительной опасности, руководил огнем батареи и привел неприятельские батареи к молчанию».

Михаил Петрович Шаревский был награжден Георгиевским оружием (11 апреля 1915 г.) будучи подполковником 165-го пехотного Луцкого полка «за то, что 27-го ноября 1914 г. повел полк в наступление на высоты 388 и 419 у д. Воля-Нисковице, и, несмотря на все трудности, заставил противника бросить окопы на высотах, при чем полком было взято в плен 4 офицера и 30 нижних чинов».

Иван Андреевич Зибер был награжден Георгиевским оружием (5 мая 1915 г.) будучи подполковником 67-го пехотного Тарутинского полка «за что, что 8-го ноября 1914 г. у д. Тарновка, после искусного маневрирования ротами вверенного ему батальона под жестоким огнем противника, подав команду (в атаку, вперед), самолично во главе 2 ½ рот бросился на немецкие окопы, переколол защитников и взял в плен более 100 человек. Затем организовал оборону занятого участка позиции противника против подошедших к немцам подкреплений, установив связь с полком, вытребовал патронные двуколки и незыблемо удерживал занятые позиции, давая нашей артиллерии полезные показания о результатах стрельбы с крыши дома, из передовых цепей. Подошедшими подкреплениями немцы были повсюду опрокинуты, причем на участке было подобрано более 400 немецких трупов».

Иосиф Владиславович Ржевусский был награжден Георгиевским оружием (14 июня 1915 г.) будучи полковником и командиром 13-го Финляндского стрелкового полка «за то, что в боях 16-го, 25-го и 26-го февраля и 2-го марта 1915 г., обороняя со своим полком важный участок позиции и лично находясь в боевой линии, отбил настойчивые и повторные атаки превосходивших сил противника и не уступил своей позиции».

Василий Михайлович Станкевич был награжден Георгиевским оружием (17 апреля 1916 г.) будучи подполковником 171-го пехотного Кобринского полка «за то, что 16-го августа 1915 года, когда находящийся на позиции у д. Скобейка полк под давлением немцев отошел, был выдвинут из резерва со своим батальоном восстановить положение и занять дер. Скобейка; лихо, под убийственным огнем противника, двинувшись вперед, перешел в контратаку и, подавая личный пример храбрости, штыками выбил немцев из д. Скобейка и тем дал возможность частям занять новое положение».

Конкретные эпизоды кровопролитных боев с немцами и австро-венграми подтверждают главное — в эмиграции, вдали от Родины оказалась та самая «белая кость», высшее военное сословие России, на котором столетиями держались государство и монархия. Эти люди с прекрасным образованием и опытом боевых действий водили стрелковые цепи в штыковые атаки, пулям не кланялись, не терялись под кинжальным огнем врага, проявляя огромную выдержку и самоотверженность. Они принимали верные решения на поле боя, сберегая самое ценное — жизни солдат и унтер-офицеров, за что нижние чины соответственно платили им безграничным уважением и признательностью.

Именно при таких командирах, чтивших заветы великого Суворова, они — простые русские солдаты из глухих уголков Российской Империи, казаки из поймы Терека, донских степей и кубанских станиц — становились чудо-богатырями. Они атаковали и побеждали при численном превосходстве противника, брали в плен его личный состав, уничтожали артиллерийские батареи и пулеметные гнезда, сбивали вражеские аэропланы и стремительными бросками занимали опорные пункты в решающих схватках. Чудо-богатыри никогда не бросали своих, унося убитых и раненых товарищей под вражеским огнем.

Даже через сухие строки наградных документов можно ощутить тот самый дух русского офицерства, существовавший в Русской императорский армии, что не мог не передаваться подчиненным. Действительно, как же нам не хватало таких военачальников низшего, среднего, да и высшего звена в Великую Отечественную войну, в самое трудное время для растерзанной и поругаемой России! Эту нехватку пришлось компенсировать числом, громадными потерями, потоками крови…

Возвращенные из забвения

…В последние годы русская часть кладбища в Кикинде оказалась заброшенной. Густые заросли скрывали кресты и надгробия, словно охраняя до поры, до времени эти артефакты русского присутствия в Воеводине от суетности мира сего. В апреле и мае 2016 года благодаря усилиям сотрудников фонда «Наследие» и представителям движения «Наша Сербия» удалось расчистить большой участок кладбища, выкорчевать деревья и колючие кустарники, прополоть сорняки. И теперь взор может различить надписи на надгробиях погребенных здесь русских людей. Кроме упомянутых выше офицеров, генералов, рядовых, казаков на окраине городка в Воеводине нашли упокоение представители знатных русских фамилий — родов, благодаря которым расширялась и процветала Российская Империя.

Князь Дмитрий Николаевич Долгоруков (1888-1955). Как установил научный сотрудник РИСИ Денис Александрович Мальцев, это пятый потомок по прямой мужской линии Васи́лия Миха́йловича Долгору́кова-Кры́мского, человека, который в войну 1768-1774 гг. занял Крым, вынудил крымского хана Селима бежать в Стамбул и возвёл на его место сторонника России хана Сахиба II Гирея. Новый хан подписал с Долгоруковым-Крымским Карасубазарский трактат, провозглашавший Крымское ханство независимым от Османской империи государством, состоящим под покровительством России.

Это титулярный советник, камер-юнкер Высочайшего Двора барон Сергей Павлович Корф (1867-1936), кавалер орденов Св. Станислава II ст., Св. Анны III ст. Его отец, тайный советник барон Павел Леопольдович Корф построил первую в России узкоколейную дорогу в свое имение Ириновка. Именно по Ириновской железной дороге в годы Великой Отечественной войны проходил сухопутный участок Дороги жизни, связывая блокадный Ленинград с берегом Ладожского озера. Сколько человеческих жизней удалось спасти, благодаря действию железнодорожного полотна, уложенного Корфами еще в имперские времена?

…Это Борис Андреевич Бобровников (1872-1943), помещик; вдова сенатора Ольга Григорьевна Карпович (1876-1939). Это действительные статские советники Иван Алексеевич Литвинов (1855-1935), Михаил Емельянович Маслов (1867-1942), Борис Владимирович Юрлов (1869-1937), Яков Тарасович Харченко (1853-1937), председатель Таврической уездной земской управы. Последний являлся во ВСЮР и Русской Армии уполномоченным Управления торговли и промышленности до эвакуации Крыма…

Особенно хочется сказать о Елене Михайловне Фукс, урожденной Кузьминской, — вдове сенатора, члена Госсовета. Ее муж Эдуард Яковлевич Фукс — личность уникальная, удивительная. Тайный советник Э.Я. Фукс, получив блестящее юридическое образование, служил прокурором в Туле, Одессе, Харькове, Астрахани, Воронеже, Москве и Санкт-Петербурге, стал сенатором. «В течение 1881 года был Первоприсутствующим Особого Присутствия Правительствующего Сената по делам о государственных преступлениях, в том числе вёл судебный процесс над «первомартовцами 1881 года», подписал смертный приговор цареубийцам Желябову, Перовской, Михайлову, Кибальчичу, Рысакову», – пишет Д.А. Мальцев.

Э.Я. Фукс был награжден всеми (!) российскими орденами вплоть до звезды к ордену Александра Невского, а также командорским крестом французского ордена Почетного легиона.

В Кикинде упокоилась Елизавета Павловна Ордовская-Танаевская, супруга губернатора Тобольска Николая Александровича Ордовского-Танаевского. Сей достойный представитель старинного казацкого рода России приложил немало трудов для канонизации святителя Иоанна Тобольского (Максимовича). В свою очередь этот епископ Русской Православной Церкви, прославленный своей миссионерской и богословской деятельностью, был выходцем из Сербии.

Н.А. Ордовский-Танаевский принял сан священника в 1923 году, а через пять лет был пострижен в монахи. Став архимандритом Никоном, он служил в церкви во имя Свв. Первоучителей Славянских Кирилла и Мефодия в помещении Приюта Российского общества Красного креста в Югославии. Этот храм был приходским для всей русской колонии в Кикинде.

Кубанцы и донцы в Воеводине

Славной страницей русского присутствия в Воеводине стало обитание на этой обширной предгорной равнине казачьих подразделений с Дона, Кубани и Терека. Части казаков удалось покинуть Россию с семьями, но немалое число оказалось вдали от Родины без близких.

Возвращение в Россию тогда казалось немыслимым. Некоторые смельчаки отважились на такой шаг и подпали под неумолимый жернов свирепой машины, «зачищавшей» казачество на его исконных землях. В России казаков, воевавших в Белой армии, ждали расстрелы, а казачьи станицы массово выселялись. И в это время в Сербии русское казачество встало на путь самоорганизации, чему помогали наличие железной дисциплины на хуторах и в станицах, как подвижничество и инициатива самих казаков. Вера в Бога и неукоснительное следование казачьим традициям помогли переселенцам сохранить свою самобытность. Видя всё это, местное население прониклось к казакам самыми добрыми чувствами, способствовало сближению и настоящей дружбе между сербами и русскими, между аборигенами и казачьим народом.

«С генералом П.Н. Врангелем ушли почти 40 тысяч казаков — прежде всего, кубанскиеказаки — около 18-19 тыс., донские казаки — 11-12 тысяч, больше тысячи терских казаков иотдельные представители других казачьих войск», – рассказал директор Российского института стратегических исследований (РИСИ) генерал-лейтенант Леонид Решетников. – Значительнаячасть казаков расселились в Воеводине. Всего в Югославии возникло около 30 казачьих станиц.Это были реальные станицы, созданные на земле в районе больших сел, маленьких городков натерритории Воеводины.

…Когда мы едем на Дон или на Кубань, видим те же пейзажи: ровные территории,бескрайние степи, которые можно обрабатывать, где выращивать хлеб и пасти скот. Это то, чемзанимались казаки у себя на Родине. И Врангель вместе с королем Александром I, который былотцом русской эмиграции, приняли такое решение, что для жизни казаков удобна, прежде всего,территория Воеводины. Хотя первый год–полтора многие казаки работали на строительстведорог в Сербии, часть – служили в жандармерии по охране границ Югославии. А те, ктозакончил военную службу, — как они считали, что достаточно, — переходили на жизнь всельской местности, превращаясь, говоря современным языком, в фермеров.

Казаки получали небольшие кредиты, работали на земле, в животноводстве, создавая своихозяйства и поддерживая друг друга. Станица, как на Дону или Кубани, избирала атамана,правление, собирала кассу. Такой жизнью эти станицы жили практически до Второй мировойвойны. Конечно, они уменьшались по своему составу.

В одном архиве я нашел письмо одного станичника, который в 1949 году писал на Дон, чтовот уже прошло столько лет, как он покинул родную станицу, что здесь их новая станицаобъединяла 30 человек, но в 49-м году остался он  один. Его дети уехали в Белград, выучились,получили высшее образование. Другие казаки разошлись, кто умер, кто переехал в город. Вобщем, остался один казак, который продолжал заниматься своим трудом, которым занималисьего предки.

…На кладбище в Кикинде нашли последний покой 50 казаков, закончивших свою жизнь в местном приюте. Подавляющее большинство — кубанцы, донцы и два терца. «Казаки, урядники,вахмистры, приказные. Были среди них шесть офицеров: сотник, два войсковых старшины, дваполковника и генерал–лейтенант, – рассказал Л.П.Решетников. – Полковники Краснов иИгнатьев демобилизовались по возрасту еще в 1913 году. Один — участник русско–турецкойвойны 1877-78 гг. Одному было 65 лет, другому — 62. Их никто не заставлял вставать в строй, норусские воины встали на защиту России в борьбе против красных, оба старика пошли в Белуюармию защищать дело русской нации. Конечно, они могли бы тихо–мирно прожить, и их, какпенсионеров, никто бы не тронул. Но казачье понимание чести, судьбы России, понимание, чторусские — это они, а красные — это не русские, привело их снова в строй. Так они оказались вэмиграции. Оба умерли еще в первые годы существования этого приюта в Кикинде.

Но самой видной фигурой, не только из числа похороненных в Кикинде, но и вообще врусской эмиграции в Югославии, был генерал–лейтенант Александр Алексндрович Гейман. Егопредки из кантонистов приняли Православие и поселились на казачьих землях, став знаменитойфамилией среди казачества. Его дед служил барабанщиком в армии, а дядя — дваждыГеоргиевский кавалер генерал Василий Гейман штурмовал Карс, Эрзерум, брал Трапезунд.Решением императора в честь подвигов Геймана станица, из которой он вышел, была названаГеймановской (ныне Тихорецкая). Его племянник родился в этой станице, пошел по стопам дяди,прославившись, как командир в Первую мировую войну. Александр Гейман командовалказачьим спецназом — кубанским пластунским батальоном, а в конце войны в его ведении былауже пластунская бригада. В мае 1916-го он стал Георгиевским кавалером 4-й степени, в тот жегод получил генеральский чин.

Кубанские пластуны в Первую мировую войну прославились на турецком фронте — самомуспешном для Императорской армии, где были достигнуты большие виктории. В то время, кактурки били англичан и французов на Дарданеллах, с другой стороны Турции русская армиягромила турок и дошла до Трапезунда, заняв его часть. И значительная доля заслуг лежала накубанских казаках, в том числе на пластунах генерала Геймана.

После Первой мировой генерал Гейман вернулся в родную станицу, решив заниматьсясельским хозяйством в своем курене. Но зверства красных нарастали, и на одном из хуторовпод Майкопом собрались кубанские пластуны. Гейману сообщили, что казаки в сборе, акомандира нет. Тогда командир приехал на хутор и сказал: «Ну, что, тогда пошли на Майкоп».

Пластуны Геймана взяли Майкоп, позволив Добровольческой армии занять город. Такгенерал Гейман вновь оказался в строю под командованием генерала Покровского. Три годаГражданской войны он воевал довольно успешно, эвакуировался из Крыма в Югославию.

Старческий дом ждал героя Первой мировой и Гражданской войн. Вся родня осталась наКубани. Генерал много писал, публиковался, увлекался кубанским романтизмом, культурой края.Вот такой генерал жил в Кикинде. Он умер в 1939 году.

Вот такая казачья история. И сейчас в Сербии, особенно в Воеводине, встречаются казакиуже третьего–четвертого поколения, потомки тех славных воинов, которые селились на этойземле, женились на сербских женщинах Некоторые фамилии казачьи сохранились, и, по–моему,сохранился и казачий дух».

29 мая 2016 года в монастыре Ново-Хопово на Фрушской горе, что в 15-ти километрах от Сремских Карловцев, участники Русских дней в Сербии открыли памятный крест и мемориальную доску игуменье Екатерине (Ефимовской), почившей в обители в 1925 году.

Жизнь игумении Екатерины, в миру — графини Евгении Борисовны Ефимовской из славного древнего русского рода, достойна внимания и почтения соотечественников. Ее родня по отцу происходила от Михаила Ефимовича Ефимовского, женатого на Анне Самойловне Скавронской, родной сестре Императрицы Екатерины I. Их дети были возведены в графское достоинство Императрицей Елизаветой в 1742 году. Игумения Екатерина — из княжеского рода Хилковых, ведущих свою ветвь от князей Стародубских, в XVIII (!) колене от Рюрика.

Евгения Борисовна родилась в Смоленске. Ее отец граф Борис Андреевич Ефимовский был не только глубоко верующим человеком, но и большим знатоком богослужения и церковного устава. Блестящее образование Евгении Борисовны дополнил диплом по русскому языку и литературе Московского университета, полученный в 1869 году. Ефимовская писала стихи и повести для литературных журналов, но вскоре принялась за богословие. Она создала несколько богословских работ, среди которых наиболее известен труд «О диакониссах первых веков христианства», опубликованный в журнале «Христианин» в 1908 и 1909 годах.

1880-е годы прошли в трудах по созданию православной женской обители в селе Лесна Яновского уезда Седлецкой губернии. Интересно, что благословил и деятельно поддерживал эту обитель святой праведный Иоанн Кронштадский. В 1889 году графиня Ефимовская, принявшая монашеский постриг с именем Екатерина, была назначена игуменией Леснинского Богородицкого женского монастыря.

Ее жизнь была очень трудной физически: после ран, вызванных сильнейшим ожогом, в 1907 году пришлось ампутировать ногу. После скитаний, вызванных Первой мировой и Гражданской войнами, сестры и их игуменья, наконец, оказались в Воеводине, прибыв туда на барже по Дунаю и поселившись в монастыре Ново-Хопово на Фрушской горе.

В Хоповскую обитель стекались русские люди, «чтобы слиться под покровом Божией Матери в единую великую молитвенно настроенную русскую семью». И, несмотря на очень скромную монашескую жизнь, монахини во главе с игуменией Екатериной сумели сделать свой монастырь центром духовной и культурной жизни русской эмиграции. В Хопово, к чудотворной иконе Божией Матери Леснинской, к добрым и приветливым сестрам, стремились потерявшие родину русские люди, приезжали в любое время года из самых разных областей Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев и даже из других стран, желая отдыха, молитвы и утешения. В Хопово сестры сохранили традицию призрения и православного воспитания сирот — в монастырском приюте жили русские дети, потерявшие родителей и брошенные на произвол судьбы. За 20 лет существования в приюте были воспитаны более 500 детей!

Усилиями русских монахинь из Хопово в Сербии возникло большое количество новых обителей, что привело к восстановлению сербского женского монашества, уничтоженного во времена османского нашествия.

Игумения Екатерина скончалась (15/28 октября 1925 года) и была похоронена здесь же, в монастыре. В 1984 году ахимандрит Досифей (Мильков) из монастыря Гргетег, давний почитатель игумении Екатерины, добился разрешения восстановить надгробие на её могиле, но Хоповский монастырь со времени поджога находился в запустении. Захоронение нашли, и в 1985 году архиепископ Женевский и Западно-Европейский Антоний (Бартошевич) за свой счёт установил мраморное надгробие над могилой первой игумении Леснинского монастыря.

********

Русские дни в Сербии (Воеводине) 2016 года позволили нам узнать о сотнях забытых соотечественниках, покинувших Родину во время кровавой смуты XX века — страшных событий, перевернувших человечество, по-живому расчленивших Россию, а вместе с этим исковеркав судьбы миллионов людей.

Но из незаслуженного забвения, беспамятства, а порой и откровенной лжи и клеветы всем нам предстоит вернуть имена и фамилии тысяч и тысяч наших соотечественников. Лишенные возможности возвращения в Россию, они оставались верны ей, не предали Господа, работали, растили детей, созидали, передавая свои сакральные знания потомству. Они, довольствовавшись малым, возносили молитвы Создателю. С тех пор в едином строю с миллионами русских людей и их родными, близкими и дальними, стоит бессмертный полк Русской Воеводины, людей чести, долга и Веры Христовой.