В гостях у отца Михаила – известного духовника и исповедника

51 год – а это более полувека – служит в селе Селище Барышевского района Бориспольской епархии известный духовник, протоиерей Михаил Макеев.

Когда мы подъехали к старинному деревянному храму великомученика Георгия Победоносца, увидели множество припаркованных автомобилей: к отцу Михаилу, кроме односельчан, приезжают его духовные чада из Киева, Чернигова, соседней Беларуси, где он родился. «И не только из Беларуси и России, – объяснили нам чуть позже. – Но и из Германии, США, и даже из Китая!..» Мы пробыли в приходе в этот праздничный день Преображения Господнего до вечера и даже в футбол сыграли с малышами. И вот что увидели и узнали…

Летопись в беседке

Заканчивалась Божественная литургия, во время которой о. Михаил запретил нам фотографировать, мол, на службе нужно молиться. И объяснил причину своей строгости: «Сейчас такая мода пошла, что в святом алтаре, где Ангелы невидимо служат и Сам Господь пребывает, где совершается бескровная жертва и куда даже архиереи заходят со страхом Божиим и благоговением, шныряют люди “в штатскомˮ, как на кухне где-нибудь или в концертном зале… Служба Божья – это не шоу и не представление. Там да молчит всякая плоть…»

Строгим батюшка оказался не на словах, а на деле. После службы, во время проповеди, шумели дети. Отец Михаил: «Так, чьи детки шумят? Мамаша, выведи крикунов на улицу и положи за своего певуна три поклончика…» Пономарь Сережа тоже получил за что-то «полтора поклончика» – один земной и один поясной. Но «поклончики», оказывается, духовные чада батюшки выполняют с радостью.

К батюшке за благословением

Потому как сам батюшка для них – это постоянный источник радости и любви. И вся его «строгость» – это бесконечная ласка, забота и внимание. И многие духовные чада о. Михаила подолгу не покидают дорогой сердцу приход, а живут здесь «на послушании» неделями. А кто и месяцами. Для этого о. Михаил построил приходскую гостиницу, точнее – домик для паломников, а еще проще – переделал купленную сельскую хату, разделив ее на спальные комнатки для приезжих.

Проповедь о. Михаила была простой, доходчивой и интересной. Например, он спросил: «А знаете, почему Христос, возносясь на небо, изображен с благословляющими руками? Причем это архиерейское благословение – незаконченное… Оно завершается, когда руки сложены крестообразно. Это означает, что Господь вернется таким же образом, как рассказывает нам Евангелие. И завершит свое благословение. И тогда наступит конец света и совершится последний суд…»

– А теперь можете снимать, – сказал о. Михаил, удаляясь в алтарь. – Сейчас будем именинницу «величать».

Именинницей оказалась 4-летняя Софийка, приехавшая с родителями на службу. Отец Михаил вынес ей из алтаря подарки и большую красную розу.

На этом чествования не закончились. Еще двух девушек-киевлянок одарили служебной просфорой и коробкой конфет в связи с окончанием средней школы. При этом они получили строгий наказ «быть внимательными и “блаженными, не ходящими на совет нечестивыхˮ»…

Потом была трапеза, похожая на любвеобильный обед большой семьи. С зеленым летним борщом, ароматной кашей, клубникой и медом. А у батюшкиной «сторожки», в которой проживает он уже много лет, собрались люди, желающие получить благословение и долгожданный совет.

О. Михаил отправил нас в беседку, расположенную здесь же, на церковном дворе, вручив кулек с зелеными брошюрами, приказав «пока изучать, а потом и пообщаемся». Брошюры оказались его авторскими книжицами с различными заглавиями, выпущенными, как узнали потом, духовными чадами о. Михаила: «Дела церковные. Лозовой Яр», «Помяну дни древния…», «БИК-95» («Березанская исправительная колония») и др. В них и проповеди, и различные документы, иллюстрирующие долгий священнический путь пастыря, порой напоминающий путь на Голгофу…

Оказывается, о. Михаила дважды собирались арестовать, и последний раз уже во время «демократической» перестройки, в 1986 году… И увидели письменные ответы, присланные ему в свое время персонально самим генеральным прокурором СССР… А у храма тогда дежурила «Волга» КГБ с установленной в ней дистанционной прослушкой…

К отцу Михаилу приезжали из Москвы чада убиенного о. Александра Меня. А еще был обыск, и местный следователь пытался даже «сшить» для батюшки уголовное преступление, обвиняя его «в краже хрусталя»…

Листая страницу за страницей, перед нами открывался жизненный путь белорусского мальчика, который во время войны остался без отца, а вскоре и без матери, мыкался «по хатах» у чужих людей, стал проводником слепого монаха и за семь лет жизни поменял шесть сельских школ. Денег не было, ручка стоила 30 коп., а перо – 3 коп. Михаил смог купить перо, а ручку приделал из веточки вишни, привязав ее к перу нитками…

Пока, наконец, не обрел место пономаря в одном из храмов Черниговщины… А затем уже стал и учащимся Киевской духовной семинарии и Московской духовной академии. Кстати, замечает по ходу батюшка, семинария в то время 1950-х, когда он учился, называлась «Киевская Православная Духовная Семинария». «И правильно! – продолжил он. – Потому как “духовностьˮ бывает разная. Вот у сектантов тоже “духовныеˮ академии…»

Вот такой он, о. Михаил. Недаром в докладных записках блюстители атеизма называли его «мятежным попом».

«Мятежный поп»

Почему «мятежный»? Да потому, что в 1958 году, получив свое первое священническое назначение в храм святителя Николая Мир Ликийского чудотворца села Лозовой Яр Яготинского района под Киевом, он сразу не пришелся по вкусу местной власти. Во-первых, потому, что вскоре «корабли уже бороздили космическое пространство» и деревянный старинный храм собирались разбирать, поскольку три года там уже никто не служил. А, следовательно, по советскому закону, такой храм подлежал ликвидации или передаче госорганам для использования в других целях.

Но священник не только вдохнул жизнь в православную общину в период расцвета «хрущевских гонений», когда к 1980 году Никита Сергеевич пообещал всему многомиллионному СССР показать по телевизору последнего попа, но и провел в храм «лампочку Ильича», т. е. электричество. Это было уму непостижимо! Не только село, но и сельсовет, и даже местная больница не были электрифицированы и пользовались освещением от керосиновых ламп (сам же молодой о. Михаил с матушкой Лидией и двумя детками жили в хате под соломенной крышей). Врач сельской больницы писал в местную газету: «в то время как я провожу операции при керосиновой лампе, местный поп служит при пяти электрических люстрах…» Но виноват в том, что село оставалось без света, был кто угодно, только не отец Михаил.

На молодого священника взъелся и местный голова сельсовета «товарищ Голяченко». Он буквально «рвал и метал»: какой-то «попик» обогнал его в электрификации села! «Да шо ж это делается, люди добрые, в век атеизма, социализма и краха капитализма!..» И начал строчить на о. Михаила доносы в местную прокуратуру, управление КГБ и милицию.

Мало того, матушка Лидия хотела устроиться работать в колхоз. Точнее – она уже три года там работала без официальной трудовой. И ей, как труженице колхоза, полагался земельный надел и право оформить малышей в детский сад. А Голяченко уперся – и ни в какую! Тогда батюшке пришлось защищаться тем же путем – писать в различные государственные инстанции.

Причем письма его всегда были исполнены иронии, благородства и убедительности: «…Извиняюсь за причиненное Вам беспокойство и прошу растолковать мне два вопроса, приведших меня в тупик. 1. Является ли священник в СССР полноправным гражданином Советского Союза? 2. И имеет ли его жена право на труд наравне со всеми женщинами страны или ей нет места в обществе?..» В результате письменных «боев местного значения» отец Михаил получил «ТАКУЮ бумагу», от которой у головы сельсовета пропал дар речи. Генеральный прокурор СССР писал: «…Настоящим сообщаем, что Ваша жена пользуется всеми правами, предусмотренными Конституцией СССР, в том числе и правом на труд».

С матушкой Лидией и первенцем – Аннушкой, 1960 г.

Правда восторжествовала. Злобствующий «голова сельрады тов. Голяченко» был уволен и закончил жизнь весьма плачевно – в алкогольном запое… Но о. Михаил и до сих пор молится о его грешной душе.

Вскоре «мятежного попа» переводят в село Селище под Барышевку. Здесь пройдет вся оставшиеся жизнь священника, а это более полувека…

Молитва под лампочкой с банкой из-под кофе

Здесь, в селе Селище, его ждал такой же старинный деревянный шестикупольный храм в честь великомученика Георгия Победоносца, глубоко почитаемого самим священником. Дело в том, что святому Георгию молилась вся страна в тяжелый период войны, молился и сам мальчишка Михаил, потерявший отца в 1942-м…

И не случайно, наверное, жители села установили памятник односельчанам-воинам, погибшим на полях войны, как раз напротив Георгиевского храма, и скульптура воина-победителя над плитами с именами погибших совершенно необычна: молодой солдат с медалью на груди держит в руках ветку калины красной… Не отец ли Михаил подсказал скульптору эту композицию?..

…Шли года и десятилетия. Протоиерей Михаил Макеев исполнял уже обязанности благочинного Барышевского района, пользовался повсеместным авторитетом и уважением. К священнику приезжали киевляне, интеллигенция, молодежь – те, кто не хотел быть увиденными компонентными органами в городе: последствия были известны – лишение работы, возможно, и арест. Арестовывали за хранение «самиздатовской» литературы, за перепись проповеди на пишущей машинке, а значит – за антисоветскую деятельность. Отец Михаил понимал – он под контролем, каждый его шаг отслеживается, каждое слово, произнесенное в храме и вне его – фиксируется. Но он не молчал. А проповедовал жизнью: помогал людям, также государству, например, собирал деньги и отправлял их в Фонд защиты мира или в детские дома. Пытался побывать в Березанской исправительной колонии для заключенных «БИК-95». И только после распада Союза получил туда доступ. Построил там храм. Возвел и новый храм в ставшем родным на всю жизнь селе Лозовой Яр, где делал первые пастырские шаги. Злоумышленники ограбили и подожгли старинную деревянную церковь, настоятель приехал к о. Михаилу с просьбой помочь. И он помог. Через год селяне Лозового Яра уже молились в новом храме.

А тогда, в 1970–80-е гг., духовные чада приезжали отовсюду, просились переночевать перед воскресной службой и помолиться. Что делать? Он закрывал их в храме, проводив в комнатушку возле хоров на втором ярусе, окошко занавешивали. Освещения в храме тогда не было. Но о. Михаил по трубе под землей провел электрокабель, и в потайной комнате зажигалась лампочка, спрятанная в банку из-под кофе. Она освещала молитвослов и книги. И так они молились и читали до утра…

Георгиевский храм. На хорах был проведен свет, и под лампочкой, вделанной в банку из-под кофе, духовные чада о. Михаила, завесив храмовое окошко, молились и читали духовную литературу

Вскоре власти обеспокоились такой популярностью священника, стали искать повод для «предъявления претензий». И нашли. Оказывается, священник незаконно использовал церковную сторожку – крошечный домик, в который о. Михаил нынче перебрался окончательно «до конца дней своих». А тогда его семья проживала в сельском доме в деревне, а сам о. Михаил часто оставался на ночь в сторожке – нужно было готовиться к службе или принимать посетителей.

От уполномоченного по делам религии полетела «депеша» в органы управления такого содержания: «По имеющимся в аппарате уполномоченного по делам религий по Киевской области сведениям священник прихода с. Селище Макеев М. К. грубо нарушает законодательство о религиозных культах, незаконно проживая в церковной сторожке, в которой может проживать лишь сторож. Он, по сути, превратил это помещение в домовую церковь и приют для монашествующих элементов. В проведении церковных служб здесь регулярно принимают участие приезжие священники-миссионеры…»

Пришлось в который раз держать ответный письменный удар в адрес председателя Совета по делам религий при Совете министров СССР. В присущей для отца Михаила иронической памфлетной форме он писал: «Досточтимый и многоуважаемый Константин Михайлович! В то время когда весь наш народ занят решением грандиозных задач по преодолению застоя и бюрократизма, мы с начальством обл- и райисполкомов гоняем… Нет, не футбольный мяч и не хоккейную шайбу, а… комара. Гоняемся за ним вместе, чтобы поймать его и раздуть из него самого большого слона… Простите, это не юмор. А горькая правда…»

И далее священник поясняет, как, прибыв в село с семьей, он оборудовал полуразвалившеюся сторожку под жилой домишко, пристроив веранду, где прожил 12 лет, пока теща в селе не приобрела сельскую хату. А сторожка стала притчевым домиком, где ночует сторож и иногда настоятель. И заканчивал о. Михаил свое письмо такими словами: «Если завистливое око не выдерживает, видя добро, а его сердце, преисполненное ненависти к религии и коварства к людям, ищет удовольствия в доносах и клевете, это не означает, что я нарушаю закон, причиняя вред своей стране тем, что ночую в причтовом доме, который воссоздал собственными руками почти из руин…»

Его пытались арестовать, проводили обыски, подсылали стукачей, стряпали ложный компромат, но Господь хранил своего пастыря.

Сегодня

Теперь в домике священника считают за честь побывать и мэр городка, и председатель сельсовета. Сюда приезжают и зарубежные гости, бывают епископы и митрополиты, простые крестьяне и академики…

И всех о. Михаил принимает с равной любовью. Потому что он следует заветам Христа, и у него нет лицеприятия.

В свои 82 он по-прежнему совершает службы и ежедневно принимает гостей, отдавая каждому частичку своего сердца, следуя заповеди своего Божественного Учителя: «…Да любите друг друга, как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 34–35).

Недаром в храме отца Михаила можно прочесть слова: «Будьте солнышком для каждого». Может, поэтому и называют его прихожане «наше солнышко»…