О духовном наставнике, друге и сомолитвеннике

Настоятель храма святого благоверного великого князя Александра Невского в Пскове протоиерей Олег Тэор как никто знает историю Псковщины, ее святынь и подвижников. За плечами отца Олега две чеченские кампании и военная операция в Югославии. Он духовник легендарных псковских десантников, летчиков и пограничников – всего воинства западного форпоста земли Русской. На протяжении многих лет он был тесно связан узами духовной дружбы с отцом Николаем Гурьяновым.

– Отец Олег, как давно вы были знакомы с отцом Николаем Гурьяновым?

– До знакомства с подвижником мне довелось побывать в родных местах отца Николая Гурьянова. Вначале я трудился на его бывшем приходе в Самолве, там около храма похоронен его отец, Алексей Иванович. Позже побывал в другом святом месте – в поселке Кобылье Городище, где находится церковь Архангела Михаила, построенная в 1462 г. на месте братского захоронения русских воинов рати святого благоверного князя Александра Невского, павших в Ледовом побоище в 1242 г. Храму в этом году исполняется 650 лет. В этой церкви служил регентом отец старца, в ней венчались его родители и были крещены младенец Николай и три его брата. В этот храм он от дома в Чудских Заходах ходил пешком по болотам почти семь километров каждый день – служил пономарем, а потом псаломщиком.

Отец Олег Тэор

Прежде чем мы познакомились с отцом Николаем, он несколько раз через знакомых передавал, чтобы я к нему приехал. Наше знакомство состоялось в 1969 г. Я тогда еще прислуживал в Троицком соборе. В то время расписание катеров было таково, что на острове можно было пробыть не более полутора часов. В мой первый приезд батюшка примерно за 15 минут дал мне очень ценные рекомендации для диаконского служения, к которому меня готовили. Он не только заботливо объяснял и показывал все нужное для практики, но и меня просил все за ним повторять. И рассказал о моей судьбе, которая и сейчас идет по его предсказанию.

Дьяконом я стал на Вознесение Господне в 1970 г. и был им всего 10 дней, прослужил в этом сане в Свято-Успенском Печерском монастыре. А на Троицу в Пскове в Троицком соборе меня рукоположили во священника. Вокруг престола меня водил отец Иоанн (Крестьянкин).

– Как часто вы потом встречались с отцом Николаем?

– Внимание, которое проявил ко мне отец Николай в мой первый приезд, очень тронуло меня и надолго запомнилось. Я стал часто приезжать к отцу Николаю. Подолгу оставался у него, ночевал, старался все фотографировать. С конца 1970-х гг. стал ездить к старцу Николаю на остров Талабск, иногда виделись в Пскове в Троицком кафедральном соборе, где я служил в течение многих лет.

– А бывал ли батюшка в храме святого благоверного князя Александра Невского?

– Этот храм мы восстанавливаем с 1992 г. В нем отцу Николаю не удалось побывать, хотя восстановление храма и вообще все духовническое служение за последние годы его жизни проходили по молитвам старца.

Старец Николай с отцом Олегом Тэором

Помогал отец Николай и советами. Он не только мне лично говорил все, что нужно, но, бывало, и через кого-нибудь неожиданно передавал совет, как поступить. Батюшка чувствовал и прозревал все мои трудности. Подобных отцу Николаю я пока еще не встречал, хотя знаю много опытных духовников, у которых также получаю помощь в трудных случаях.

– Отец Олег, где вы служили после Троицкого кафедрального собора и не прерывалась ли у вас связь со старцем?

– Потом я служил в пятипрестольном храме Рождества Пресвятой Богородицы в селе Белая Дновского района. Из-за нехватки денег на ремонт церковь должна была закрыться, и отец Николай старался оказать мне посильную помощь, даже тогда, когда и сам не располагал средствами. Например, он смастерил и подарил в храм очень красивые лампады на цепях, искусно сплетенных из медной проволоки, всего около десяти. К сожалению, они не сохранились, так как я оставил их в том храме.

Церковь была холодной, и когда отец Николай узнал, что я служу в храме, где нет отопления, то подарил мне свою шубу – особую зимнюю рясу на меху с деревянными застежками. Мне, конечно, было дорого внимание святого человека. Позднее в храме мы установили восемь печей.

– Каким вам запомнился отец Николай?

– Батюшка был по-детски прост и чист, очень скромным и доверчивым, хотя и видел людей насквозь. Доверчивость эта исходила из его доброты и милосердия, из веры в то, что человек обязательно исправится, что все будет хорошо. Он всем подавал такую надежду на исправление. Даже самого горького пьяницу жалел. Увидит такого, подойдет и поговорит с ним или просто потреплет за волосы.

У него были больные ноги после заключения. Он и в тюрьме сидел, и дорогу строил до Ухты. На этом строительстве его придавило вагонеткой, и ноги были раздроблены. Подолгу ему со своими товарищами, как мученикам севастийским, приходилось стоять в ледяной воде. Все страдальцы умерли, выжил только отец Николай. Он говорил, что его согревала Иисусова молитва и он не чувствовал холода. А сколько потом батюшка выстоял на больных ногах литургий, сколько принял людей, стоя у калитки своего домика!

Остров Талабск или Залит

Батюшка был нестяжательным и очень воздержанным в жизни. Церковное хозяйство вел экономно, никогда ничего не выбрасывал. Сам все мастерил, пек просфоры. Всегда имел запас для богослужения: масло, кагор, свечи. Он с гордостью показывал мне поленницы дров, заготовленных для храма Святителя Николая на Талабске. Но при этом всегда помогал нуждающимся приходам.

Отец Николай был бережливым и экономил на всем, даже на бумаге. Писал письма на оборотной стороне использованной бумаги. У меня сохранились его письма ко мне, которые он непременно начинал словами «Боголюбезнейший отец Олег!», а заключал: «С любовью к вашим боголюбиям. Протоиерей Николай». Сам чинил свои брюки, которые носил. Всегда ходил в подряснике, который многократно подшивался и зашивался. Подрясник он никогда не снимал, даже когда поехал подлечиться в санаторий в Минеральных Водах. Представилась такая возможность. На него на курорте смотрели, конечно, с удивлением, но мирились, потому что сам Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин с высокой трибуны заявил, что священники тоже имеют право на отдых и лечение.

– Вы бывали на службах отца Николая Гурьянова?

– Бывал, и не раз. Присутствовал и на литургиях, а служил отец Николай красиво, хорошо, благодатно. Часто читал народу или говорил поучения.

Он любил церковный устав, любил служить, как в старину. Храм у него освещался только свечами и лампадами. По приезде в храм он сам срезал электрическую проводку. Любил повторять, что во всем надо знать меру, и в церковной службе тоже. Нельзя допускать, чтобы люди теряли сознание в храме от духоты и усталости, а время службы легко определяется по количеству оставшегося масла в лампадке.

Похороны батюшки Николая Гурьянова

Однажды во время проскомидии, на которой была гора записок, я спросил, сколько частичек вынимать из просфор. Он сказал, что в одной мучинке – миллион частичек. Много к нему ездило народу, оставляли записки, и всех он помнил, обо всех молился. Ходили к нему и мои мать и тетя. Как-то раз отец Николай показал тете записочку, которую она написала несколько лет назад. Значит, он все это время продолжал молиться о ее душе.

– Рассказывают, что отец Николай Гурьянов был очень музыкальным…

– Он очень любил и ценил красоту. Хорошо понимал искусство, поэзию, музыку. Прекрасно играл на фисгармонии, которая и сегодня стоит в его домике. Фисгармония – маленький орган, а поет, как гармонь. Он не только играл, но и красиво пел духовные песнопения. Для меня это было удивительным, потому что я особым голосом и слухом не отличаюсь. А отец Николай отличался, как и его три брата, погибшие во время Великой Отечественной войны.

Батюшка постоянно занимался на фисгармонии с певчими, это помогало им выучивать партии и развивало слух. До революции без слуха и без голоса в священники не рукополагали. Это уж потом, после истребления священства, начали рукополагать. Главным стала готовность человека взять на себя крест служения Господу.

Отец Николай сочинял удивительные стихи. Я всегда переживал, как бы они не пропали, потому что были напечатаны на машинке в одном экземпляре. Рад, что сейчас сборники его стихотворений увидели свет.

– На одной из фотографий отец Николай запечатлен, когда он носит ведрами воду для полива деревьев…

– Батюшка очень любил природу. Остров Талабск, на который батюшка прибыл в 1958 г., был пустынным, на него редко прилетали даже птицы, а отец Николай превратил его в сад. Он привозил или получал семена, саженцы из самых разных уголков страны. Сажал, ухаживал, поливал их, принося из озера сотни ведер с водой. Я не раз помогал ему носить воду для полива.

Любил подкармливать птиц. Полакомиться прилетали вначале синицы, потом воробьи, а после них голуби – все к своему часу. Птицы хорошо знали кота отца Николая и его не боялись, но улетали сразу же, если появлялся чужой кот.

Зимой под окнами батюшки всегда было развешано сало для птиц. Зная его любовь к птицам, ко всему живому, мы тоже приносили для них хлеб. Но от тех же птиц отцу Николаю приходилось спасать свои деревья, так как большие птицы садились на верхушки и ломали их.

– А вот еще фотография, где вы с отцом Николаем стоите около иконы Божией Матери. Что это за образ и из какого храма икона?

– Батюшка не любил фотографироваться. Первую фотографию с ним мы сделали в 1995 г., когда приехали на остров с певцом Яном Осиным, теперь заслуженным артистом России, а тогда чтецом нашего храма и моим помощником. Я готовил к изданию книги цикла «Описание чтимых икон и жития святых Псковской епархии или имевших отношение к Псковскому краю». В храме на Талабске есть чудотворная икона Божией Матери «Смоленская», известная как «Благодатное Небо». Эта икона находится в храме с момента его освящения в середине XIX в. На ней прежде была серебряная риза с позолотой, которую сняли с образа в годы богоборчества.

Отец Николай, прибыв на остров и увидев, в каком состоянии находится святыня, заказал в Вильнюсе в Свято-Духовом монастыре ризу для иконы. Делала ее золотошвейка матушка Тавифа. Она была тогда уже очень больна, но, по благословению батюшки отца Николая, стала шить. Два года ушло у монахини на работу, и, хотя она была почти слепа, в 1960 г. вышила прекрасную ризу, а затем почила в Бозе.

– Рассказывают о необыкновенной прозорливости старца Николая…

– Да, меня удивляла его прозорливость. Он многое предвидел. Например, был такой случай. Отец Николай всегда помнил о смерти, готовился к ней, часто говорил на эту тему и наказывал, в чем его следует похоронить. Однажды он пообещал своей духовной дочери, что она будет на его похоронах. Другая, по имени Антонина, тут же заявила:
– И я буду, батюшка. Обязательно приеду.

А он так прикровенно и говорит:
– Да нет, ты дома будешь.

И оказалось, что эта Антонина умерла раньше отца Николая, а та, которой было обещано присутствовать на похоронах, действительно там была. И мне батюшка тоже говорил, что я его похороню. Так и вышло.

Сейчас я по-прежнему чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что когда его поминаю, мне идет помощь.

Отец Николай имел и дар исцелений. Молитва его была очень действенной. Одна его духовная дочь тяжело заболела, ощущала сильную слабость, лицо ее стало бледным, прозрачным. Врачи обнаружили у нее рак. На работе ей приходилось иметь дело с вредными для здоровья химикатами, и врачи рекомендовали ей уволиться. Но отец Николай не благословил, и больная послушалась. Прошло уже много лет, а она, по молитвам батюшки, поправилась и жива до сих пор.

Когда я сильно заболел, отец Николай тоже уверил меня, что Господь исцелит. И действительно, я выздоровел.

– Вы говорили, что были на похоронах старца Николая Гурьянова. Как вы узнали о его смерти?

– С отцом Николаем мы были близки до конца его жизни. Но последние келейницы не пускали меня к нему. Паломники, которые приезжали на Псковщину, часто просили меня благословить на посещение отца Николая Гурьянова. Я, конечно, их благословлял. А келейницы на меня обижались и грозили даже пожаловаться Патриарху. Я им тогда сказал, что если они не пускают к отцу Николаю, то пусть поставят на острове шлагбаум.

Так же самоуправно келейницы повели себя и после смерти батюшки. В течение нескольких часов они не сообщали никому, что батюшка преставился. Потом все же позвонили кому-то в Москву, и оттуда мы узнали, что отец Николай умер. Некоторые священники поехали сразу на остров, в течение ночи подготовили склеп, в который потом был опущен гроб с телом батюшки. Я приехал на Талабск утром.
Келейницы даже по отношению к митрополиту Евсевию вели себя вызывающе, не хотели его пускать. Без благословения Церкви они протоиерея Николая сделали святым, написали иконы. Но мы, как верные чада Русской Православной Церкви, пока нет его прославления, должны служить по нему панихиды. Так было и со святым праведным Иоанном Кронштадтским, который скончался в 1909 г., а был прославлен в лике святых только в 1990 г. А сколько было отслужено панихид по святому преподобному Серафиму Саровскому (+1833) до времени его прославления в 1903 г.!

В голове у батюшки похоронена его мама Екатерина Степановна, которую он любил бесконечно. А в ногах стоит православный крест.

На кладбище в Талабске захоронен также праведник Михаил, который встретился с будущим старцем еще в 1920 г. и предсказал его высокое предназначение. Там же нашел упокоение юродивый Михаил, который носил тяжелейшие вериги и, встретив 11-летнего Коленьку, который заехал на Талабск с настоятелем Ильинского храма в Кобыльем Городище, дал ему большую просфору. До конца своей жизни отец Николай досматривал могилку и молился праведнику.

– В чем святость отца Николая Гурьянова?

– Все, что делал отец Николай, было направлено на спасение людей. Он всех любил и жалел, покрывая любовью и тактом людские немощи. Обличая, батюшка часто шутил или говорил иносказательно. Бывало, чтобы указать на чей-то грех или кого-то наставить, он пел духовные стихи на нужную тему. Даже когда угощал гостей, не обходился без каких-то скрытых намеков или наказов. В последние годы все почему-то сахарным песком угощал. Зачерпнет ложечкой из сахарницы и даст, потом еще раз.

Батюшка старался привить своим чадам память о смерти. Говорил, что если бы люди знали, что им уготовано, то они вели бы себя по-другому. Часто он для вразумления и наглядности показывал гостям икону Страшного суда, объясняя ее и напоминая о возмездии за грехи. Наставлял очень убежденно, с евангельскими примерами. Это многих отрезвляло, заставляло задуматься и всегда помнить о смертном часе.

Батюшка был верным служителем и послушным сыном Русской Православной Церкви, строгим исполнителем ее уставов, хранителем догматов. Он был исповедником Христовым и противником смут и расколов.

Его святость ощущалась во всем – в жизни, в молитвах, в делах. Поучал всегда с любовью. Всегда. И люди чувствовали его любовь и молитвенную поддержку.

И я тоже чувствую.